— Эй, Бахтадзе! Не отставай! — оглянувшись, крикнул Роберт.

Я удивилась: кому он кричит? Отари ведь впереди. Я невольно тоже оглянулась.

— Ирина Эрнестовна Бахтадзе, — церемонно обратился ко мне Роберт, — пожалуйста, не отставайте!

Я покраснела. Конечно, очень приятно, что он так меня назвал, но Отари ведь зафасонит.

— Чего издеваешься? — крикнула я. — Называй лучше Надю Грикуровой!

— Вот еще! — фыркнула Надя. — Я всегда буду только Барабулиной!

Роберт даже не глянул на нее.

— А что? — спросил он меня. — Разве ты не будешь носить фамилию мужа?

— Конечно, не буду!

— Свистишь!

— Твой дурацкий жаргон…

— Отар! — крикнул Роберт. — Она не хочет брать твою фамилию! Обговори заранее, пока власть в руках!

— Роберт! — крикнула я. — Я тебя поколочу!

Блеснула гладь озера. Мы, не сговариваясь, побежали. Когда подошли к пляжу, я немного разочаровалась — я думала, что озеро Лиси большое и берега в зелени. А тут тоненькие, видимо недавно посаженные, деревца, и в так называемой роще можно с успехом загорать.

— Где здесь можно напиться?

— Нигде.

— А как же?

— Насыщайте организм водой в воде! — Лева быстро скинул блузу, брюки и бросился в озеро.

Роберт, Отари и Федя так же молниеносно последовали за ним. Я еще по дороге на озеро мечтала показать «горожанам» класс плаванья, но заранее стеснялась своего купальника — он был сделан из простой майки-безрукавки. И как же я обрадовалась, когда увидела на всех наших девочках такие же.

— Кто со мной наперегонки? — крикнула, бросившись к воду «ласточкой».

Вынырнула, поплыла саженками, перевернулась на спину, потом еще несколько взмахов рук. Оглянулась — никто не собирался догонять меня. Что им, слабо, что ли?

— Ты хочешь сказать: кто первый запутается в водорослях? — крикнул Игорь.

— В каких водорослях?

Но я уже сама увидела под водой густую сеть узких и длинных зеленых листьев. Они чуть-чуть шевелились от колыханий воды и походили на щупальца какого-то животного. Я быстро повернулась, поплыла обратно.

Соревновались вдоль берега. И не столько соревновались, сколько просто бултыхались в воде.

Надя, как я и предсказывала, в тот же день помирилась с Робертом и теперь, плавая, рассказывала ему о влиянии лунного света на приливы и отливы. Он энергично кивал, пробовал острить и мгновенно умолкал, встречая ее строгий взгляд.

А Игорь и Отари очень скоро вышли с решительным видом из воды, пошарили в своих рюкзаках, достали учебники физики и направились в «рощу» зубрить. Звали Роберта и других. Охотников не нашлось. Наоборот: девчонки из их класса послали вдогонку Игорю и Отару массу разных остроумных советов. Роберт закричал:

— Учиться сегодня бессмысленно, так как человек на данной ступени развития не в состоянии за полчаса выучить то, что следовало учить целый год, причем при условии, что человек этот даже гений!

Не успели нахохотаться, из «рощи» вернулись Игорь и Отари. Тут уж им пощады не дали:

— Пятнадцать параграфов осилили пли больше?

— Нет, ребята, весь учебник!

— Весь не успели. У них мозги зажарились на солнце!

— Чтобы зажарить, нужно их иметь!

— Постойте, тише: они пришли за задачником, сейчас задачки по физике перерешают!

Игорь и Отар молча спрятали учебники в рюкзаки и с рычанием бросились в воду.

Купались, загорали, снова купались, играли в темп и стоп, хохотали, закусывали, вырывая друг у друга еду, а воду, принесенную из города в бутылках, Игорь, как самый сознательный, выдавал каждому по рюмочке. За всю свою жизнь я не слыхала столько шуток и острот.

Домой мы начали собираться, когда солнце коснулось гребня далекой горы. Оно зашло, и сразу стал синеть воздух, повеяло прохладой с гор. Пляж опустел в считанные минуты. И тишина, казалось, стала другой, загадочной, непонятной. Словно совершилось приобщение озера к таинству природы, и мы тут были уже совершенно лишние.

Отари тихо сказал:

— Ушли краски дня, ушли люди с вещами, и озеро Лиси видит сны.

