– Не знаю, я еще не был у ней.

– Так ты иди, а завтра приходи прямо с утра – тогда мы более подробно поговорим о твоей предстоящей работе в Челябинске.

Мы распрощались, и я прямо от Тевосяна направился разыскивать клинику Плетнева.

Когда я вошел в палату, то жену не узнал, мне показалось, что в кровати лежит маленькая девочка. Для ее лечения был применен какой-то новый диетический метод, в который входило питание лимонами. Мне предложили послать ее на два месяца в Сочи. Одна она ехать не могла, и пришлось отправить в сопровождении медицинской сестры. Из клиники поехал к сестре жены – повидаться с дочерью, которая пока жила у нее.

Сразу, в первый же день на меня свалилось много забот – и личных, и служебных.

На следующий день в девять часов утра я был уже у Тевосяна. Мы поздоровались.

– Что это у тебя глаза-то красные? Не спал, что ли? – спросил я.

– Работы много. Вчера засиделись. Собираюсь на этих днях с группой специалистов выехать на заводы. Я тебе уже говорил, что мы все время получаем дотацию. Себестоимость стали у нас очень высокая. На этот год мы получили семь миллионов рублей, но Серго предложил отказаться от трех миллионов и ограничиться четырьмя. Вчера как раз обсуждали эти вопросы. Решили на местах с заводскими работниками тщательно рассмотреть калькуляции. Возьму с собой из Москвы хорошего плановика и финансиста и на этой неделе выеду на заводы. Сначала хочу объехать уральские заводы.

У нас заводские работники вопросами себестоимости совершенно не занимаются. Листы с заводской калькуляцией они держат в руках, как неграмотный газету. Никто не знает, во что им обходятся многие изделия. Не знают цены на сырье, не знают стоимости отдельных технологических операций.

– Ты помнишь начальника цеха Мюллера на крупповском заводе? Он хорошо знал не только технику сталеварения, но и что почем. У нас, к сожалению, этого нет. Вот недавно я спросил директора одного из уральских заводов, во что обходится ему кубометр воды, так он обиделся на меня. «Ну, – говорит, – такими-то пустяками директору вовсе не обязательно заниматься, вода для нас никогда не была проблемой». Забывают, что рубли-то из копеек складываются.

Хочу сам во всем разобраться. Может быть, удастся совсем отказаться от дотации. Вот Серго обрадовался бы, если бы удалось снизить стоимость производства не на три, а на все семь миллионов!

Ну, а теперь давай о твоей работе поговорим. Так ты решил все-таки в Челябинск ехать, за ночь-то не передумал?

– Нет, не передумал.

– Что же делать, придется признаться, что я плохой агитатор и мне не удалось тебя уговорить. Тогда я буду оформлять твое назначение в Челябинск.

И мы перешли к обсуждению моей будущей деятельности в Челябинске. Тевосян рассказал мне, что завод за эти годы вырос, построен новый цех с крупными печами. Производятся многие сплавы. Но надо хорошо отработать технологические процессы, и прежде всего в производстве феррохрома. Там плохо используется хромистая руда, огромное количество хрома теряется в шлаках. Некоторые сплавы, особенно необходимые для ответственных марок стали, на заводе еще не умеют выплавлять. Всем этим придется заняться. Работать там нелегко, хотя директор завода Власов очень энергичный человек и неплохой организатор, но и он не в состоянии устранить всех трудностей. На Урале заводы растут быстрее, чем энергетическая база, поэтому постоянным бичом является недостаток энергии, заводы все время ограничивают. В общем, трудностей хватает.

– Я тебе советую прежде всего изучить как следует все заводские отчеты и поговорить с Сергеевым – он недавно был в Челябинске и может тебе сообщить много полезного о положении дел на заводе, – заканчивая разговор, предложил Тевосян.

Все остальные дни вплоть до отъезда пришлось провести в управлениях и отделах Главспецстали, знакомясь с планами, программами, отчетами Челябинского ферросплавного завода.

