— Юрий Владимирович, — не сдержавшись, прервал Генерального секретаря Зимянин, — при всем моем уважении к Гейдару Алиевичу… Скажи мне, разумно ли было поручать ему, выходцу из Закавказья, вопросы русской культуры?!

Наступила гнетущая пауза, которую нарушил Андропов.

— Поговорим о другом, Михаил Васильевич, — тихо произнес он, глядя куда-то в сторону, — вы отвечаете за идеологию, за ее чистоту. Не пора ли призвать к порядку наших зарвавшихся русистов?

— Русистами, Юрий Владимирович, как я понимаю, называют на Западе специалистов по русскому языку и литературе, — негромко, но твердо сказал Зимянин. — Если вы имеете в виду известных историков и литераторов патриотического направления, “славянофилов”, как их весьма условно именуют некоторые наши коллеги, то хочу вам доложить, что заниматься их перевоспитанием и уж тем более подвергать их преследованиям или каким-либо наказаниям я не намерен. И вам искренне не советую этим заниматься.

Испытующе глянув на Зимянина, Андропов молча поднялся из-за стола, давая понять, что разговор закончен.

Избрание Михаила Васильевича в Политбюро не состоялось…

Вечером 21 ноября 1983 года на служебной даче М.В. Зимянина раздался звонок телефона кремлевской связи.

— Миша, — услышал Зимянин тихий тонкий голос Андропова, — звоню, чтобы поздравить тебя с днем рождения. Здоровья тебе, пожить подольше.

Андропов говорил медленно, с трудом, тяжело дыша: “Миша, если сможешь, прости меня…” В трубке послышались частые гудки»^{397}.

Андропов руководствовался только собственным пониманием государственных задач, никакие «национальные интересы» он не принимал во внимание. Именно он был в начале 70-х годов инициатором возмещения эмигрирующими в Израиль советскими евреями расходов за их учебу в вузах. Громыко был против, понимая, что такое решение обернется внешнеполитическими потерями, но Андропов своего добился. Потом, правда, когда он увидел, что Громыко оказался прав, исполнение решения было не отменено, но как бы «забыто».

Андропов начал с того, что были уволены знаковые фигуры предыдущего периода, «неприкасаемые» из окружения Брежнева (член Политбюро и секретарь ЦК КПСС А.П. Кириленко, секретарь ЦК КПСС по организационной работе И.В. Капитонов, министр внутренних дел Н.А. Щелоков, многие региональные руководители и др.); в центральном руководстве появились новые фигуры: стал секретарем ЦК по оборонной промышленности Г.В. Романов (составивший конкуренцию почти монопольно руководившему Вооруженными силами и ВПК Устинову), назначен первым заместителем председателя правительства Г.А. Алиев (бывший первый секретарь ЦК Компартии Азербайджана), стал секретарем ЦК по оргработе Е.К. Лигачев, переведенный из сибирского Томска, где много лет был первым секретарем обкома, секретарем ЦК по экономике стал Н.И. Рыжков, ранее генеральный директор Уралмаша и затем — заместитель председателя Госплана СССР. Громыко получил кабинет в Кремле, став еще и первым заместителем председателя Совета министров. (Характерно, что уже тогда обострились отношения внутри политической верхушки. Так, Устинов в сентябре 1984 года неожиданно убрал маршала Н.В. Огаркова с поста начальника Генерального штаба за то, что тот стал поддерживать Романова.)

В сфере управления Андропов предпринял попытку разделить компетенции ЦК КПСС и правительства, чтобы «избежать дублирования», то есть устранить управленческую раздвоенность руководства, повысить ответственность партийного и государственного аппаратов. Ему принадлежит идея подготовки экономических реформ, отказа от доминирования валового подхода и превалирования ведомственных интересов. В основу реформ он ставил ускоренное развитие высокотехнологичной промышленности. И самое главное — разрабатывать программу реформ он поручил Горбачеву и Рыжкову, отодвинув «брежневских отраслевиков» во главе с председателем правительства Тихоновым. Именно Андропов заложил основы будущей «перестройки» и смены поколений в верхушке.

