…Царская Россия, с ее отсталой техникой, почти не имела качественной металлургии. Лишь немногие военные заводы производили в небольшом количестве качественную сталь…

К началу первой пятилетки в стране было изготовлено всего 90 тысяч тонн качественного проката, а через два года, перед VI съездом Советов, это производство возросло более чем в два с половиной раза, а еще через четыре года – более чем в пять раз.

…Успехи в развитии качественной металлургии сыграли большую роль в сокращении импорта – мы сами стали производить то, что раньше покупали за границей.

Ошеломляющий успех первой пятилетки вселял глубокую уверенность в возможности быстрого решения всех основных задач второй пятилетки.

В Госплане происходили интересные совещания о создании промышленных комплексов, создавались связи между угольными месторождениями Кузнецкого бассейна и железорудными месторождениями горы Магнитной. Проблема освоения Востока нашей страны была новой и захватывала своим грандиозным размахом, дерзостью.

Я участвовал на совещаниях в Госплане, когда там развертывались ошеломляющие проекты строительства мощных гидроэлектростанций, больших металлургических заводов, химических предприятий и прокладки новых железнодорожных путей.

На этих совещаниях говорили о еще не тронутых богатствах Сибири. На геологических картах, иллюстрирующих яркие речи докладчиков, огромные черные пятна угольных месторождений Сибири подавляли своей величиной месторождения угля европейской части Советского Союза. В то время мы еще не ощущали во всей полноте тех трудностей, с которыми столкнемся, когда начнем освоение Сибири. Мы не представляли, с какими новыми проблемами, большими и малыми, придется встретиться.

Мы работали над проектами новых заводов, изучали современные технологические процессы, но часто забывали о том, как нам трудно будет доставать самые простые вещи – рукавицы пли войлочные шляпы, синие стекла для сталеваров или чернила для приборов с самописцами.

Мы не думали о том, где мы достанем посуду для столовых и оконное стекло для строящихся домов. Каждодневно возникали вопросы, которых не было при строительстве заводов в Европе – в обжитых местах, где было все необходимое для производства и быта людей.

Мы реально не представляли себе также, а как удастся в такой короткий срок стремительно поднять самих людей, тысячи людей до высот современной техники. В Европе этот процесс происходил постепенно – на протяжении длительного времени. У нас же он должен был совершиться небывало быстро. Ведь многие из пришедших тогда на заводы не имели ни малейшего представления о современной технике.

На память пришел 1927 год, когда в составе экспедиции я был в Алтайском крас. Мы собирались ехать из Бийска в село Алтайское. На весь город здесь было тогда всего три легковых автомашины – две дали нам. Эти машины были брошены в свое время отступающими частями армии Колчака.

Автомобиль в этих местах был настолько необычен, что, встретившись на дороге с обозом, произвел большой переполох. Испуганные лошади стали рваться в сторону, несколько телег опрокинулось, и кладь с них полетела во все стороны. Пришлось остановиться.

В селе Алтайском нас моментально окружила толпа. Одна старуха, подойдя к машине, стала гладить ее по блестящей поверхности капота.

Я спросил:

– Что, бабушка, впервые, что ли, видите автомобиль-то?

– Да нет, милый, видела я их несколько раз, когда они пролетали над селом-то, но вот вблизи-то никогда не приходилось видеть. Впервые вишу вблизи-то.

Я подумал: «Какой парадокс! Эта женщина сначала увидела самолеты и только позже познакомилась с автомобилем».

Здесь, в этом же селе, я встретился тогда и с другими аналогичными свидетельствами стремительного внедрения нового. Кое-где в избах стояли уже первые радиоприемники, но крестьяне сильно удивились, увидев у нас патефон.

Многие за всю свою жизнь ни разу не выезжали из села, им был неведом другой мир.

А сколько у нас таких мест? Село Алтайское не было исключением. Стояла задача поднять всю огромную страну на уровень современной цивилизации.

Кто это должен сделать? Мы.

Тевосян мне говорил и о том, что в развитии металлургии много узких мест. Отстает развитие рудной базы, не хватает огнеупорных материалов, коксующихся углей. Желание производить больше и быстрее выполнять планы приходит в противоречие с укоренившейся производственной практикой небольших заводов, производящих простые стали. На уральских доменных печах руду и древесный уголь подавали вручную. Подвозили или на тачках или на лошадях, кирпич на всех строительствах рабочие носили буквально на собственном горбу, а котлованы под фундаменты рыли, используя кирку и лопату. Этими средствами строили новые заводы.

Уже значительно позже, будучи в Индии на металлургическом заводе Тата, я встретил старого американского металлурга-доменщика.

Узнав, что я из Советского Союза, доменщик страшно обрадовался, взял меня за обе руки и, не отпуская, стал расспрашивать о Кузнецком заводе.

– Ну, как работают мои доменные печи? Ведь я их строил в 1932 году. Вероятно, старых печей уже нет. Так хочется хотя бы на пару дней попасть в Кузнецк и посмотреть, что там у вас делается. Вы так далеко ушли за Эти годы. Поверьте мне, в мире нет сейчас лучших доменных печей, чем ваши. Это вам говорит человек, знающий доменное дело.

– Чем же они хороши? – спросил я его.

– Такой автоматизации и насыщенности приборами управления, как на ваших последних доменных печах, нигде нет.

Этот разговор состоялся в начале 1960 года.

И действительно, используя самые последние достижения науки, мы создали приборы, позволяющие заглянуть туда, куда не мог и никогда не сможет проникнуть глаз человека – внутрь работающей доменной печи. Новые приборы, основанные на использовании радиоактивных излучений, дают возможность наблюдать, как движется в печи руда, кокс, газы, и автоматически управлять процессом производства чугуна.

Теперь мы помогаем строить доменные печи другим странам, в том числе Индии, Цейлону.

А двадцать пять лет назад на многих доменных печах Советского Союза основным средством механизации была лошадка, подвозящая к печам уголь и руду, а единственным контрольным «прибором» – глаз мастера.

Я вспоминаю, с каким восхищением мы смотрели в те годы за работой скипового подъемника, загружающего железную руду и кокс на доменной печи крупповского завода в Борбеке.

А в 1959 году, когда я был в США, один нагловатый молодой журналист в поисках сенсации спросил меня:

– Скажите, что вас больше всего поразило в США?

Я ответил ему:

– Меня больше всего поразило то, что вы думаете, что нас можно чем-то поразить.

Нет. Времена, когда мы поражались, приезжая за границу, давно прошли. Если у нас теперь и возникают какие-то чувства, когда мы видим в других странах вещи лучше наших, то это не чувство удивления, а скорее раздражения на самих себя. Ведь вот могли бы сделать и это не только не хуже, а даже лучше, знаем, как это можно сделать, а пока не делаем. Вот первая мысль, которая возникает, и желание скорее перенять опыт, да не просто перенять, а сделать еще лучше.

Подъем на нынешние высоты был нелегким. Мы спотыкались и падали, набивали синяки и шишки. Нас сопровождали не только успехи, но и неудачи.

Как-то мне рассказали об аварии, имевшей место на заводе «Электросталь». Шел ремонт электропечи, руководил нм молодой инженер, недавно закончивший Горную академию. Он знал, что по правилам техники безопасности необходимо заземлить корпус печи, чтобы избежать опасности удара током. На медные шины токоподводящей системы он положил железный ломик и соединил его проводом с землей.

Закончили ремонт, и печь можно было включать. Но инженер забыл убрать положенный им на шины железный лом. Включили печь, и произошло мощное короткое замыкание, которое повело к тому, что стали отключаться многие фабрики и заводы этого района.