[Следующая глава III, со слов:В противуположность Кутузову, кончая:как мальчик, резвился над величавым и неизбежным событием оставления и сожжения Москвы близка к печатному тексту. Т. III. ч. 3, гл. V,]
№ 231 (T. III, ч. 3, гл. ІХ–ХІ, VІ–VІІ).
[2111] И онисо всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали Благодетеля. Но они, хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его.
Пьер захотел обратить на себя внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновение услышал медленно летевшее ядро. Ядро приближалось к ногам Пьера и от приближения ядра ноги Пьера холодели и обнажались. Ноги Пьера совершенно обнажились, [2112]ему стало стыдно и страшно. И стыд, и страх было одно и то же, и он поспешно сел.
Всё исчезло. Пьер был один и думал, но он спал.
— Сказанное слово серебряное, а несказанное золотое, — сказал ему какой-то голос, и Пьер в первый раз понял всю глубину значения этой, никогда не слыханной им, пословицы.
«Самое трудное, — продолжал во сне думать или слышать Пьер, — состоит в том, чтобы уметь соединять в душе своей значение всего: [2113]слова вечности и добра Благодетеля [2114]и значение того, что сказанное слово — серебряное. [2115]Отдай всё и иди за мной», — сказал голос.
[Далее от слов:Всё соединить?» сказал себе Пьер кончая:Сопрягать? Но как сопрягать всё?» близко к печатному тексту. T. III, ч. 3, гл. IX.]
«Мне что делать?» И Пьер опять заснул и услыхал голос, говоривший: «Отдай всё, бог с ним. Да ну, отдай! Вставайте!» И Пьер опять проснулся и увидал будившего его берейтора и у колодца солдата, отдававшего полную бадью воды бабе, которая подле него стояла с ведрами.
— Да, я понимаю теперь, — сказал себе Пьер. [2116]
[2117]30 числа Пьер вернулся в Москву. Дома он нашел несколько писем [2118]и требование от графа Растопчина приехать к нему.
Не распечатывая [2119]писем, Пьер тотчас же с тем, чтобы покончить со всеми делами, переоделся и поехал к главнокомандующему.
V
Это было 31-го [2120]числа. Граф недавно приехал из своей дачи в Сокольниках в свой московский дом. [2121]
Васильчиков и Платов уже виделись с графом Растопчиным и объяснили ему положение армии. [2122]Они говорили уж, что защищать Москву невозможно и что она будет сдана. Раненые всё прибывали и прибывали в Москву. По всем имеемым графом сведениям нельзя было надеяться на спасение Москвы.
В то время, как [2123]Пьер входил к графу, один курьер, приезжавший из армии, выходил от него, другой вслед за Пьером вошел в приемную.
— Ну что, как? — мимоходом спрашивали адъютанты у курьера. [2124]
Курьер безнадежно махнул рукой и прошел в кабинет графа. Пьер попросил доложить о себе. Адъютант пошел, доложил и вышел к Пьеру с известием, что граф очень занят, никак не может принять, но велел сказать, что рад, что Пьер вернулся целым из Бородина и что советует ему поторопить сбор своего полка.
Между прочим адъютант по приказанию графа вынес Пьеру новую, имеющую завтра выйти, афишу.
[Текст афиши см. в печатном тексте «Войны и мира», т. III, ч. 3, гл. X.]
Пьер прочел афишу.
— Что это значит : у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба?— наивно спросил он у адъютанта.
— Граф был нездоров глазом, — сказал адъютант, улыбаясь, обращаясь более к другому господину, который был тут же в приемной, — и он очень беспокоился, когда я ему сказал, что приходил... народ спрашивать, что с ним. По правде сказать, я ему это сказал, чтобы его утешить, а собственно никто не приходил.... А что, граф, — сказал вдруг адъютант с улыбкой, — мы слышали, что у вас семейные [2125]тревоги?
— Нет, ничего, — сказал Пьер, вспоминая про [2126]письма, которые остались на его столе. — Что вы слышали, скажите, скажите пожалуйста!
— Нет, знаете, ведь часто выдумывают. Я говорю, что слышал. Вы не оскорбитесь?
— Что, что такое? Говорите пожалуйста.
— Да говорят, — опять с той же улыбкой сказал адъютант, — что графиня, ваша жена, [2127]собирается за границу. Вероятно, вздор...
— Не знаю, не знаю, — сказал Пьер. Из неловкого молчания, которое водворилось, вывел их чиновник, поспешно вышедший от графа с приказанием попросить [2128]Безухого подождать немножко. [2129]
— Ах, здравствуйте, милый граф, — сказал поспешно Растопчин, как только Пьер вошел к нему. — Слышали про ваши prouesses, [2130]ну, я рад, что вы целы; но не в том дело. Mon cher, entre nous, [2131]вы —масон, — сказал граф Растопчин таким тоном, как будто было что-то дурное в этом, но что он намерен был простить. Пьер немного помолчал.
