— Ну-ка разложи на кровати. Сейчас посмотрим, что ты там откопал.

Одно хэбэ сержант забраковал сразу — на левом рукаве зияла огромная дыра, которую Тищенко сразу не заметил. К большому огорчению Игоря это хэбэ было единственным, подходящим ему по размеру. Второе было почти целым, но доставало нижним краем едва ли не до колен.

— Ты хоть бы померил прежде, чем сюда нести. Или ты свой рост не можешь правильно оценить? — раздраженно спросил сержант.

— Товарищ сержант, Тищенко, наверное, думает, что у него рост под два метра! — весело сказал Резняк.

— Во-первых, Резняк, тебе никто слова не давал, во-вторых, ты и сам не под три, а в-третьих… в-третьих, улетел отсюда — я занят!

Резняк отошел на безопасное расстояние, а Игорь тем временем примерил последнее хэбэ. Оно было слегка великоватым, но не так, чтобы уж очень — со стороны почти не было заметно. На груди в двух местах были небольшие дырки, но их было несложно зашить, и Гришневич приказал Игорю последнее хэбэ взять себе, а два остальных отнести назад в сушилку. Выполнив приказ, Тищенко уселся на табуретку и принялся более внимательно рассматривать свое «новое» хэбэ. Игорю повезло, что это хэбэ лишь недавно привезли из стирки. Обычно подменку стирали четыре — пять раз в год, не больше, поэтому найти в сушилке чистое хэбэ было непросто. Присмотревшись поближе, Тищенко увидел, что в некоторых местах в ткань намертво въелись грязевые точечки. Но это уже было не так страшно. «Буду стирать, и, может быть, и эту мелкую грязь ототру», — обнадежил себя Игорь. Погон на хэбэ был только один, но настолько выцветший и измочаленный, что казалось, будто бы его отпороли с какой-нибудь красноармейской гимнастерки времен второй мировой войны. Эмблемок, естественно, не было. Пуговицы тоже были только две — в самом верху и внизу. Причем настолько обшарпанные, что на металле почти нельзя было различить звездочек. Крючка у горла Тищенко тоже не обнаружил. «Да уж — придется сегодня поработать, прежде чем приведу это хэбэ в человеческий вид», — недовольно подумал Игорь.

Тем временем второй взвод ушел в учебный центр, а Тищенко и Шкуркин остались готовиться к наряду, решив до поры, до времени не показываться на глаза Сапожневу. Вначале Игорь занялся дырками. Тищенко не стал их штопать, а поступил хитрее — сложил две симметричные складки по обе стороны от пуговиц, причем так, что дырки оказались погребенными на их дне, и сшил все зелеными нитками. Этим курсант убил сразу двух зайцев — скрыл от глаз дефект и к тому же ушил немного великоватое хэбэ. Ушивать хэбэ «духам» было нельзя, но Игорь теперь всегда мог сказать, что просто зашил дырки. Пришлось еще немного обметать края рукавов. Погоны, петлицы и пуговицы Гришневич сказал взять у Черногурова, и Игорь отправился в каптерку. Черногуров дал только погоны, а за петлицами и пуговицами Тищенко пришлось идти в магазин.

В магазине были только офицерские пуговицы, а маленьких для рукавов не было вовсе. Офицерские пуговицы похожи на солдатские и отличаются лишь тем, что немного больше по размерам и всегда отливаются целиком. Солдатские же собираются из трех частей — верха, низа и петельки. «Купить или нет? Если я пришью офицерские пуговицы, это будет нарушением формы одежды. Гришневич может запросто их оборвать — только зря деньги и время потрачу. А, может, не заметит?» — поколебавшись, Игорь все же решил купить.

Недостающие пуговицы для рукавов он срезал на подменках в сушилке. Там же отыскал и крючок. К половине пятого Тищенко пришил все кроме погон и подворотничка. Взяв в руки погоны, Игорь вдруг увидел, что они не повседневные, а парадные (с более прочным и толстым основанием). «Ничего — красивее будет», — решил Игорь и пришил погоны, на этот раз уже ни мало не заботясь о том, что вновь нарушает форму одежды. Еще через пятнадцать минут Тищенко пришил подворотничок и наконец-то мог спокойно подумать о наряде.

— Наряд по столовой, стройся в кубрике четвертого взвода! — скомандовал проходивший по проходу Сапожнев.

