— Почему я должен сердиться? Дженни имеет полное право встречаться со всеми, с кем хочет.

Эндерс взглянул на меня.

— Она ведь узнала, чем ты занимаешься, правда?

— Да.

— Она не сказала, но я догадался. Я признался, что какое-то время тоже участвовал в этом. Она считает, что раз я от вас ушел, все в порядке. Питер, она замечательная женщина.

— Я знаю.

— А какая красавица! Никогда такой не встречал. Я просто горжусь, когда нас видят вместе.

— Я знаю.

— И умница. Она действительно размышляет о разных вещах, и у нее такие оригинальные идеи! Она ужасно…

— Ты допивай шампанское, Артур, — сказал я. — Пожалуй, мне лучше перейти на коньяк.

Мы получали хорошие деньги, не отрицаю, но не только они привлекали меня к нашему бизнесу. Он был сродни театру. Он удовлетворял мою страсть к драматическому искусству.

И нарушение закона — оно тоже разжигало и волновало. А партнеры! Марта Тумбли, Люк Футтер, Никки Редберн, Оскар Готвольд, Сол Хоффхаймер — какие типажи. А жеребцы и клиентки.

И пышная декорация — апартаменты.

Но самое замечательное, конечно, заключалось в отсутствии пьесы. Полная импровизация. Я на лету приспосабливал свою роль к изменяющимся обстоятельствам. Тут нужен был быстрый ум и сотни масок. Однако иногда на первом плане оказывались статисты.

Было поздно, Марта уже ушла, и я сидел в приемной за столиком. Должна была прийти еще одна клиентка: женщина по имени Берта, рекомендованная нашим постоянным заказчиком.

Выделенный жеребец ждал в Зеленой комнате — латыш-акробат с таким сочетанием согласных в имени, что мы называли его просто Майк. Я знал, что он уйдет с началом карнавального сезона, а пока получает по паре банкнот в неделю от верных ему клиенток, которые уходят после «сцены» с вытаращенными глазами.

Звякнул интерком, властный женский голос объявил: «Это Берта», — и я нажал кнопку вызова лифта. Когда открылась дверь фойе, я увидел не одну, а двух дам, и поднялся им навстречу.

На них были несколько старомодные норковые шубки, слишком длинные и слишком широкие. Обе высокого роста, но та, что постарше, оказалась широкой в плечах и в бедрах: грузная женщина с тяжелым бульдожьим лицом.

Командирша носила шляпку от «Минни Перл». Женщина помоложе была без шляпы, мышиного цвета волосы собраны в тугой пучок — если б его распустить, они оказались бы длинными. На мой взгляд, ей было около тридцати. Приятное бледное лицо. Очки с толстыми стеклами.

— Добрый вечер, леди, — сказал я. — Меня зовут Питер. Вы вместе? Кто из вас Берта?

— Я Берта, — громко объявила мегера. — Я сделала заказ. Но не для себя. Для моей дочери. Это Энни. Не горбись, Энни.

— Хорошо, мама, — сказала дочка, не в силах поднять на меня глаза.

— Берта, а вы подождете свою дочь? — как ни в чем не бывало поинтересовался я, словно мы ежедневно принимали родителей с детьми.

— Конечно, — отрезала она. — Иди с ним, Энни.

— Хорошо, мама, — слабым голосом ответила дочь.

Я повел Энни в Зеленую комнату. Она плелась за мной, словно на эшафот. Вернувшись в фойе, я увидел, что Берта сидит за столом, сбросив шубу, под которой обнаружилось нечто страшное в коричневых тонах.

— Не хотите ли выпить бокал вина? — вежливо спросил я.

— Я не пью спиртного, — объявила она.

Я понимающе кивнул.

— И не курю.

За это я мысленно снял перед ней шляпу, но ничего не сказал, потом напомнил:

— С вас сто долларов, будьте добры.

Она вытащила две новенькие бумажки по пятьдесят, помяла их, удостоверившись, что не прилипла третья.

— Сколько это продлится? — спросила она.

— Заказ сделан на час, — сообщил я с предельной любезностью.

Она издала звук, похожий на «пфу».

— Глупая девчонка. Индивидуальности столько же, сколько у головастика. И совершенно неопытна, если вам ясно, что я имею в виду.