— Mon cher, je suis bien informé [2132]— но я знаю, что есть масоны и масоны и что вы не принадлежите к тем...
— Да, я масон, — отвечал Пьер.
— Что за человек Ключарев сын? [2133]Вы знаете его?
— Я мало знаю его и не могу и не хочу сказать вам, что есть масонская тайна; но как человека знаю его, как прекрасного, честного, благородного человека и также и Верещагина, [2134]его товарища.
— Nous у voilà, [2135]— вдруг нахмурившись и вспыхнув, вскрикнул Растопчин. — Вы знаете время, в которое мы живем. Nous sommes à la veille d’un désastre terrible, [2136]и мне все эти gentilless’ы [2137]некогда соображать, а мне нужно держать народ вот как, и извините пожалуйста, ежели вам неприятно. — Он сердито замолчал. — А я эту дурь выбью, mon cher, в ком бы она ни была. — И, вероятно спохватившись, что он как будто кричал на безвинного Безухого, он прибавил, дружески взяв за рукав Пьера. — Eh bien, mon cher, qu’est ce que vous faites, vous personnellement? [2138]
— Я, — отвечал Пьер, — я ничего не хочу предпринимать, я хочу ждать. [2139]
Граф промычал что-то. [2140]— Un conseil d’ami que je vous donne. Décampez et au plutôt, nous sommes au mauvais quart d’heure. Все пожарные трубы высланы, c’est tout ce que je vous dis. A bon entendeur salut. [2141]Прощайте, мой милый. Ах да, — прокричал он ему из двери, — правда ли, что графиня попалась в лапки [2142]des saints pères de la Société de Jésus? [2143]
— Не знаю. [2144]
Пьер приехал домой, уже смеркалось. Человек 8 разных людей побывало у него в этот вечер. Секретарь комитета, полковник его батальона, управляющий, дворецкий и разные посетители. У всех были дела до Пьера, которые он должен был разрешить. Пьер ничего не понимал, не интересовался этими делами и давал на все вопросы только такие ответы, которые бы освободили его от этих людей. Наконец он остался один и, [2145]лежа на постели, стал читать письма.
Прочтя то [2146]письмо, [2147]которое извещало его о смерти графини, Пьер [2148]вскочил на постели, промычал громко, как от внутренней боли, и, быстро закрываясь одеялом, упал на подушку.
«Они — солдаты на батарее, старик, значение всего: сопрягать надо, [2149]забыть и понять надо...» и он заснул.
Когда он проснулся на другой день утром, из длинного ряда сновидений этой ночи в его памяти осталось одно: [2150]он лежал один, слабый и беспомощный, и высокий старец в белом одеянии [2151]стоял над ним и говорил ему:
— Имеющий уши — да слышит. Легче верблюду пройти в игольное ушко, чем богатому в царство небесное. Отдай всё и иди за мной.
— Но кому отдать? — спросил Пьер.
— Отдай всё, — повторил голос. — Имение твое дурно нажито, отдай его.
— Но кому? Как?
— Отдай его... [2152]это были последние слова, и когда Пьер проснулся, как бы в ответ на эти сновиденья, первые слова, которые услыхал Пьер, [2153]были слова дворецкого, доносившего, что есть приказ от начальства уезжать всем из Москвы, что Москву сдают неприятелю, что все бегут и едут.
Человек десять разных людей, имеющих дело до Пьера, ждали его в гостиной. Пьер поспешно оделся, и, вместо того, чтобы итти к тем, которые ожидали его, он пошел на заднее крыльцо с тем, чтобы убежать от всех людей этих и от своего богатства и дома, которые сами собой отдавались неприятелю и спасали его от непреодолимого затруднения: кому и как отдать их? [2154]
В середине лета Элен жила в Петергофе, как и всегда окруженная цветом петербургского общества. Но, как и обыкновенно во время лета, характер кружка Элен несколько изменился. Вследствие не политических, а географических соображений (того, что жили рядом люди чужого кружка, а люди своего кружка жили в Царском и Павловском) в общество Элен вошли люди противуположные ее [2155]общественному бонапартистскому направлению. В числе этих людей был один легитимист M-r de Shabor, живший в Петергофе и пленившийся красотой de la belle Hélène и сделавшийся ее домашним человеком. В продолжение лета, когда все были разрознены, всё было хорошо. Встречаясь и принимая посещения своего прежнего домашнего человека, Элен небрежно представляла M-r de Schabor и в его отсутствие говорила про него с ласковым пренебрежением: N’est ce pas qu’il est très gentil, mon petit M-r de Shabor? [2156]
