— Здесь, — сказал он, передал дозиметр и снял с пояса нож.

Не стараясь сберечь потолок, он принялся отделять плиту, которая, очевидно, уже раз была снята. Он ковырял ножом, пока плита не отпала. Под ней оставалось углубление, а в нем ящичек.

— Не трогайте! — предупредил Тау. — Подождите, пока принесут перчатки.

Рип исчез, а Дэйн стал внимательно разглядывать углубление. Ящичек не лежал на какой‑нибудь полке, а каким‑то образом был прикреплен к обшивке корабля. Без дозиметра они никогда бы не нашли его. Хотя плиту снимали поспешно, сделано это было с успехом. Вернулся Рип, держа в руках неуклюжие, но с хорошей изоляцией перчатки, снятые с космического скафандра. Дэйн надел их и коснулся ящичка, который будто бы был приварен к стене. Некоторое время Дэйн дергал ящичек, но потом решил, что здесь, видимо, потребуется резак. Но когда он дернул в последний раз, то ящичек отделился от обшивки и Дэйн вынул его из углубления, держа подальше от себя.

— Займитесь этим со Штоцем, — сказал капитан Тан Я. — Мы не знаем, что это такое, так что будьте осторожны.

Дэйн положил ящичек на стол подальше от груза, снял перчатки и передал их Тау. Связист унес ящичек в мастерскую Штоца. Дэйн больше не думал о ящичке, его беспокоило состояние эмбрионов. Если сквозь переборку радиация оказала такое действие на бречей, что же тогда будет с их более ценным грузом? Капитан тоже одновременно с Дэйном подумал об этом.

— Сканирование или осмотр? — капитан, нахмурившись, обошел запечатанные контейнеры.

— И то и другое, — быстро ответил Тау. — У меня записаны правильные данные. Мы легко сравним.

— Целили ли в латмеров, в бречей или это просто случайность? — спросил Дэйн, хотя и знал, что это вопрос без ответа.

— Это не случайность. — Капитан говорил убедительно. — Если бы дело было только в перевозке этой штуки, ее легче было бы спрятать в вашей каюте. Нет, его поместили здесь не случайно и я склоняюсь к мысли, что цель — латмеры.

Джелико ожидал худшего. У них есть контракт на перевозку почты, но если в первом же рейсе такой груз будет поврежден, то “Королеву” занесут в черный список. Если они обнаружили ящичек слишком поздно, то что будет, если подвергнутые радиации латмеры попадут к поселенцам, дорого заплатившим за них? Дэйн думал, разбирая свои документы, о мрачном будущем. Возможно, им придется возместить стоимость груза, а это их заработок за год и даже больше. И “Королева” не готова к таким тратам. Если они возьмут деньги в долг, это автоматически прекращает действие их почтового контракта. В результате пойдут перевозочные рейсы — рискованные и плохо вознаграждаемые, пока они не выплатят весь долг.

“И–С”? Это первое, что приходит в голову. Но “Королева” так ничтожна по сравнению с “Интерсоларом”. Конечно, они дважды помешали “И–С”, но чтобы компания пошла на такие расходы с целью отомстить вольному торговцу… Нет, с этим Дэйн не мог согласиться. Ему казалось, что разгадка находится на Трьюсе. Человек, надевший маску с его лицом, должен был высадиться там же. И ящичек… А может быть, капитан ошибся и ящичек поместили там случайно. Теперь остается лишь ждать сообщения Тау о состоянии зародышей. А врач не торопился. Он закрылся в своей лаборатории, а экипаж в беспокойстве ждал приговора.

Штоц, всегда медлительный и спокойный, доложил первый:

— Ящичек вскрыть простыми способами нельзя. Но именно он источник устойчивой радиации.

Но когда Штоц попросил разрешения попытаться вскрыть ящичек с помощью экзотических методов, капитан отказал. Али надел скафандр, пробрался в самый хвост корабля и прижал ящичек к обшивке. Инженеры решили, что там он принесет меньше всего вреда. Когда в коммуникаторе Послышался голос Тау, это был не ответ, просьба принести некоторые ксенобиологические записи из собрания капитана и прибор для их прочтения. Дэйн принес все это и сумел бросить лишь беглый взгляд в приоткрытую Дверь, которую Тау запер перед самым его носом.