Она испытующе поглядела на меня, а я только кивнул.

— Надеюсь, ваш человек знает, что делает.

— Все наши сотрудники имеют высокую квалификацию, мэм, — заверил я ее.

— Я уже все перепробовала. Ребенок такой пугливый, такой замкнутый. Я устраивала ей встречи с чудесными молодыми людьми из лучших семей, но никто не перезванивал дважды. И стоит ли их упрекать?

Я не ответил. Я твердо знал, на чьей стороне.

— Я хочу, чтоб она кое-что узнала о жизни, — продолжала Берта. — Сидит целыми днями дома с книжками. Портит глаза и фигуру. Ей всего двадцать пять, а выглядит лет на десять старше. Она не способна поговорить ни со мной, ни с мужчинами, ни с кем. Иногда мне кажется, что девочка просто слабоумная. Что ей нечего сказать.

Я подумал: была ли у бедной Энни такая возможность?

— Она кажется такой заторможенной, — почти сердито толковала мать. — Я водила ее к десятку докторов, но все сказали, что никаких психических отклонений нет. Последний прописал длительные прогулки, физические занятия на свежем воздухе, но когда мне однажды удалось выпихнуть ее из дома, я через два часа увидела ее на скамейке с книжкой. Как вам это понравится! Надеюсь, нынешний эксперимент прочистит ей мозги. Она такая мямля!

Берта все говорила и говорила без умолку, и я понял: Энни выводит мать из себя молчаливым повиновением ее приказам, никогда не выражая собственных желаний, и снова погружается в мир книг. «Возможно, — подумал я, — чтоб сохранить рассудок».

Несомненно, этот час оказался одним из самых долгих в моей жизни. Я все еще слушал ворчание старой карги, когда наконец послышался смех и стукнула дверь Зеленой комнаты.

В накинутой на плечи шубке в фойе вплыла Энни, выпрямив спину, закинув голову. Очков на ней не было, а волосы рассыпались по плечам.

— Энни! — взвыла ее мать. — Что с твоими волосами? И где твои очки?

— Мама, — сказала Энни, сияя от счастья, — идите к черту!

В начале марта возникли новые обстоятельства, имевшие важные последствия для будущего.

Кое-кто из клиенток по завершении «сцен» несколько раз поинтересовался, нельзя ли как-то скоротать время в наших апартаментах, прежде чем отправиться на следующий прием. Мы провожали таких посетителей в столовую, закрывая дверь, чтобы не нарушать тайну личности других гостей. Скрашивая ожидание, они частенько просили вина, серьезно опустошив наши запасы спиртного, и мы стали брать за выпивку по два доллара. Никто не возражал. Я взял на себя роль бармена, а Пэтси охотно прислуживала, радуясь чаевым.

Когда несколько женщин попросили организовать небольшую закуску, мы стали накрывать столик на четверых. Пэтси готовила несложные блюда, чаще всего салаты. Четыре доллара с человека, за десерт и напитки отдельная плата.

Со временем кузине Пэтси, Марии, поручили накрывать на стол, а Пэтси получила лицензию на готовку завтраков и обедов и поставку выпивки. Она должна была закупать продукты, готовить, обслуживать посетителей и выплачивать нам двадцать пять процентов с прибыли.

Мы никак не ожидали, что она сможет зарабатывать больше трехсот в неделю, которые уже имела, но явно недооценили ее амбиции и энергию. Она стала накрывать стол на двенадцать персон, расширила меню и взвинтила цены. Ее мясные блюда очень нравились клиенткам, заправлявшимся в предвкушении или по окончании «сцены».

Пэтси привела еще одного кузена, Луиса, который взялся помогать и убирать посуду. Вскоре она начала предлагать и обеды. За месяц ей удалось развернуть собственный прибыльный бизнес, а мы получили новый источник дохода.

В конце марта две постоянные клиентки обратились к нам за разрешением снять квартиру на вечер, чтобы устроить девичник перед свадьбой их общей подружки. В программу входили обед, напитки и жеребцы на пятнадцать персон.

Мы подсчитали расходы и в конце концов запросили три тысячи долларов, включая оформление комнат. Чуть не прогорели, но получили ценный опыт организации и проведения крупного мероприятия.