Это было так созвучно моим мыслям и ощущениям! Я с благодарностью посмотрела на него.

Домой я добралась, как сказал бы Роберт, на последнем бензине. Лева, не скрывая усталости, сразу завалился спать. И Отари, наверно, спит. А как Роберт назвал меня Бахтадзе. Противный… А вообще-то фамилия мне нравится. Хорошая фамилия. Она мне подойдет.

— Мама, тебе нравится фамилия Бахтадзе?

— Да, а что такое? — она посмотрела на меня внимательно.

— Ничего. Красивая фамилия, правда?

— Я перед этой фамилией готова стать на колени.

Что она, смеется надо мной? Но ведь ничего не знает.

— Мама, ты это серьезно?

— Я же говорю: эта фамилия для меня свята.

— Мама!

— Что?

— Это фамилия Отара.

— Какого Отара?

— Который в нашей компании. Он товарищ Левы. Помнишь, я показывала тебе стихи?

— Ах, это тот, из-за которого…

— Да, да!

— А как отца зовут?

— Отари говорит, что он Михайлович.

— Где живет?

— На Калужской, второй дом от угла.

— Невероятно!

— А что, мама, что?

— Мать у него врач?

— Да-а.

— Так и есть. Кто б мог подумать?.. — Она покраснела, ее словно что-то душило. — Дай-ка мне валерьяновых.

Выпила валерьянку, на глаза навернулись слезы.

— Мама, почему ты плачешь?

— Ты забыла. Ты все забыла! Михаил Силованович Бахтадзе был главным бухгалтером железнодорожного управления. Когда отца твоего обвинили в растрате и должны были судить, Михаил Силованович, чтобы затормозить судебный процесс, скрылся. Он, можно сказать, спас жизнь твоему отцу, он золотой человек!

— Мама, я все помню, но я тогда не слышала этой фамилии.

Мама глядела на меня как на чудо.

— Ну ты преподнесла мне сегодня…

— Мама, а Отари…

— Да подожди ты со своим Отари!

С «моим Отари». Как это приятно прозвучало.

— Тамара, ты слышишь, какую радость преподнесла мне сегодня Ирина?

— Мама, можно компания Левы придет к нам?

Она посмотрела весело и задорно:

— Ладно, твоя взяла. Пусть приходят.

Вечером я церемонно принимала в галерее гостей. Пили лимонад, ели печенье, танцевали. Мама, тетя Тамара и тетя Адель вели себя плохо. Тетя Адель так вообще чуть не опозорила меня совсем. Во-первых, все трое явно без дела много раз проходили через галерею и разглядывали Отара так, что и слепой, наверно, заметил бы. А Отари ничего не замечал. Я удивлялась: как недогадливы мальчики. Девочка уже сто раз обратила бы внимание на эти хождения, а Отари стоял около играющей радиолы и самозабвенно отбивал ногой такт «Рио-Риты». А в комнате мама и мои тетушки обсуждали впечатления. Я отчетливо слышала их смех. И какой! Тетя Адель заливалась, как девчонка. Я пошла и сказала: «Ну что это такое, на самом деле?» А они заявили, что им очень нравится Отар. Тогда я крепко обняла и поцеловала всех троих и, постояв минутку, чтобы остыть и придать лицу безразличное выражение, снова чинно вышла в галерею.

Отари пригласил на танец. Едва успела положить руку ему на плечо, даже еще не подняла голову, чтобы взглянуть в глаза, — я всегда немного боялась этого момента, — из комнаты снова вышли друг за дружкой мама, тетя Тамара и тетя Адель и, сложив руки под грудью, остановились у дверей. Ну это уж слишком. Ведь Отари теперь обязательно заметит такое повышенное внимание к своей персоне и вообразит о себе или же подумает, что мои родные дикари какие-то.

Не выдержала. Извинилась перед Отаром и ушла в комнату. Мама, тетя Тамара и тетя Адель, почувствовав что-то неладное, сразу за мной.

— Что вы ходите следом, как дети? Что вы делаете, я от стыда сгораю!

— А мы что? Мы — ничего. В конце концов…

— Тетя Адель, — сказала я. — Чем смотреть на Отара, посмотрели бы лучше на Ламару. Лева так в нее влюблен, что готов покончить с собой.

— А???

Надо было видеть их лица. Нет, они просто сошли с ума на старости лет!