— Отлично! В понедельник из Калифорнии прилетает моя старая приятельница. Так, пройтись по магазинам, походить по театрам. Она будет жить в отеле «Бедлингтон», и все вечера у нее уже расписаны — ужины с друзьями, театры, новые дискотеки. Улетает она в субботу утром, а вечер пятницы она оставила свободным. Она бы хотела поужинать и выпить пару бокалов в интимной обстановке.

— Разумная дама.

— Ей нужен сопровождающий. За эскорт-услуги она заплатит тебе сто долларов, плюс ужин, такси и все прочее. Ей просто нужен на этот вечер спутник. Тебя это интересует?

— Конечно. А ей ничего, кроме сопровождения, не потребуется?

Марта Тумбли пожала плечами.

— Все зависит от тебя. Но должна предупредить, что ей уже под шестьдесят, хотя выглядит она роскошно. Дважды была замужем, очень умна и очень богата: она консультант по инвестициям, и авторитетный консультант.

— Как ее зовут?

— Грейс Стюарт. Заезжай за ней в «Бедлингтон» в восемь вечера в пятницу. И, пожалуйста, не подведи меня, ладно, Питер?

— А разве я тебя когда-нибудь подводил? Кстати, я хотел спросить, как у тебя прошло с Артуром?

Она засмеялась и залпом осушила бокал.

— Он милый, но не особенно расторопный, на мой вкус. Но я знаю некоторых женщин, которым он наверняка понравится. Выпьем еще?

Она глотала виски так, словно завтра наступит конец света, но, похоже, алкоголь на нее совершенно не действовал. Разве что щеки у нее слегка зарумянились, а так сидела она по-прежнему прямо и язык у нее вовсе не заплетался, путаясь в словах.

— А черных парней у тебя нет? — вдруг спросила она.

— Есть, красивый черный парень. Он актер, но когда не занят, подрабатывает в театре как манекенщик, а то и совмещает обе профессии одновременно.

— Как ты думаешь, он заинтересуется?

— Попробую.

— Тридцатки ему хватит?

Я одарил ее холодным взглядом.

— Извини, но я сторонник принципа равных возможностей.

— Уговорил! — засмеялась она. — Пятьдесят ему и двадцатка тебе.

Она допила, полезла в сумочку и объявила:

— Протяни руку под столом. — Я так и сделал. Вручая мне деньги, она продолжала: — Здесь пятьдесят. Двадцать за Артура, двадцать за черного, а остальными заплатить за эту дерьмовую выпивку.

— Как ты полагаешь, не зря же они назвали это местечко «Приютом неудачников»! Я позвоню насчет того парня. Его зовут Кинг.

— Кинг? Ну тогда я Королева Мая. Обожаю тебя, Питер.

— Ты мне тоже нравишься.

— Знаешь, мой путь в жизни тоже не был усеян розами, — вдруг выпалила она. — И по морде я тоже получала. Но постепенно у меня выработался нюх на Большой Шанс. По-моему, у нас с тобой должно кое-что получиться. Только спешить не надо да не допускать промахов. Может, и нам подвалит пара-другая долларов да немножечко радости в придачу?

Я сдержанно улыбнулся, испытывая уже знакомое мне чувство — меня в очередной раз толкали на путь, который мог завести неведомо куда.

Марта взяла такси до Верхнего Ист-Сайда и предложила подбросить меня по пути. Мы отправились на север по Восьмой авеню, затем по Бродвею, выехали на Амстердам-авеню. Я вышел в квартале от «Блотто».

Кинга Хейеса здесь не было. Бармен сказал, что он забегал сюда, но, судя по всему, собрался сегодня напиться дома. Я взял бутылку израильского дешевого вина — Кинг предпочитал его даже шампанскому «Дом Периньон» — и направился к нему домой.

Хейес жил в кошмарном отеле «только для одиноких» на задворках Бродвея и делил свой однокомнатный номер с командой весьма энергичных тараканов. Туалет в конце коридора можно было починить только с помощью чугунной «бабы». Стены на лестнице и в коридоре были исписаны похабщиной, и посетителям приходилось дышать через рот, потому что от вони можно было запросто потерять сознание.

— Кто там?

— Питер Скуро.