В СМИ стала регулярно появляться информация о деятельности Политбюро, чего не было никогда ранее, а также публикации об уголовных делах против коррупционеров. Внимание Андропова коснулось даже строительства дач номенклатурных работников. Были проведены показательные судебные разбирательства против коррумпированных узбекских руководителей, против ряда директоров крупнейших московских магазинов и руководителей торговли; первый секретарь ЦК Компартии Узбекистана Ш. Р. Рашидов застрелился. При этом Андропов показывал населению, что будет стимулировать частную инициативу В августе 1983 года «Правда» в передовой (то есть директивной) статье выступила за развитие личных подсобных хозяйств, которые теперь оценивались как серьезное подспорье семейным бюджетам и источником получения молодежью трудовых навыков.

Пограничной службе было предписано предотвращать проникновение в СССР печатных работ и магнитофонных записей, «способных нанести ущерб моральному состоянию населения»; было принято постановление ЦК КПСС «об укреплении трудовой дисциплины»; начата показательная борьба с так называемой «русской партией» — организована кампания критики статьи Михаила Лобанова «Освобождение» о романе писателя Михаила Алексеева «Драчуны», посвященного голоду 30-х годов, и одновременно с этим начата операция КГБ по искоренению коррупции в Узбекистане.

Укрепляя порядок, Андропов планировал в дальнейшем либерализацию в сторону рыночных реформ, что уже было начато в Китае. С января 1984 года стартовала реформа в виде эксперимента в пяти министерствах, повышающего роль экономических рычагов. (Рыжков потом вспоминал, что «умный Громыко» симпатизировал «нашей команде», то есть прежде всего ему самому и Горбачеву.) Следующей акцией нового руководителя стало ужесточение дисциплинарных наказаний за пьянство на производстве и отлучки с предприятия в рабочее время; за выпуск бракованной продукции стали штрафовать.

Показателен разговор на заседании Политбюро 12 июля 1983 года, коснувшийся оценок знаковых фигур недавнего прошлого. Он был начат сообщением Черненко о вручении партбилета Молотову, восстановленному в КПСС, после чего встал вопрос о восстановлении в партии и других членов неудавшегося антихрущевского заговора 1957 года — Кагановича и Маленкова. Обсуждение показало много интересного.

Устинов; «Скажу прямо, что если бы не Хрущев, то решение об исключении этих людей из партии принято не было бы. Вообще не было бы тех вопиющих безобразий, которые допустил Хрущев по отношению к Сталину. Сталин, что бы там ни говорилось, — это наша история. Ни один враг не нанес столько бед, сколько принес нам Хрущев своей политикой в отношении прошлого нашей партии и государства, а также в отношении Сталина».

Тихонов: «Он (Хрущев) нас, нашу политику запачкал и очернил в глазах всего мира».

Чебриков: «При Хрущеве ряд лиц был вообще незаконно реабилитирован. Возьмите, например, Солженицына».

Горбачев: «Что касается Маленкова и Кагановича, я бы тоже выступил за восстановление их в партии».

Устинов: «Не секрет, что западники нас никогда не любили. Но Хрущев им дал в руки такие аргументы, такой материал, который нас опорочил на долгие годы».

Громыко: «Фактически благодаря этому родился еврокоммунизм».

Тихонов: «А что он сделал с нашей экономикой!»

Горбачев: «А с партией, разделив ее на промышленные и сельские партийные организации!»

Черненко: «Я думаю, что по этим вопросам мы пока ограничимся обменом мнениями»^{398}.

Как мы помним, в 1957 году Громыко выступал против Молотова, в поддержку Хрущева. Что же изменилось с тех пор? А изменилось многое: советское общество стало иным, оно ожидало от политической верхушки каких-то новых решений. Каких именно, в Политбюро не слишком представляли. Даже самый молодой из них Горбачев еще не отличался от ветеранов.