— В общем, я знаю, как с ним управляться! — Она пожала плечами.

— А ты не боишься, что он может застать меня здесь?

— Не волнуйся. Он всегда звонит заранее.

Я взял ее за подбородок и поцеловал.

— Ты знаешь, что сегодня впервые за все время поцеловал меня в губы? — спросила она. — Это что значит? Что мы помолвлены?

— Нет, — засмеялся я. — Это значит, что ты мне нравишься.

Она наклонилась и тоже меня поцеловала.

— И ты мне нравишься, — сообщила она.

Я расстегнул ей рубашку и обнаружил, что она без лифчика. Моя рука ощутила вес ее тяжелой груди.

— Ты просто знакомишься с товаром, или у тебя появились какие-то гадкие мысли? — осведомилась Марта.

— Ох, ну почему бы не позволить матери-природе взять все в свои руки? Ты же никуда не спешишь?

— Нет, у меня вся ночь впереди.

Конечно, не все шло гладко. Случались и кризисы, проверявшие на прочность мои менеджерские задатки.

Как-то днем я сидел дома, разрабатывая график на следующую неделю. И вдруг позвонил Сет Хокинс. По голосу я понял, что он в панике. У него была «сцена» на Шестьдесят восьмой улице с дамой по имени Лоис. В трубку я слышал ее вопли, какие-то удары, звон разбитого стекла.

Я рванул на Шестьдесят восьмую и обнаружил там полицейского, которого уже успели вызвать соседи. Обнаженный по пояс и явно перепуганный Сет сидел на кушетке, какой-то второй мужчина пытался остановить льющуюся из носа кровь, полностью одетая Лоис валялась на кровати, а полицейский совершенно спокойно взирал на царивший в квартире разгром.

Как я понял, Лоис пришла в точно назначенное время. А пять минут спустя объявился человек, назвавшийся ее мужем. Он угрожал, что вышибет дверь, если его не впустят. Хокинс открыл дверь, маленький кругленький человечек ворвался в квартиру, отвесил оплеуху Лоис и неосмотрительно принялся поносить Сета, который был на сорок фунтов тяжелее его и на тридцать лет моложе.

Муж изъявил намерение подать на Лоис в суд за «незаконный блуд». («Чтоб я знал, что это такое», — заметил при этом полицейский.) Хокинс собирался вчинить мужу иск за оскорбление и незаконное вторжение, а Лоис обвиняла всех в оскорблении личности и серьезных моральных травмах.

Я отвел полицейского в сторонку и, повернувшись спиной к конфликтующим сторонам, попросил его как-то уладить скандал — чтобы мистер и миссис Лоис разобрались между собой без участия суда. При этом я сунул в руку парню три двадцатидолларовых бумажки.

— Посмотрю, что можно сделать, — пообещал полицейский.

Получасом позже, когда скандал улегся и я чуть-чуть привел в порядок помещение, мы с Сетом отправились к «Блотто» выпить по стаканчику.

— Боже правый! — стенал могучий техасец. — С чего весь этот базар? Женщина, вполне достойная женщина, хотела получить немножечко любви. Что в этом плохого, а?

— Ты совершенно прав, — согласился я.

Следующий инцидент был не настолько серьезным, но почему-то он встревожил меня куда сильнее и заставил задуматься.

У меня была «сцена» с клиенткой по имени Люсиль: ломкие светлые волосы и жилистое тело. От нее слегка попахивало спиртным, взгляд был остекленевшим.

Она оглядела мою квартиру и заявила:

— Незавидное местечко.

— Вы совершенно правы, — согласился я.

Я принес ей бокал белого вина, она чуть-чуть пригубила его и тут же воскликнула:

— А ничего получше этих помоев не найдется?

— Боюсь, что нет.

— Как давно вы занимаетесь этим бизнесом?

Я постарался обратить ее гнев в шутку:

— Вы хотите узнать, что такой славный парень, как я, делает в подобном отвратительном местечке?

— Сколько вы получите на руки?

— Вам лучше спросить об этом у Марты.

— И сколько мужчин участвует в деле?

Вопрос сыпался за вопросом: сколько у меня таких встреч в неделю? Только в этом месте или есть еще и другие? Случаются ли неприятности с полицией?