Кинг загремел засовами, замками, цепочками, распахнул наконец дверь и расплылся в улыбке. Когда я вошел, он привычно повторил обряд баррикадирования.

Я огляделся и прокомментировал:

— Было б что воровать…

Здесь было раз в сто хуже, чем даже в моем логове. Покореженная армейская раскладушка, в углу — умывальная раковина в ржавых пятнах, единственное окно наглухо закрашено и занавешено драной зеленой шторой. Обшарпанная электроплитка, шаткий стол, пара хромоногих стульев, комод, прожженный сигаретными окурками.

На стенах висели большие глянцевые фотографии самого хозяина-фотомодели: Кинг Хейес в спортивном костюме, в плавках, Кинг Хейес со стаканом пива в руке. И множество ню: Кинг был сложен как «Давид» Микеланджело, а кое-какая штука выглядела у него даже лучше.

Я протянул ему коричневый бумажный пакет:

— Данайцы принесли дары.

Кинг заглянул в пакет и воздел очи горе:

— Благодарю Тебя, Господи! Сейчас сполосну пару стаканов.

— Я пить не буду, а ты давай.

Я осторожненько уселся на колченогий стул, а Кинг вытряхнул мусор из пластикового стаканчика из-под арахисового масла и налил в него вина.

— Боже благослови тебя, масса.

Залпом выпил и снова налил.

Он был большой-пребольшой и черный-пречерный. Господа, считавшие, что для журнальной и телевизионной рекламы следует приглашать негров, предпочитали тех, которые выглядели как сильно загорелые белые. А Хейес был бескомпромиссно черным — с приплюснутым носом и толстыми губами. Так что для съемок в рекламных роликах его приглашали редко. Что же касается театра… Ну сколько раз могут ставить «Отелло»?

Он перепробовал множество профессий: был портовым грузчиком, водил грузовик, потом такси, занимался борьбой, служил охранником, поваром в забегаловке, официантом, массажистом, матросом и даже продавал Библию.

Кинг уселся напротив, отхлебнул вина и широко улыбнулся. Я решил, что нечего ходить вокруг да около и с ходу брякнул:

— Я знаю женщину, которая хочет потрахаться.

— Ну ты и счастливчик!

— Но ей нужен черный парень.

— Ого! — Кинг продолжал улыбаться. — Это что, акт благотворительности?

— Нет. Она платит пятьдесят долларов.

Улыбка исчезла.

— Я не знал, что ты в этом бизнесе, Питер.

— Я только начинаю. Это совершенно новое для меня занятие.

— Ну что ж, — вздохнул Кинг. — И где мое рабочее место?

— У меня дома. В пятницу Артур будет весь день на работе, а я смоюсь. О’кей?

— За пятьдесят? Еще бы.

— Встретимся завтра в «Блотто», и я посвящу тебя в детали.

— А у тебя доля с моего полтинника будет?

— Нет. Мои услуги оплачивает леди.

— Господи! — Он энергично помотал головой. — Если моя матушка хоть что-нибудь об этом узнает, она меня убьет.

«Бедлингтон» из тех отелей, в которых прислуга ходит на цыпочках и разговаривает шепотом. Натертый до блеска добротный паркет, восточные ковры блеклых тонов. В качестве компромисса с современной действительностью администрация превратила бильярдную в бар, однако дам в нем обслуживали лишь за столиками.

Я прибыл ровно в восемь. Телефонный аппарат на конторке портье меня просто очаровал: позолота и перламутр, реликт «бель эпок». Я попросил соединить меня с мисс Грейс Стюарт.

— Говорит Питер Скуро…

— О да, — ответил мне переливчатый голос. — Вы пунктуальны. Подождите меня в коктейль-холле. Закажите себе что пожелаете, а для меня джин с биттерсом. Скажите бармену — его зовут Гарри, — что это для меня. Он знает, как я люблю.

В баре было темно как в пещере и пусто. Я заказал себе кир и джин для мисс Стюарт и, словно зачарованный, наблюдал, как работает Гарри: капнул ровно три капли биттерса в старомодный хрустальный бокал, добавил ровно три кубика льда — ни больше ни меньше, и залил все это джином «Тэнкирей», затем размешал содержимое длинной серебряной ложечкой и еще добавил оливку с перчиком.

— Интересно, — прокомментировал я. — Надо бы самому как-нибудь попробовать такое.