— Что это за вода в деревьях? — обратился Дэйн к капитану Джелико.

— Здесь есть не слишком распространенные деревья с утолщенным стволом. Они, чтобы не погибнуть во время сухого сезона, в течение всего дождливого периода запасают воду. Так как недавно закончился сезон дождей, то мы можем, если удастся найти хотя бы одно такое дерево, запастись водой. Как насчет этого, Тау? Сможем ли мы пить ее без дезинфектора?

— Вероятно. Тут надо выбирать из двух зол, сэр. Если мы и заболеем, то у нас есть лекарства. Лично я предпочитаю бороться с болезнью, чем пить воду с одурманивающим наркотиком… А пока мы можем немало пройти без воды…

— Мне бы хотелось немного поговорить с Ламбрило, — мягко заметил Джелико, но тон его был очень обманчивым.

— Я тоже собираюсь это сделать, когда мы снова встретимся! — поддержал его Тау.

Дэйн завернул обратно пробку своей фляжки. У него стало вдвое суше во рту с тех пор, как он узнал, что вода во фляжке отравлена и ее нельзя пить.

— Каковы наши шансы, сэр? — спросил он.

— Не знаю. То, что произошло, это только игрушки, — ответил Тау, запечатывая аптечку. — Хорошо бы найти одно из этих деревьев до захода солнца. — Что‑то у меня нет желания увидеть сегодня еще одну скалу–палец.

— Но почему леопард? — задумчиво спросил Джелико. — Еще один случай Использования внушения для борьбы с галлюцинацией? Но здесь не было Ламбрило и его внушения, которое можно было бы подавить.

Тау подпер рукой подбородок.

— Право не знаю, сэр. Возможно, я смог бы заставить обезьяну исчезнуть без противодействующей проекции, но я так не думаю. С этими галлюцинациями лучше всего бороться, противопоставляя одно видение другому в пользу последнему. И я даже не могу вам сказать, почему я выбрал именно леопарда. Просто он пришел мне в голову как наиболее ловкий и сильный зверь из тех, которых я вспомнил в этот момент.

— Вам лучше иметь в запасе побольше таких зверей, — сказал Джелико демонстрируя свой мрачный юмор. — Если нужно, то я могу добавить вам еще несколько. Но я разделяю вашу надежду, что мы больше не увидим скал напоминающих палец. А вот и Азаки возвращается со своим сбежавшим Парнем.

Главный лесничий шел, поддерживая Нумани, который, казалось, еще не полностью пришел в себя. Тау поспешно встал, надо было торопиться. Вещ могло оказаться, что поиски водяного дерева затянутся и, возможно, надолго

Они вернулись в джунгли, оставив позади себя оказавшийся таким предательским склон. Но на протяжении оставшихся до темноты светлы) часов стало ясно, что Азаки был слишком оптимистичен в надежде быстр! найти водяное дерево. Они шли теперь по узкому языку земли, ограниченнее с одной стороны лесом, с другой стороны — болотом. От Нумани, все еще находившемся в состоянии шока, было мало толку. Космонавты, незнакомые с местностью, не осмеливались отходить от хатканиев. Поэтому они жевали одни только концентраты и не смели пить. Дэйну очень хотелось выпить воду из своей фляжки. Вода, столь доступная, была непрерывной пыткой. Теперь, когда они были далеко от склона и от опасности, все стали более спокойными. Только осторожность, которую вбили в каждого свободного торговца, была тормозом для его жажды.

Джелико провел тыльной стороной ладони по потрескавшимся губам.

— Предположим, мы бросим жребий и кто‑то из нас выпьет, а один или двое нет. Можем ли мы делать так до тех пор, пока не окажемся за горами?

— Я бы не хотел пробовать этот вариант, пока у нас есть другие шансы. Трудно сказать, как долго действует наркотик. Я даже не уверен, долго ли я смогу в таких условиях распознавать галлюцинации, — обескураживающе ответил Тау.

