На него смотрели с улыбкой большие, манящие глаза — он знал, чьи это глаза. Перед ним возникло красивое лицо, он услышал чарующее пение. Он был доволен — ведь она знала, кто автор слов песни, они ей нравились, она хотела их петь! Он почувствовал себя счастливым.
Да, она нежная, красивая — но какое отношение это имеет к нему? Он не мог взять в толк, почему какая-то девушка не выходит у него из головы, почему он не может думать ни о чем другом. Наконец пришел ответ: он влюбился в Ли Цзиншу, и, по всей вероятности, это случилось не сегодня. Одновременно пришел ответ и на другой вопрос: он не хочет, чтобы Юань Жуньшэнь любил Ли Цзиншу именно потому, что сам любит ее.
Может быть, и Ли Цзиншу способна полюбить его? А вот Юань Жуньшэня она полюбить не может, они слишком несхожи взглядами и характерами, да и все поведение девушки наводит на эту же мысль. Но ведь Юань Жуньшэнь действительно без памяти любит ее, он даже намекал на самоубийство, если будет отвергнут. Не заставит ли это смягчиться сердце Ли Цзиншу? И что он сам будет тогда делать?
Но сегодня — после того как Дасинь услышал пение Ли Цзиншу — несомненным является то, что он горячо любит ее и должен отдать себе в этом полный отчет. Но как же случилось, что он полюбил девушку из буржуазной семьи? Это ужасно, это невозможно. Ведь он же твердо решил больше никого не любить, решил пожертвовать личным счастьем ради спасения человечества. И теперь он будет отдавать часть своих слабых сил этой любви, да еще к буржуазке? Нет, этого не может, не должно быть!
И все-таки он любит ее, любовью искренней и чистой. При мысли о ней его сердце начинает пылать огнем. Еще недавно ему казалось, что его сердце окаменело, обратилось в мертвую золу, но камень рассыпался, в золе вновь вспыхнуло пламя.
Что же теперь — жалеть, что он часто посещал дом Ли Лэна? Поздно. Значит, остается одно: объясниться с Ли Цзиншу. Не исключено, что и она сможет полюбить его. Но в состоянии ли она покинуть зажиточную среду и жить скудно, как и он сам? Его могут арестовать, посадить в тюрьму, убить. Что тогда будет с ней? Вправе ли он обрекать девушку на страдания? Если он вправду любит ее, он должен сделать все, чтобы она была счастлива, но он может предложить ей лишь страдания и, что еще более нестерпимо, страх перед будущим. Какое счастье может обещать другому он, отказавшийся от мечты о счастье? А она? Пусть даже из любви к нему она откажется от обеспеченной жизни, решится делить с ним все трудности, что даст ей эта любовь? Возможность ареста, гибели, одиночества? У кого хватит жестокосердия обречь такую милую девушку на столь плачевную судьбу!
Его собственная участь ясна: тюрьма и смерть. Он сделал свой выбор: он будет мстить за своих соотечественников, а если не сможет достичь цели, то должен геройски погибнуть, чтобы показать пример молодежи и призвать ее продолжить его дело. Чем трагичнее будет его судьба, тем лучше. Но если и ей придется разделить все то, что выпадет на его долю, если ей придется ради него пожертвовать своей молодостью, красотой, своим талантом… Как это ужасно, как жестоко!.. Нет, он не должен любить ее, по крайней мере должен сделать так, чтобы она не узнала о его любви. Но сейчас у него недоставало для этого сил.
Он заблудился и уходил все дальше от своего дома. Противоречивые мысли сверлили его мозг. В памяти то и дело возникали ее голос, ее походка, ее речи. Он подумал даже, что ее образ владеет им, как свирепый тиран своими подданными.
Лишь около одиннадцати он, пошатываясь от усталости, добрался до дома. Пот ручьями струился с его лба, в голове царила полная сумятица. Но спать не хотелось. Он растворил окно и стал смотреть на залитый лунным светом переулок.
Вдруг где-то неподалеку раздался крик: «Продаем детей!» Этот полный отчаяния возглас принадлежал мужчине, судя по выговору, шаньдунцу. Скоро Ду Дасинь увидел его. Он нес на коромысле две корзины. Из одной выглядывали головы двух девочек, из другой — три мальчишеские головки. Позади плелась женщина с распущенными волосами.
«Продаем детей!» «Торговец» прошел под окном Ду Дасиня и скрылся из виду. Но его отчаянный крик продолжал звучать в темном весеннем воздухе. Вне себя Ду Дасинь заткнул руками уши.
