За час до захода солнца Вафт перевернул свой кубок вверх дном и поставил его на стол. Этот жест был повторен тотчас же всеми вождями. Переговоры на этот день были закончены.

“И, — подумал Дэйн, — они не принесли ничего. Что же такое открыл Трэкот Кам, что позволило ему заключить торговую сделку с этими подозрительными существами? Если люди с “Королевы” не узнают этого, они могут провести все время до истечения прав на эту планету в подобных бесполезных переговорах”.

В школе Дэйна учили, что часто торговый контракт с чужой расой требует долгой и терпеливой подготовки. Но между тем, что говорил преподаватель, и тем, что он испытывал на себе, была пропасть, и он печально подумал, что ему еще многому предстоит научиться, прежде чем он сможет в любой ситуации вести себя с несокрушимым терпением и самоуверенностью Ван Райка. Казалось, суперкарго нисколько не устал от этих бессмысленных переговоров, и Дэйн знал, что Ван Райку предстоит как минимум полночи, чтобы уже в сотый раз перечитать те короткие записи Трэкота Кама, которые им достались, чтобы попытаться понять, почему и как другой вольный торговец преуспел там, где люди “Королевы” наталкиваются на каменную гору. Как знал Дэйн из записок Трэкота Кама, сбор камней корос был опасным занятием. Хотя здесь, в материковой части планеты, власть сарголийцев была неоспоримой, совсем иначе обстояло дело в стране мелких морей. Там хозяйками были горпы и нужно было постоянно опасаться нападения этих хитрых разумных рептилий, чьи мыслительные процессы были так далеки от мышления и сарголийцев, и землян, что казалось, что никакой контакт с ними вообще невозможен. Собирая камни корос приходилось, следовательно, рисковать жизнью ради выгоды и, вероятно, сарголийцы не видели в этом необходимости.

Однако Трэкоту Каму удалось привезти полный мешок камней, то есть ему каким‑то образом, удалось договориться с ними. Ван Райк взбежал по трапу, как будто ему не терпелось заняться записями, но Дэйн задержался и тоскливо поглядел на травяные джунгли. По его мнению, эти ранние вечерние часы были лучшими на Сарголе. Воздух был золотым, ночные ветры еще не поднялись. Дэйну не хотелось менять этот простор на тюремное заключение в корабле. Пока он так размышлял, из отдаленного леса показались два юных представителя разумного населения планеты. Они несли одну из своих охотничьих сетей, которая в этот раз была использована дли поимки необычного пленника — они пришли за наградой за поимку Синдбада. Дэйн отправился за этим вознаграждением, но к ею изумлению один из туземцев указал выпученным пальцем–ногтем на трап.

— Идти, — с трудом сказал он на линго.

Так как изумление, по–видимому, ясно выразилось на лице Дэйна, мальчишка энергично указал головой и поставил ногу на трап, подтверждая тем самым свое желание. Это желание одного из сарголийцев было тем более удивительным, что до сих пор все они единодушно показывали, что запахи человека непереносимы для настоящего, в их понимании, человека. Однако следовало использовать любую возможность для лучшего их понимания, как бы мала она не была. Дэйн взял мяукавшего Синдбада и поманил сарголийца:

— Идем.

Только один из них последовал за ним, а второй смотрел на это широко раскрытыми глазами и затем, когда товарищ позвал его, повернул назад в лес. Он не хотел идти в ловушку. Дэйн поднялся по трапу, не обращая внимания на поведение сарголийцев, видимого внимания, не понуждая оставшегося юнца, когда он один или два раза чуть помедлил. В мозгу помощника суперкарго лихорадочно перелистывался список товаров. Что из этого списка могло бы привлечь юного сарголийца с таким многообещающим любопытством? Если бы он имел время посоветоваться с Ван Райком.

Сарголиец уже был внутри коридора и его ноздри широко раздувались, вбирая запахи этого необычного места. Внезапно его голова дернулась, будто она попала в одну из охотничьих сетей. Его интерес был возбужден незнакомым запахом, который ощутился его чувствительными органами обоняния. Его глаза встретились с глазами Дэйна. Землянин приветливо кивнул и неторопливо пошел вслед за юным сарголийцем в верхние помещения “Королевы Солнца”.