Если кто‑нибудь из них и спал этой ночью, то только урывками. Чувство опасности, как и прошлой ночью, охватило их и не давало спать. Неопределенный усиливающийся страх крепко оседлал их. И раньше в джунглях все время слышны были звуки — крики невидимых птиц и зверей, иногда шум падающего дерева, но то, что вскоре после восхода солнца заставило их очнуться от ночных кошмаров, не было ни криком птицы, ни шумом падающего дерева. Трубный рев и треск ломаемой растительности возвещали о реальной опасности. Взгляд Азаки с тревогой обратился на север, хотя там ничего не было видно, кроме нетронутой стены джунглей.

— Грасы! Бегущие грасы! — вскричал Нумани, присоединяясь к своему начальнику.

Джелико поднялся на ноги с такой стремительностью и с таким выражением лица, что Дэйн сразу понял, насколько серьезно их положение. Капитан повернулся к своим людям с коротким приказом:

— Поднимайтесь! Мы должны подняться обратно на склон. Быстрее на гору! — потребовал он от главного лесничего.

Азаки все еще прислушивался и, казалось, не только ушами, но и всем телом. Три оленеподобных животных, за которыми они раньше охотились ради еды, выскочили из джунглей и промчались мимо людей, как будто последние были невидимками. Следом за ними, как не охотник, а как предмет охоты, появился лев и его черно–белое тело четко обозначилось в утреннем свете. Он зарычал, показав клыки, и исчез одним огромным прыжком. Пробежали еще оленеподобные животные, сопровождаемые какими‑то небольшими существами, промелькнувшими слишком быстро для их точного определения. Следом за ними двигалась ярость безрассудного разрушения, сопровождающая прохождение через джунгли самых крупных млекопитающих на Хатке.

Они начали подниматься по склону, когда Нумани предостерегающе вскрикнул. Белый самец граса, с трудом различимый в утреннем свете, направлялся к ним. У Дэйна осталось мимолетное впечатление изогнутых бивней, влажно–красного открытого рта, достаточно широкого, чтобы проглотить целую голову, лохматых ног, двигающихся с невероятной скоростью. Азаки выстрелил в приближающегося граса из игольчатого ружья. Смертельно раненое животное зарычало, но продолжало двигаться к ним, пока не упало замертво не более чем в двух ярдах от главного лесничего.

Дэйн с тревогой смотрел на мертвого самца, но на этот раз никакого чуда не произошло. Грасы не были галлюцинацией. Но от этого не было легче. Злобность скальных обезьян, хитрость местного хатканского льва бледнели перед буйством разъяренного стада грасов. Из джунглей выскочил еще один раздраженный самец и направился прямо к ним. Позади него из джунглей высунулась третья клыкастая голова и ее глаза искали врага.

— Вот как! — холодно заметил Джелико, прицеливаясь из бластера в приближающегося граса.

Второй самец почти по–собачьи залаял, когда заряд из бластера Джелико попал ему в голову. Ослепленное животное повернуло в сторону и побежало вверх на гору. Третьего граса встретил выстрелом из игольчатого ружья Нумани. Главный лесничий выскочил из‑за приютившей его скалы и, подбежав к капитану, вытащил его на открытое место.

— Надо уходить! Здесь мы их атаки не выдержим! Джелико согласился с этим.

— Пойдемте! — рявкнул он Тау и Дэйну.

Они побежали вдоль склона, но перед ними были скалы, на которые в обычных условиях было бы трудно подняться. Упали еще два граса — один замертво, другой — тяжело раненный. Позади них из джунглей показывались Все новые белые головы. Трудно было сказать, какая первоначальная причина вызвала паническое бегство животных, но теперь страх и гнев сосредоточились на людях. Несмотря на все их попытки найти место подъема, люди Сказались как в западне, зажатые между джунглями внизу, где пробиралась основная масса грасов, и крутой стеной. Если бы было время, люди могли бы, наверное, забраться на эту стену, но теперь они не могли позволить себе Такую попытку.

Выступ, по которому они бежали, повернул к юго–востоку и вскоре кончился. Подойдя к его краю, они взглянули вниз. Перед ними расстилалась равнина, покрытая желто–серой грязью, усыпанная кое–где группами деревьев. Везде были разбросаны островки, покрытые перепутанной массой из кустарника, тростника и травы. Вся растительность на этой равнине была белесого цвета и выглядела больной. Это было болото Мигра.