Я старался уходить от ответов как можно вежливее, но расспросы страшно меня раздражали, и я проявил себя на сей раз хуже, чем обычно. Но она не жаловалась.

— Вы обслуживаете геев? — продолжала она, уже одеваясь. — Принимаете садомазохисток? Интересуетесь съемками фильмов? Участвуете в групповом сексе?

Я был рад наконец-то избавиться от нее. Проводил ее к такси («Умный жест», — прокомментировала она) и призадумался: может, она из полиции?

Потом я позвонил Марте Тумбли и поделился с ней своими опасениями. Лично она с Люсиль знакома не была — ее порекомендовала одна из «подружек подружек».

— У нее в сумочке была спринцовка? — спросила Марта.

— Не знаю, она ходила в ванную. А почему ты спрашиваешь?

— Да так… Похоже, эта дамочка кое-что соображает в нашем бизнесе.

В один из дней позвонил Сол Хоффхаймер и попросил приехать. Когда я вошел в офис, он даже не повернулся: сидел, уставившись в немытое окно. Я разглядывал его профиль: обвисшие щеки, морщины, лицо человека, признавшего свое поражение. Куда девалась его былая сила и элегантность!

— Повтори-ка еще раз свое предложение, — безнадежным тоном произнес он наконец.

Я терпеливо изложил свое предложение. И мы договорились: за каждого направленного им ко мне парня — при условии, конечно, что он подойдет, — я плачу Солу сто долларов наличными.

— Скольких ты можешь прислать? — спросил я.

Сол задумался на минутку.

— Прямо сейчас — пять-шесть человек. Но ко мне постоянно приходят новые люди, а летом, после выпускных экзаменов в колледжах, клиентов будет еще больше.

— Отлично, постараюсь использовать всех.

Я поднялся.

— Раньше я тебя любил, — с горечью произнес Хоффхаймер. — А вот теперь не люблю…

На прощанье я только кивнул.

Я шел к Восьмой авеню, в надежде поймать такси. Мне было очень грустно от того, что сказал Сол. Но в конце концов он сам сделал выбор, никто его не заставлял — как и Артур Эндерс, Кинг Хейес, Сет Хокинс и все остальные. Никто их не заставлял!

Но при этом я признавал, что сыграл в их жизни роль дьявола-соблазнителя. Да, они сами сделали выбор, но я подверг их искушению, если б не я, им бы такое и в голову не пришло. Я воспользовался их положением, сыграл на их слабостях.

Как и большинству актеров, мне было трудно отделить реальность от иллюзии, поэтому я мыслил сценическими образами — видел себя эдаким оперным Мефистофелем, в алой пурпурной мантии с капюшоном, скрывающим лицо. И это вокруг меня вращалось все действо.

А другие актеры тоже играли свои роли, не сознавая, что тот, кто руководит их поступками, кто прячется в тени, кто определяет их судьбу, — сам дьявол.

И я решил, что это — самая роскошная, самая интересная роль из всех, которые предлагала мне жизнь. Вполне возможно, что благодаря ей я стану звездой!

В начале июня я нанял машину, мы с Дженни Толливер упаковали корзину с ленчем и отправились на Якоб-Рийс-Бич. Море было еще слишком холодным для купанья, но солнышко пригревало изрядно.

Мы устроились под набережной, с подветренной стороны, расстелили бумажную скатерть, придавив углы горками песка, и выложили принесенные с собой яства: жареные цыплята, картофельный салат в пластиковой коробке, маринованные огурчики, молодая редиска (мы даже соль не забыли прихватить), две бутылки вина, пара элегантных стаканов. День был ветреным, но солнце уже хорошо прогрело бетонную стену набережной, и мы даже сняли свитера.

Погода стояла такая ясная, что, клянусь, с нашего берега можно было даже увидеть Португалию! Синее фарфоровое небо, белые облачка, словно нанесенные мелом метки. Солнце играло на серебристых крыльях идущих на посадку самолетов, черный сухогруз двигался в сторону канала Амброуз.

Мы ели цыплят, пили вино, а потом, прислонившись к горячей бетонной стене, закурили и подставили свои бледные физиономии солнцу.