— Ему было плохо? — спросила Кудрявка.
— Редко бывает хуже: вокруг него пылал громадный костёр, а чуть подальше стояли люди с лопатами, с ломами и с кирками… Они хотели разбить его на куски и сделать из него каменную стену…
— Я думала, это и есть стена, — призналась Кудрявка.
— Ты делаешь успехи, — похвалил Вольный Ветер. — В том-то и дело! Он ведь сам по себе стена!.. Ты ещё не видела, а я сколько раз это замечал: тут прятались зайчата, когда за ними гналась лиса… В тени от моего друга скрывались от солнца кузнечики и стрекозы, а ящерицы наоборот всегда на нём грелись. А однажды у него на спине отдыхал такой громадный орёл, каких я не видел даже в Африке. Мне он обещал сюда прилетать и, может быть, уже прилетал, но друг мой об этом не рассказывает, он не болтун — от него лишнего слова не добъёшься.
— Может быть, у него есть какая-нибудь своя тайна, и он боится, что станет болтать — проговорится?
— Я же сказал тебе, что ты делаешь успехи! — похвалил Кудрявку Вольный Ветер.
И она вздохнула:
— Теперь-то я начинаю понимать, что надо было внимательней слушать и своих родителей, и дедушку с бабушкой… вообще старших, которые знали много разных историй. Кое-кто из них тоже видел дальние страны и удивительные города…
— Ха! — выдохнул Вольный Ветер насмешливо. — Видели бы они их, если бы не мы, всемогущие ветры!
— Ты так и не сказал, как ты тогда помог своему другу, у которого мы теперь в гостях, — вежливо напомнила Кудрявка.
— Это была славная история! — с удовольствием вернулся к своему рассказу Вольный Ветер. — Прежде всего я не только сорвал с них кепки и эти дурацкие американские колпаки с длиннющими козырьками — я даже лопаты из рук повыхватывал. Швырнул всё это в огонь, а пока они закрывали лица от дыма и протирали от пепла глаза, я пригнал грозовую тучку, которая пряталась неподалеку и сама собиралась напасть на них, да только подкрадывалась слишком медленно… уж я ей тогда помог, я помог! Но она приступила к делу только потом, когда мы за ними погнались. А для начала всю эту компанию само собой сдуло ветром…
Неподалеку что-то глухо лопнуло, зашипело, и все травы вокруг нагнулись в одну сторону, полегли, а стволы двух высоких татарников хрустнули и сломались.
— Ты мне хотел показать, как их снесло ветром? — дрожащим голосом спросила Кудрявка, всё ещё прижимаясь к камню.
— Разумеется! — согласился Вольный Ветер.
— И для этого ты сломал стебли?
— Всё равно им пора, — беззаботно прошелестел Вольный Ветер. Но тут же поправился. — Они уж сделали свое дело — давно облетели. Остальное за нами: куда отнести семена, где бросить.
— Сдаётся мне всё-таки, что ты немного хвастун, — как можно мягче сказала Кудрявка.
Но Вольный Ветер всё равно возмутился:
— Я?! Выбирай, что сказать! Ну-ка…
И не успела Кудрявка опомниться, как её вынесло из-за камня и потащило невысоко над землёй.
— Ты не закрывай глаза! — насмешливо крикнул Вольный Ветер. — А то ничего не увидишь…
Кудрявку развернуло, понесло обратно, и опустилась она на том же месте под Крепким Камнем.
— Видела? — спросил Вольный Ветер.
— А что я должна была видеть? — пролепетала Кудрявка, которая никак не могла прийти в себя после первого в своей жизни полёта.
— Что-что, — недовольно проворчал Вольный Ветер. — Там до сих пор лежат ломы и кирки… Где они побросали их по дороге, там и лежат.
— Так ты их тогда напугал?
— Н-ну, не я один, — решил поскромничать Вольный Ветер. — Это тучка… Из неё слышался такой грохот и летели такие молнии, что от стальных ломов искры сыпались… А дождь потом ударил такой, что в станице каждый из них пробежал мимо собственного дома — так они неслись. Хочешь, я тебе…
— Нет-нет! — воскликнула Кудрявка. — Не надо мне ничего показывать!
— Испугалась?!
Кудрявка сделала вид, что возмутилась:
— Ни капельки! Просто надо предупреждать… если ты настоящий джентльмен! Или рыцарь…
— Мамочки! — ахнул Вольный Ветер. — Что-то новенькое… Где ты этого набралась, про джентльменов и рыцарей? Неужели на своём бугре? Что, они там тоже растут? Рядом с верблюжьим сеном или зольником?
