– Я не могу остаться, – пролепетала Энни.

– Что?.. – Фрэнсис нахмурилась. – Но почему?

– Лорд Эшборн хочет отвезти меня домой.

– Домой?! – Фрэнсис в изумлении вытаращила глаза. – Значит, лорд Эшборн… здесь?

– Да, здесь. И он ведет себя ужасно. То есть как обычно.

– Хочешь, я поговорю с ним, дорогая? – Встав со своего места, миссис Бирмингем похлопала Энни по руке.

– Нет-нет, все хорошо. – Энни не видела никакого смысла в том, чтобы посвящать миссис Бирмингем в подробности. – Просто он хочет… отстоять свою точку зрения. Никогда не встречала такого упрямого человека. Ну, если не считать Лили.

– Ты уверена, что с тобой все будет в порядке, дорогая? – забеспокоилась миссис Бирмингем.

Энни кивнула:

– Да, конечно.

– Можно мне поехать с тобой?! – взмолилась Фрэнсис. – Ну, пожалуйста…

– Нет, Фрэнсис. Оставайся здесь. Наслаждайся спектаклем. – Энни взяла плащ и сумочку, попрощалась, поспешно вышла в коридор и спустилась по ступенькам в холл. Затем вышла на улицу и осмотрелась.

Экипаж лорда Эшборна с роскошными лошадями вороной масти, с кучером в ливрее и двумя слугами, готовыми мгновенно прийти на помощь, ждал чуть поодаль. Сам же граф, мрачный как туча, стоял рядом с каретой.

Заметив Энни, он, судя по всему, немного успокоился.

– Счастливы? – с фальшивой улыбкой поинтересовалась Энни.

Помогая ей сесть в экипаж, граф проворчал:

– Не очень.

Он поддерживал ее одной рукой, пока она не уселась на свое уже привычное место. Энни распирало от негодования; она обдумала все слова, которые бросит графу в лицо, как только он сядет напротив нее. Сделав глубокий вдох, она приготовилась к гневной тираде. И тут вдруг заметила… Какой-то странный блеск.

Энни присмотрелась и поняла, что это кольцо с аметистом, ослепительно сиявшим в свете фонаря, прикрепленного к экипажу.

А в дальнем уголке кареты, в изысканной меховой пелерине и платье из пурпурного атласа, сидела яркая и экзотичная женщина – таких Энни никогда прежде не видела.

Девушка затаила дыхание.

«Любовница лорда Эшборна!» – мысленно воскликнула она.

В изумлении моргая ресницами, Энни смотрела на красавицу, сидевшую напротив. Возможно, эта богиня всего лишь плод ее воображения и сейчас исчезнет прямо у нее на глазах. Ведь невозможно быть такой красивой в реальной жизни. Своей красотой она даже затмевала Лили…

Тут женщина вдруг распрямилась и чуть приподняла брови. У нее были иссиня-черные волосы, темные глаза, великолепно очерченные скулы, а также родинка на щеке, идеальной формы нос и губы цвета спелой вишни. И она с любопытством рассматривала Энни из-под своих роскошных длинных ресниц.

«Нет, это не плод воображения, – сказала себе Энни. – Ну… что ж, отлично. Для сегодняшнего вечера не хватало только этого».

Любовница лорда Эшборна выглядела так, будто только что спустилась с Олимпа. Или, возможно, как Клеопатра. «Хотя нет, – решила Энни. – Клеопатра не имела бы никаких шансов рядом с этой красавицей». При мысли о том, как Джордан остается с этой женщиной наедине и целует ее, у нее заныло сердце.

Ее, Энни, неопытность, должно быть, вызывала смех у лорда Эшборна, если обычно он проводит время в такойкомпании. Энни посмотрела на свое яркое платье. Ей вдруг пришло в голову, что в таком наряде она напоминала маленькую девочку, игравшую в переодевание.

Ни слова не говоря, Энни по-прежнему таращилась на женщину. Тут лорд Эшборн наконец сел рядом с Клеопатрой, и та проговорила:

– Значит, это вы – та самая signorina,которая в последнее время отнимает так много времени у Джордана?

Энни вздрогнула, уловив в прекрасном английском красотки – пусть и с итальянским акцентом – едва скрываемый гнев. Во-первых, ей не понравилось, что эта женщина назвала графа Джорданом. И уж конечно, ей не понравилось, что слова «отнимает так много времени у Джордана» прозвучали в устах Клеопатры с некоторым оттенком осуждения.

– Меня зовут Энн Эндрюс, – вскинув подбородок, заявила Энни.

