Когда солдатня Карла V, императора Священной Римской империи германского народа и католического короля, разрушила город, называемый Вечным, к античным руинам добавились новые, население уменьшилось до 50 000 человек — вчетверо меньше, чем население Парижа или Неаполя.

Однако, помимо материальных разрушений, были и другие, не столь очевидные. В XVI веке западное христианство со столицей в Риме, чьи понтифики не всегда поражали мир добродетелями, потеряло, пятьсот лет спустя после Восточной, Северную и Северо-Западную Европу, часть Центральной Европы и несколько десятилетий не могло быть уверено в лояльности Франции. В конечном итоге, помимо Италии и половины немецких княжеств, верность Риму хранили три больших королевства: монархия Габсбургов в Вене и Мадриде и государство Бурбонов. Следуя по пятам за завоевателями и торговцами, храбрые миссионеры обращали в католичество (во всяком случае, так им казалось) «дикарей» Вест-Индии, аборигенов Америки. Главная компенсация пришла много позже, но сокровища, отнятые у аборигенов, позволили возродить и обновить католическую Церковь в Испании и Риме.

Рим был не только резиденцией Папы, но его вещью, собственностью. На Капитолийском холме все еще существовала светская власть, но она являла собой великолепное обрамление власти Ватикана (главные посты занимали родственники Святого Отца). Папа правил всем — он решал, он взимал налоги, он строил. Церковный владыка Рима одновременно являлся и главой государства, которое простиралось от Адриатики до Средиземного моря, от Болоньи и Равенны до Неаполя, (испанского): он извлекал из него всю возможную выгоду и расширял границы, главным образом с помощью силы. Светский доход Папы с Авиньонского анклава и Венесенского графства на французской территории в три-четыре раза превышал церковные доходы и составлял (если верить Жану Делюмо) на 1 февраля 1590 года 9 тонн золота и 34 тонны серебра, хранившихся в сундуках замка Сент-Анж.

Верховные понтифики пытались восстановить силы католицизма. В ходе реформы («так называемой» реформы, скажут позже), проведенной на землях христиан (более чем на половине территории), принимались меры противодействия, проводилась «настоящая реформа».

Тридентскому собору потребовалось восемнадцать лет с двумя перерывами в 1545 и 1563 годах, чтобы выработать эти меры, оставалось только осуществить их. Более легкий на подъем орден иезуитов первым начал эффективную воспитательную, миссионерскую и политическую деятельность: Папы правильно оценили обстановку, и Григорий XIII в 1580 году выделил 140 000 экю (41 центнер чистого серебра) на строительство знаменитого огромного Римского Колледжа (Collegio Romano) — он пережил века и дал образование Джулио Маццарино, спутнику принцев Колонна.

Так, во второй половине XVI века папство более или менее успешно решило триединую задачу: реформировало Церковь, которая в этом нуждалась; укрепило светскую власть, которая обеспечивала папству львиную долю доходов (они удвоились за полвека и в 1605 году составили 52 тонны серебра); наконец, перестроило чудесный город, столицу столиц, престольный град единственной истинной религии, град Наследника Святого Петра, верховного светского и духовного правителя.

Тридцать лет назад Жан Делюмо представил нам Рим второй половины XVI века. В своем великолепном труде Делюмо пишет, что население города практически удвоилось: к 1600 году оно насчитывало 110 000 человек, особенно активно заселялись аллювиальные земли и излучина Тибра. Город здесь кишел ремесленниками, лавочниками, трактирщиками, писцами, сюда стекались паломники, нищие и шлюхи. Рим менял облик: постепенно появилось около тридцати новых, более широких улиц, пересекавшихся с древней Виа Фламиниа, а над ними возвышались шесть десятков дворцов, помпезных и воздушных. Недалеко от палаццо Колонна, на горе Кавалло, напротив Квиринала[2], Мазарини некоторое время спустя поселил свою семью: перестроенное здание существует и сегодня, и стоит на Виа… Мазарино. Церквей за полвека было возведено не меньше, чем проложено улиц: вначале строгостью (во всяком случае, с фасада) они напоминали церковь Жезю[3], но вскоре «повеселели», украсившись лепниной. К 1633 году строительство главных дворцов было в основном закончено, в том числе блистательное и веселое Палаццо Барберини, в которое Мазарини вдохнул жизнь. Стоит напомнить, как много новых замечательных парков, садов и водоемов появилось в то время в Риме. Подарив городу три новых акведука (один из них носил имя Папы Павла V и был закончен в 1612 году) и несколько десятков фонтанов, огромных и крохотных, возле которых римляне любили отдыхать и назначать свидания. Папы и кардиналы, располагавшие невероятными богатствами, обеспечили подданным 180 000 кубических литров чистой воды ежедневно, то есть 1700 литров на человека. Это было большим достижением, и Риму долго не было равных ни по количеству, ни по качеству потребляемой воды. Редкостное очарование городу придавали фонтаны.

В этом перестроенном, обновленном городе, где было теперь много воздуха, где были собраны сокровища изобразительного искусства, где не умолкал шум улиц и базаров, где можно было любоваться яркими процессиями и веселыми карнавалами с фейерверками, где ни на минуту не прекращалась работа ремесленников, лавочников, писарей, именно в этом городе жил некий Пьетро Маццарино (или дегльи Маццарини), занимавший должность мажордома, или интенданта, возможно — поверенного в делах одного из принцев Колонна, который женил его в 1600 году на Гортензии Буфалини, одной из своих крестниц. У Пьетро и Гортензии было шестеро детей — во всяком случае, выжили шестеро. Старшего звали Джулио, и он был необыкновенным ребенком.

Джулио оправдал ожидания родителей.

Воистину, невероятно, как много злых слов было сказано о детстве и юности Джулио Маццарино при его жизни и после его смерти. Мы можем сразу же решительно отказаться от прозвища «сицилийский мошенник» (вернее, неаполитанский, как писал заблуждавшийся Лависс) и должны забыть легенду о его темном, если не плебейском, происхождении. Он родился вовсе не в Риме (как еще совсем недавно писали его биографы), а в Пешине, в итальянской провинции Абруцци, находившейся в то время под испанским владычеством (сегодня в это просто невозможно поверить!), 14 июля, в день святого Бонавентуры, в год второй наступившего XVII века. Один из преклонявшихся перед Мазарини биографов, почти не известный сегодня Карл Федерн осмотрел в 1922 году, до выхода своей книги на немецком языке, то, что оставалось от дома, где родился Джулио Мазарини (он был разрушен землетрясением в 1915 году). Федерну удалось разыскать документ о крещении Джулио Мазарини, и в книге он приводит его «in extenso» (полностью). Мать Джулио уехала рожать своего первенца в дом братьев, спасаясь от ужасного римского лета. Гортензия Буфалини родилась в достойной дворянской семье Читта ди Кастелло, в Умбрии. Другой ее брат был членом Мальтийского ордена (некоторые историки полагают, что даже коммандором) — верный признак аристократического рода, к тому же он сочинил трактат о Дуэлях — модный сюжет в XVII веке.

Есть еще одно важное обстоятельство: Гортензия была крестницей одного из принцев Колонна, представителя старинного римского аристократического рода, поставлявшего Вечному городу кардиналов, послов и генералов (один из них в 1571 году выиграл знаменитую битву при Лепанто, разгромив турецкий флот). «Порода» и «среда» — эти понятия, уж конечно, не относятся ни к плебсу, ни к буржуа, его достойны лишь верха.