В тот самый момент, когда Ду Дасинь из своего окна смотрел на освещенный луной переулок, на другой улице на балконе особняка стояла, опершись на перила, молодая девушка. То была Ли Цзиншу.
Она любила лунные ночи и часто подолгу не ложилась спать. Но на этот раз с ней творилось что-то непривычное. В ее памяти отчетливо звучали слова Юань Жуньшэня: «Если и на этот раз меня ждет такой же финал, мне останется только самому покончить счеты с жизнью».
Она никак не ожидала того, что произошло сегодня, не могла предположить, что Юань Жуньшэнь будет при всех домогаться ее любви, да еще угрожать самоубийством. Как же ей быть? Ответить согласием или отказать? Говоря по правде, она не находила в Юань Жуньшэне особых недостатков, более того — в глазах общества он наверняка является завидным женихом. История его неудачной любви вызвала в ней сочувствие и жалость. Она подумала, что ему и вправду будет трудно вынести второй такой удар, хотя не очень-то поверила в возможность самоубийства.
Однако она не находила в нем и особых достоинств, не считала его симпатичным человеком. Она стала спрашивать себя: любила ли она его прежде? Нет. Любит ли она его сейчас? Конечно же, нет. Сможет ли полюбить в будущем? Нет, ни в коем случае!
Эти ответы рождались в самой глубине ее души, а сердце никогда еще не обманывало ее. У нее не возникало даже мысли полюбить Юань Жуньшэня — настолько разными они были по натуре, по воззрениям. Ей казалось, что Юань Жуньшэнь не сможет понять ее до конца. Ведь он был эгоистом и не скрывал этого. Разве он не провозглашал, что думает лишь о собственном счастье и не согласится «вырвать из своей головы волос, даже если это поможет Вселенной»[11]? У нее свои мечты и идеалы, у него свои. В сущности, у него такие же жизненные принципы, как и у ее отца. Как же она сможет полюбить такого человека?
Нет, с того вечера, когда она вдруг обнаружила, что живет у края пропасти, и поняла, что можно найти совсем иной путь, она уже не могла быть довольна своим образом жизни. Она все время думала о том, как ей уйти подальше от пропасти, и если до сих пор не смогла решительно порвать с прежним существованием, то не потому, что не хотела, а потому, что еще не знала, как выйти на новую дорогу. В любом случае жить как Юань Жуньшэнь она не собиралась. Она не хотела стать ни богатой барыней, ни госпожой профессоршей. Она верила, что люди должны жить в любви и мире, помогая друг другу. Но строить свое счастье на крови и поте, на слезах других людей… Она не будет больше паразитом. Как резки слова Ду Дасиня! Но она знала, что в них заключена правда, что сама она до сих пор была именно изнеженной барышней.
Ду Дасинь! Стоило ей мысленно произнести это имя, как ее настроение сразу изменилось, в ее душу словно проник луч света. Глядя на луну, она заулыбалась.
Ду Дасинь — теперь для нее это было не просто имя знакомого человека. Он был автором слов ее любимой песни. В его глубоко запавших глазах она прочла восхищение ее пением. Перед ее взором возникла его холодная, отстраненная усмешка, ей казалось, что эта усмешка преследует ее, отгоняет прочь все другие мысли. И что было странно: чем больше она старалась не думать об этом человеке, тем больше думала о нем. В душе ее словно разгоралось пламя.
Теперь ей стало казаться, что она начинает понимать его, что он тоже ставит во главу угла то, что она сама почитает как божество, — любовь. Но почему же для него любовь превратилась в ненависть? Это пока было выше ее разумения. Но только во всех его жестах и словах, во всем его облике, особенно в глубоко запавших глазах, она угадывала что-то непередаваемое, таинственное. Это была печаль, но не просто печаль. Его явно мучила какая-то скрытая боль, в глубине его сердца таилось безысходное страдание. Она еще не могла проникнуть в его душу, но, наблюдая его все прошедшие дни, она поняла, что душа у него благородна, как золотая, она словно ощущала биение его сердца. Ей показалось также, что он проявляет по отношению к ней особую нежность. Она еще раз припомнила прощальный разговор Стеньки Разина с его возлюбленной. Разве эти слова не написаны Ду Дасинем, не вылились прямо из его души? Внезапно она подумала: какое счастье быть возлюбленной Разина, слушать его речи. Но почему ее вдруг посетила такая смешная мысль? Ей стало неловко. И тут из глубины ее души пришел ответ: «Потому что я люблю Ду Дасиня».