Мне сказали, что на завод только что выехал шведский инженер Стиг. С ним заключен договор, и он пробудет на заводе год, поможет наладить производство малоуглеродистых марок феррохрома. Позже оказалось, что Стиг по образованию химик, никогда на ферросплавных заводах не работал и технологии производства не знал. Сам по себе он был неплохой человек, но пользы от него не было. Он старался никому но мешать, отвечал только на те вопросы, которые ему задавали. Все его советы были тривиальны. Когда в производстве создавалось какое-то затруднение и необходимо было принимать решение, он обычно ограничивался шутками.

– Если не помогает кислота, действуйте щелочью, – так обычно учил нас профессор химии в Упсальском университете, – часто повторял он, когда от него ждали конкретного совета.

В то время иностранные специалисты получали двойные оклады – один в валюте (в долларах, марках, кронах или фунтах), второй – в рублях. Оклады эти во много раз превышали зарплату советских специалистов. Как правило, иностранцы получали в дополнение к окладу и бесплатную квартиру.

Некоторые из них приносили большую пользу, и затраченные средства сторицей окупались. Тем более было досадно, когда выяснялось, что другие иноспецы, как их тогда называли, не приносили никакой пользы.

В частности, как оказалось, Вальтер тонкостей технологического процесса не знал. Он был, правда, неплохим администратором, однако в наших условиях не мог применить свой опыт. Он много путешествовал и занимался тем, что сбывал в других странах оборудование фирмы «Сименс». Вместе с группой специалистов фирмы он выезжал в те страны, где требовалось смонтировать проданное «Сименсом» оборудование. Когда же он прибыл в Челябинск один, то очутился в трудном положении, ничего путного посоветовать не мог, и молодые советские, инженеры сразу поняли, что имеют дело с несведущим человеком.

Еще в первый мой приезд на завод в 1931 году я видел, что установленное «Сименсом» оборудование работает плохо. Печи часто выходили из строя. Вначале мы грешили на наших плавильщиков: не освоили, дескать, управление этими мощными агрегатами (в то время это были наиболее крупные печи для выплавки ферросплавов). Таких печей нигде еще не было. В них было внесено много усовершенствований, нигде на практике не проверенных. Так что плавильщиков винить было неправильно. По существу мы учились на сверхсовременных печах производству сложных сплавов, а иностранные фирмы учились на этом оборудовании производству новой техники. Все же расходы несли мы, являясь вместе с тем своего рода «подопытными кроликами».

Находясь в Москве, я почти каждый день встречался с Тевосяном, который делился со мной не только производственно-техническими соображениями, но также и политическими. Страницы газет были заполнены сообщениями об успехах промышленности. Эти сообщения даже по своей форме напоминали военные сводки. Их так тогда и называли – сводками с фронта труда.

Газеты напоминали также о капиталистическом окружении, о необходимости повышать бдительность. А в партийных организациях обсуждались вопросы об условиях строительства социализма в капиталистическом окружении.

Однако главное, что захватывало нас в те дни целиком, возбуждало и волновало, – было то конкретное дело, которым мы занимались. Успехи промышленности отодвигали в сторону все остальные вопросы.

Я помню состояние огромного подъема, в котором я находился, знакомясь с грандиозными планами развития производства. Я чувствовал, как промышленность, и в частности выплавка качественных сталей и ферросплавов, что меня особенно интересовало, стремительно поднимается. То, что еще пять лет назад казалось трудным, теперь уже разрешено или находится на путях к разрешению.

К VII съезду Советов Главспецсталью выпущена была книга «Качественная сталь». Обложка этой книги представляла собой тонкий лист нержавеющей стали, а на первой странице диаграммами была изображена динамика выпуска качественного проката и электростали за время с 1927 по 1934 год. Эти кривые круто поднимались вверх. Уже сама обложка книги говорила о больших успехах, о создании в стране нового производства – листовой нержавеющей стали. Я держал в руках эту удивительную книгу и читал ее захлебываясь. В предисловии было приведено много ярких примеров тех успехов, которыми были отмечены в этой области годы первой пятилетки.