– Да, мне это известно. Рада за вас, – с натянутой улыбкой ответила Клеопатра.

Лорд Эшборн тихонько покашлял, и Энни, взглянув на него, заявила:

– До сих пор не могу поверить, что вы вытащили меня из театра подобным образом.

– А я не могу поверить, что мне пришлось это сделать, – бесстрастным голосом ответил Джордан. – Неужели вы совершенно ничему не научились?

– Я просто разговаривала с ним. – Энни скрестила на груди руки. – Вряд ли это запрещено. В конце концов его сестра была рядом…

– Дело совсем не в этом. – Джордан невольно вздохнул. – Во-первых, немного раньше, когда я заезжал к вам, вы солгали мне. А во-вторых, вам надо перестать бегать за Эгглстоном, как томящаяся от любви школьница. Вы ставите себя в глупое положение. Весь свет только об этом и говорит. Должно быть, вы слышали, что говорили лорд и леди Крэнберри.

– Леди Крэнберри – известная сплетница, – отозвалась Энни, чувствуя, как закипают слезы в глазах. Она прикусила щеки, чтобы не расплакаться и не выглядеть ребенком перед лордом Эшборном и его богиней. Но слова графа… они вдруг показались ей совершенно справедливыми. Но неужели люди сплетничают о ней? Неужели говорят, что она бегает за Артуром как последняя дура?

– Ты заезжал к ней? – выгнув тонкую бровь, спросила Клеопатра.

Граф взглянул на нее, однако промолчал…

– Вы не представите меня своей… подруге? – спросила Энни, едва не умирая от стыда.

– Да, конечно, – процедил Джордан, демонстрируя всем своим видом, как ему все это надоело. – Мисс Энни Эндрюс, это – синьорина Николетта Монровия.

– Не скажу, что мне приятно такое знакомство, – прищурившись, заметила красавица.

Энни молча посмотрела на нее. То, что любовница графа насколько красива, настолько и груба, это его личное дело. В этом отношении они прекрасно подходили друг другу.

Лорд Эшборн снова посмотрел на Николетту и снова промолчал. Но на сей раз нахмурился. Энни же отвернулась к окну и пробурчала:

– Этот вечер обернулся катастрофой.

– Согласен, – кивнул граф.

– Я знаю, что вы мне не поверите, – никак не могла успокоиться Энни, – но я понятия не имела, что Артур будет в театре сегодня вечером.

– Вы правы… – протянул Джордан. – Я вам не верю.

– Вот вы все твердите, что вас это раздражает и причиняет массу неудобств, – Энни сжала кулаки, – но при этом упорно продолжаете преследовать меня и вмешиваться в мою жизнь.

– Вы слишком хорошо обо мне думаете. Сегодня вечером, моя дорогая, все раскрылось совершенно случайно. Или вы уже забыли, что сообщили мне, что больны и поэтому сегодня вечером останетесь дома?

– Мне бы не пришлось придумывать такие истории, милорд, если бы вы не были таким надоедливым.

Взгляд темных страстных глаз Николетты метался от лорда Эшборна к Энни и обратно. Наконец она сказала:

– Мисс, как вы смеете называть его надоедливым? Присматривая за вами, он оказывает услугу лорду Колтону, вот и все.

– А я вполне могу обойтись и без его присмотра… – Энни крепко зажмурилась, чтобы не выплеснуть подступившие к глазам слезы.

– Ваша старшая сестра так считает, – возразила Клеопатра.

– Николетта, довольно! – прогремел голос графа.

Энни вздрогнула и открыла глаза. Клеопатра же бросила взгляд на любовника, потом, чуть пришурившись, снова принялась поглядывать на девушку.

А Энни не смела поднять на нее глаза. Синьорина Монровия, эта умудренная опытом женщина, хорошо знакомая с превратностями жизни – к тому же утонченная, поражающая своей экзотической красотой, – была хорошо знакома с миром мужчин и с мужскими секретами. Да уж, она не такая женщина, которой нужно за кем-то бегать. Потому что совершенно очевидно: все мужчины сами за ней бегают… Такие же богатые, очаровательные, красивые и сильные, как Джордан Холлоуэй. Только сейчас Энни поняла, что лорд Эшборн именно такой. Да, он был именно таким, как о нем говорила Фрэнсис. И даже еще лучше. Просто она, Энни, была ослеплена его отношениями с Девоном и Лили, потому и не видела реального положения вещей. И вот теперь она, глупая девчонка, отнимает у него его драгоценное время. Она – словно муха, жужжащая над его изысканным званым ужином.