— Интересно, а почему это Сапожнев с чужим взводом в наряд идет? Какая-то самая настоящая сборная второй роты получается: кто из четвертого, кто из второго, а дежурный по столовой из пятого взвода, — сказал Игорь Шкуркину.

— Может еще и не хуже, что он не со своим взводом идет — а то гонял бы нас, а своих не трогал. А так мы все в одинаковом положении. А может, Сапожнева тоже в наказание в наряд по столовой поставили?!

Предложение Шкуркина показалось Игорю смешным, и он весело поддержал товарища:

— А что, может, и в самом деле в наказание в наряд пошел?!

— Одно плохо — что мы в наряд с «чурбаньем» идем, — проворчал Шкуркин.

— А Мухсинов идет?

— Идет вроде, а что?

— Он неплохой парень — я его хорошо знаю.

— Все они неплохие, но только слишком тупорылые, — возразил Шкуркин.

Тищенко спорить не стал, но в душе остался при своем мнении.

Придя в кубрик четвертого взвода, курсанты застали уже построившийся наряд.

— Быстрее становитесь в строй! — прикрикнул Сапожнев.

Пересчитав курсантов, Сапожнев неизвестно для чего устроил персональную перекличку:

— Абдухаев!

— Я!

— Хакимов!

— Я!

— Исломов!

— Я!

В наряд кроме Игоря и Шкуркина попали еще Мухсинов и Хусаинов.

Посчитав наряд, Игорь вдруг с удивлением обнаружил, что их всего семь, а не восемь, как обычно.

— Товарищ младший сержант, а почему нас только семь? — спросил он у Сапожнева.

— А ты, сколько хотел — десять?!

— Зачем десять? Восемь, как и положено.

— Что положено и без тебя разберутся! Сержант Гришневич мне говорил, что ты от службы все уклоняешься, не хочешь в наряды ходить? — недовольно спросил Сапожнев.

Голос младшего сержанта показался Игорю на редкость мерзким и неприятным.

— Ниоткуда я не уклоняюсь! — буркнул Тищенко.

— Вот и хорошо, что не уклоняешься — сегодня и поработаешь за двоих! А ты, как тебя?

— Курсант Шкуркин.

— Ты, Шкуркин, сегодня при помощи трудотерапии будешь от алкоголизма лечиться.

— Я не болею алкоголизмом, — угрюмо возразил Шкуркин.

— А чего же ты тогда из увольнения пьяным пришел? А!?

— Я не был пьяным, сержанту Гришневичу просто показалось…

— Отставить разговоры!

— Вы сами спросили. Я и ответил…

— Закрой рот, солдат! Всем найти себе подменки к наряду. И предупреждаю — у всех должны быть на подменках погоны! Разойдись.

— Да уж, хорошую характеристику нам Говнище дал — этот Сапожнев нам всю душу за наряд вымотает, — сказал Шкуркин Игорю, когда курсанты возвращались в свой кубрик.

Подменку Игорь нашел себе с погонами и дырками на каждом рукаве. Впрочем, последнее существенного значения не имело.

В половине шестого наряд под командованием младшего сержанта Сапожнева направился в санчасть для проверки состояния здоровья курсантов. Для проведения медосмотра из санчасти вышел фельдшер и задал «дежурный» вопрос:

— Все могут нести службу?

Ответа на свой вопрос он не ждал, так как с таким же успехом мог сказать о хорошей погоде или еще о чем-нибудь в том же роде. Бегло осмотрев ладони у курсантов, он начал записывать фамилии наряда в специальный журнал. Ему вызвались помогать Мухсинов, Хусаинов и Абдухаев. Русский они знали плохо, фамилии друг друга, а тем более Игоря и Шкуркина еще хуже, поэтому список составляли минут десять. В итоге получилась следующая запись: Скуркин, Тишенко, Муксинов, Кусаинов, Абдухаев, Исломов, Хакимов.

— Теперь надо дежурного записать. Какая у вашего сержанта фамилия? — спросил фельдшер.

Мухсинов пожал плечами и спросил у товарищей. Хусаинов не знал, а Абдухаев произнес что-то нечленораздельное.

— Как? — недовольно поморщился фельдшер.

Получив примерно такой же ответ, он не выдержал и подал Абдухаеву журнал, чтобы тот сам записал фамилию командира. Тем временем к ним подошел Сапожнев, раздосадованный слишком долгой задержкой. Заглянув Абдухаеву через плечо, он увидел, что тот старательно вывел в углу листа «Сапожнык» и протянул журнал фельдшеру.