— Что за… — Фрэнк Мура, стюард, кладовщик и кок “Королевы”, отступил на шаг в ближайший проход, когда юный сарголиец влетел в его сектор.

Дэйн, держа в руках Синдбада, шел за своим гостем и успел увидеть, как тот внезапно остановился перед наиболее важной дверью корабля — дверью, которая вела в гидропонный зал, обновляющий кислород и снабжающий экипаж фруктами и овощами, что весьма разнообразило диету из концентратов. Сарголиец притронулся рукой к гладкой поверхности запертого помещения и вопросительно взглянул на Дэйна. В его взгляде ясно читалась просьба. Руководимый лишь инстинктом, что весьма важно для всех торговцев, Дэйн спросил Муру:

— Фрэнк, можно впустить его туда?

Это было неблагоразумно и, может быть, даже опасно, но каждый член экипажа понимал необходимость установления контакта с туземцами. Мура даже не удосужился кивнуть, а просто просунулся между сарголийцем и дверью и открыл замок. Свежий запах земли и растений, которого так не Доставало благоуханиям этой чужой планеты, ударил им в лицо. Юноша остался на месте, высоко подняв голову. Широко раскрытыми ноздрями он ловил незнакомые запахи. Затем он двинулся осторожной, крадущейся походкой, которая была унаследована им от предков, по узкому коридору к зеленой массе в дальнем конце помещения.

Дэйн выпустил мяукающего и вырывающегося Синдбада из рук. Это была территория кота и он очищал ее от захватчиков. А сарголиец нашел то, что искал. Он стоял на цыпочках у одного из растений в состоянии экстаза и его желтые глаза были полузакрыты. Дэйн в поисках объяснения взглянул на стюарда.

— Фрэнк, что его так заинтересовало?

— Кошачья мята.

— Кошачья мята? — повторил Дэйн. Это название для него ничего не значило, у Муры была привычка выращивать незнакомые растения и изучать их. — Что это такое?

— Земная трава, один из видов мяты, — кратко объяснил Мура, идя по узкому коридору к туземцу. Он сорвал лист и растер его пальцами.

Дэйн, чье обоняние было ослаблено острыми ароматами, окружавшими его весь день на планете, не почувствовал нового запаха, но юный сарголиец тут же повернулся к стюарду и широко раскрыл глаза, а кот Синдбад издал скулящий вой, подпрыгнул и сунул голову между рук стюарда. Наконец‑то это вышло — они сделали первый шаг!

— Можно дать ему лист или два? — подошел поближе Дэйн и спросил у Муры.

— А почему бы и нет? Я выращиваю его для Синдбада. Для кошки это все равно что табак для курильщика или выпивка для пьяницы.

По поведению Синдбада Дэйн предположил, что растение действует на кошачий организм как стимулятор, подобно алкоголю или никотину. Он осторожно сорвал веточку с тремя листиками и протянул ее сарголийцу. Тот взглянул на него, схватил подарок, выскочил из сада, будто его преследовали кровные мстители из другого клана, и Дэйн услышал топот его ног на лестнице — очевидно, туземец решил побыстрее убраться с драгоценным подарком. Но вот помощник суперкарго нахмурился, увидев, что в саду было лишь пять таких растений.

— Это вся кошачья мята?

Мура взял кота на руки и выпроводил из сада Дэйна.

— Не было нужды выращивать ее в больших количествах. Небольшой порции этой травы хватает надолго для Синдбада. — Он выпустил кота в коридор. — Листья можно высушивать. Думаю, в камбузе есть большой ящик с высохшими растениями.

Это был успех. Неужели найден ключ к торговле драгоценными камнями корос? И все зависит от пяти небольших растений и ящичка с засушенными листьями. Надо сообщить Ван Райку. Но к большому недоумению Дэйна суперкарго не проявил никакой радости, когда его помощник изложил ему все подробности своего открытия. Наоборот, тот, кто хорошо знал Ван Райка, понял бы, что тот недоволен чем‑то. Он выслушал Дэйна и встал. Поманив указательным пальцем помощника, он пошел из своей каюты в кабинет врача Тау.