Приближалось время выхода из гиперпространства, когда Мура позвал капитана взглянуть на самца бреча. Дэйн пошел за ними.

Животное, ранее проявлявшее такую решительность и разумное желание освободиться, теперь свернулось в клубок в дальнем конце клетки. Нетронутые пища и вода стояли в кормушке. Тело животного перестало блестеть. Когда Мура заговорил с бречем и просунул в клетку груду листьев рентона, он не пошевелился.

— Тау нужно взглянуть на него, — сказал Джелико.

А Мура уже открывал замок. Он приоткрыл дверь и просунул руку, чтобы коснуться животного. И тут бреч ожил. Мелькнул носовой рог и Мура с криком отдернул окровавленную руку. Бреч выскочил из клетки с такой скоростью, какой Дэйн никогда не видел. Он кинулся за животным и увидел, что он при помощи лап и рога безуспешно пытается открыть дверь лазарета Бреч был так поглощен своим занятием, что, казалось, не заметил появления Дэйна. Вдруг он повернулся и ударил Дэйна рогом по рукам точно так, как он поразил Муру. Бреч встал на задние лапы, прижавшись к двери спиной глаза его покраснели и приобрели дикое выражение. Он начал издавать звуки — низкие, ворчливые и очень похожие, как думал Дэйн, на слова неизвестного языка.

— Самка… — Поддерживая раненую руку, подошел Мура. — Он хочет попасть к самке.

В этот момент дверь распахнулась и показался Тау. Бреч проскользнул мимо него, прежде чем Тау понял, что происходит. Когда Джелико и Дэйн вбежали в лазарет, они увидели бреча, мелькнувшего у импровизированного логова. Низкие звуки голоса бреча стали мягче. Бреч втиснул треть своего небольшого тела в логово, перегнувшись через край и вытянув передние лапы, будто пытаясь обнять свою самку.

— Нужно убрать его… — начал капитан, но Тау покачал головой.

— Пусть останутся одни. Она тоже вела себя очень беспокойно. Теперь успокоится. Мы не можем потерять и ее…

— А кого еще? — спросил Джелико. — Детенышей?

— Нет, латмеров. Смотрите. — Он показал налево, где стоял прибор с экранами. Врач включил его, и на экране появилась яркая картина. — Таково нынешнее состояние зародышей. Понимаете?

Капитан оперся на стол и наклонился к экрану. На нем было видно существо, похожее на ящерицу, свернувшуюся в тугой клубок, в котором трудно было различить лапы, длинную шею, маленькую головку и другие части тела.

— Это не латмер!

— Это несовременный латмер. А теперь посмотрите сюда… — Тау включил аппарат для прочтения записей и все увидели изображение яще–роподобного существа с длинной шеей, маленькой головкой, крыльями, как у летучей мыши, длинным хвостом и слабыми на вид лапами, как будто средством передвижения этому существу служили не лапы, а крылья.

— Это предок латмера, — пояснил Тау, — и никто не знает, сколько тысяч лет назад он жил. Он вымер примерно тогда, когда наши предки перешли к прямохождению и начали использовать обломки камней в качестве оружия. У нас не зародыши латмеров, у нас что‑то очень древнее. Специалисты не смогли бы датировать его.

— Но как это? — Дэйн был изумлен. Согласно его документам, зародыши принадлежали к совершенно нормальной породе, выведенной недавно и дававшей гарантированный приплод. — Как они могли вдруг превратиться в этих… в этих драконов?

— Регресс! — Джелико переводил взгляд с одного изображения на другое.

— Да, но как? — ответил Тау.

— И поражены все? — Дэйн задал самый важный для себя вопрос.

— Нужно посмотреть, — ответил Тау, — но ничего хорошего обещать не могу.

— Не понимаю. — Дэйн посмотрел на бречей. — Вы говорите, зародыши регрессировали, но ведь интеллект бречей усилился…

— Вот именно, — выпрямился Джелико. — Если радиация так подействовала на эмбрионы, то почему на бречей она подействовала в обратном направлении?

— Может быть несколько причин. Зародыши еще не полностью сформировались, а бречи, когда подверглись облучению, были взрослыми животными.

“Может быть, бречи когда‑то представляли высший тип жизни? — подумал Дэйн. — Может, они тоже регрессировали и вернулись на стадию разумных существ?”