С M-llе Bourienne он не говорил совсем, но на княжну Марью сердился за каждое сказанное ею слово.
Десаль сказал княжне Марье, что, по его замечанию, князь очень нездоров и что необходимо послать за доктором, и под предлогом болезни маленького Николушки было послано за доктором.>
Алпатыч и доктор, которого княжна Марья по совету Десаля вытребовала для Николушки, приехали в один и тот же день из Смоленска и привезли одни и те же известия о том, что Смоленск сожжен и занят неприятелем, что войска отступают и что Лысые Горы через несколько дней могут быть заняты неприятелем. [1317]
Казалось, вдруг всё уяснилось в голове князя и прежние силы возвратились ему. Он [1318]велел приготавливать экипажи для отправления нынче же вечером княжны Марьи и Николушки с гувернером в Богучарово, лежавшее дальше к Москве, с тем, чтобы оттуда везти их на тамошних лошадях в Москву, велел во все деревни послать требование, чтобы с трех [1319]тягол один мужик молодой на лошади явился в Лысые Горы, велел послать в уездный город с тем, чтобы городничий явился к нему, и нарядить двух посланных, одного [1320]к главнокомандующему войсками, другого к ополченному главнокомандующему, и сел писать письма. Княжна Марья, узнав от Тихона о распоряжении, сделанном князем о их отъезде, и о том, что он сам остается в Лысых Горах, пошла к отцу с намерением просить его уехать с ними или позволить ей остаться с ним.
Подойдя к двери кабинета, она не решилась войти, слыша его озабоченное покашливанье и неумолкаемый скрип пера. Он писал главнокомандующему, что, несмотря ни на что, он не уедет из Лысых Гор, хоть бы французы стояли у ворот дома, что защищать Лысые Горы весьма легко, ежели ему дадут только 10 батальонов пехоты и две роты артиллерии, что он сам возьмет командование над ними, и, присоединив к ним своих ополченцев и тех, которых он требует от ополченного главнокомандующего, он уверен, что ни на шаг не пустит вперед французов. Другие бумаги были приказы: [1321]бурмистрам о высылке людей, городничему о высылке оружия и ополченному начальнику о требовании немедленно явиться к нему.
Окончив составление этих бумаг, запечатав их и отдав для отправления, князь позвал Тихона и, приказав узнать, готово ли всё для отправки княжны Марьи и [1322]князя Николая, приказал позвать к себе свою дочь.
Княжна Марья, ждавшая у двери, вошла к нему.
Князь казался свежее и оживленнее, чем все эти дни. Он ходил по комнате, и губы его и большие брови, не переставая, двигались по его лицу.
— Готовы? — обратился он к ней, нахмурившись.
— Готовы, — отвечала княжна Марья, [1323]— но... я пришла... я умоляю вас... Поедемте с нами... André... писал, что именно вам надо ехать... — говорила княжна Марья, опустив глаза и не видя той неприятной игры губ и бровей князя в то время, как она говорила.
— Это еще что! — крикнул он. — Готовы или нет?..
— Я не поеду, ежели вы не поедете с нами, я не могу оставить вас, — сказала княжна Марья.
Как ни боролся [1324]старый князь с тем прежним, привычным, мелочным чувством озлобления против княжны Марьи, как он ни старался оставаться в том состоянии ясности и деятельности, в которое привели его полученные известия, привычность отношений втянула его в прежнюю колею. Он разразился мелочной и ядовитой старческой бранью на княжну Марью и выгнал ее из комнаты.
Он ей сказал и то, что она мучает его, и то, что князь Андрей [1325]нисколько не заботился о ней, что он сам заботится о ней еще меньше, что она поссорила его с сыном, что она может оставаться, где ей угодно, но что приказывает ей одно: не попадаться ему на глаза. Он сказал ей то, что он всегда говорил в этих случаях, что она никому не нужна, и что никто никогда не хотел жениться на ней, и что он ее не звал, а спросил только, готов ли князь Николай к отъезду.
Всё было готово к отъезду, внук и Десаль пришли проститься к деду, потом простились с княжной Марьей, которая, несмотря на просьбы Десаля и доктора, не хотела уехать и, проводив племянника, ушла в свою комнату. Доктор остался ночевать эту ночь в Лысых Горах и тотчас же после отъезда молодого князя с Десалем, M-lle Bourienne и [1326]дворней, ушел спать. [1327]
Княжна Марья вернулась к себе к комнату, посмотрела на образа и не могла молиться. Она чувствовала, что ее призывал теперь другой, трудный мир житейской деятельности, совершенно противуположный нравственному миру молитвы; она чувствовала, что, предаваясь последнему, она потеряла последние силы действовать. Она не могла и не стала молиться. [1328]Она сидела в своей комнате в опустевшем доме, прислушиваясь к шагам князя в нижнем этаже.
Княжна Марья не могла молиться, не могла плакать, не могла спать. [1329]Взяв на себя в первый раз в жизни такой решительный поступок, как неповиновение отцу, она чувствовала необходимость действовать, следить за своим отцом, а в ту минуту, которая, она чувствовала, быстро приближалась, быть готовой на помощь. Она на ципочках сошла вниз и, [1330]подойдя к двери цветочной, в которой ночевал ее отец, прислушалась к его голосу.
— Тишка, [1331]не спится, [1332]— говорил старик измученным голосом, которому он хотел придать небрежные интонации. [1333]
Тихон молчал.
— Так-то я [1334]не спал раз в Крыму. Там [1335]теплые ночи. Всё думалось. Императрица присылала за мной... [1336]
Да, уж так не построят теперь. Ведь я начал строить, как приехал сюда. Тут ничего не было. Ты не помнишь, как сгорел [1337]флигель батюшкин? Нет, где тебе. Так не построят нынче: тяп да ляп и корабль... [1338]Я отсюда обведу галлерею, и там будет Николаше покои — спальню, где невестка [1339]живет. Что она уехала, что ль? Невестка уехала? Ха, ха, ха.
— Уехали-с, — отвечал спокойный голос Тихона.
Постель затрещала под ним, он, видно, ложился. Он громко и тяжело кашлянул и замолк.
— Бог мой, бог мой! — прокричал он вдруг и зарычал как будто, потом опять затрещала кровать и зашлепали туфли, и он подвинулся к двери, у которой стояла княжна Марья. Она побежала к себе.
Княжна Марья не спала до рассвета, всё прислушиваясь к тому, что происходило внизу. К утру она заснула, и в 10-м часу ее разбудил шум колес проезжавшего мимо окон экипажа.
Она с ужасом очнулась к действительности.
— Дуняша, кто это приехал?
— Князю коляску подают. Они, должно, к начальству едут, В мундире сейчас приходили. Уже и [1340]исправник здесь. И [1341]мужики ополченные на лугу собраны. Ружей привезли. Раздавать хотят.