— Уважаемые Старые Колючки нам рассказывали, что рыцари и джентльмены растут везде!
И Вольный Ветер не удержался, передразнил Кудрявку:
— Везде-везде?
— А ты думал? — не без гордости ответила Кудрявка. — И даже если они выросли не на нашем бугре, почему они не могут быть перекати-полем? Джентльмены и рыцари?
— Вспомнил, вспомнил! — обрадовался вдруг Вольный Ветер.
— Что ты вспомнил?
— Как ещё называют перекати-поле, вот: «бабий ум»!.. Это они-то вот, небось, наговорили тебе про джентльменов и рыцарей!
И Кудрявка сделала вид, что она обиделась:
— Много ты в чужих делах понимал бы!
Дело в том, что только теперь она стала припоминать долгие разговоры которые вели между собой Старые Колючки: под их рассказы и наставления так хорошо спалось под неслышным вечерним солнышком. А как — ранним утречком!..
Но теперь она кое-что припомнила и сказала уверенно:
— Как раз из рыцарей и джентльменов выходит лучшее в мире перекати-поле!
— Ах-ах, фу-ты, ну-ты! — зафыркал Вольный Ветер. — Может, мы и ещё вспомним что-нибудь этакое? Хорошо хоть, что ты не училась… А если бы ты закончила школу?
— А сам ты её закончил?.. Чтобы так надо мной смеяться.
— Это я-то? — удивился Вольный Ветер. — Да ты знаешь, сколько раз я её заканчивал?
— Много раз? — доверчиво спросила Кудрявка.
— Даже не помню, сколько! Надоело считать, — и Вольный Ветер разговорился. — Особенно мне нравилось заканчивать школу весной. Тогда почти все двери открыты настежь или прикрыты совсем неплотно. Стоит легонько толкнуть, и ты в классе. Сначала я путался, начинал с пятого на десятое, да… ну, сначала, в пятый класс залетал, потом в какой-нибудь девятый. Но старшие меня научили, и вскоре я начинал с первого класса, потом по порядку залетал во второй, третий, четвертый… Мы с одним старым дружком, очень уважаемым теперь, можно сказать, знаменитым ветром, из класса в класс дули в то время наперегонки. Кто скорее школу закончит. Залетаешь в первый класс, пару тетрадок на пол скинешь — дуй во второй. Там книжки позакрываешь, цветок с окна сбросишь — лети в третий. Окно раскрыл, у всех волосы на голове поднял дыбом… расскажу тебе, между прочим. Или ты пока не поймёшь?
— Выдумываешь опять! — обиделась Кудрявка.
— Тогда слушай. Я вот тебе обмолвился, что однокашником моим был всеми уважаемый, знаменитый ветер… большой учёный, поверь!
— И что он там такое придумал?
— Он не придумал. Он это вывел, понимаешь? В результате многолетних опытов и тщательных наблюдений… нет, боюсь всё-таки, что ты ещё не созрела…
— Я?! — возмутилась Кудрявка.
— Ну, ладно, — продолжил Вольный Ветер. — Ты мне скажи: часто тебя в детстве по головке гладили?
— Ну, иногда перепадало, — вздохнула Кудрявка. — Пока колючки на голове были мягкие. А когда они стали твёрдыми и уже могли уколоть…
— Во-от! — сказал Вольный Ветер. — У тебя хоть оправдание есть. Ну, вернее причина, по которой тебя по головке не гладили. А что, у детишек — колючки на голове? Или шипы как у шиповника, который потому так и называется, что покрыт шипами? И взрослые боятся уколоть пальцы о детскую головку?.. Тогда почему почти никто и никогда лишний разок не погладит ребятишек? И девчонок, и мальчиков… Скажи, почему?! Да потому что взрослым просто некогда этим заниматься. Они считают, что это вовсе неважно: погладил малыша — не погладил. И какая-нибудь мама может полчаса перед зеркалом причёсываться или полдня в парикмахерской просидеть…
— А что такое — парикмахерская? — перебила Кудрявка.
— О, не наступай мне на больную мозоль! — тоскливо выкрикнул Вольный Ветер. — Мне всегда говорили, что я — природный парикмахер. И это была мечта моей жизни — работать в парикмахерской. Но каждый раз передо мной захлопывали все двери… ты потом напомни, это тема особая и очень для меня дорогая, а пока я хочу досказать тебе… на чём мы остановились?
