— Вы находились в клубе в ту ночь, когда исчез Фэблон?

— Нет, меня не было. Я не могу дежурить все двадцать четыре часа.

Он посмотрел на часы. Стрелки приближались к десяти. Он уже хотел закончить нашу беседу.

— Посмотрите еще вот этот снимок. Вы узнаете молодого человека в белом пиджаке?

Он поднес снимок к свету.

— Смутно припоминаю. Кажется, он находился здесь пару недель, сказал он и добавил, глубоко вздохнув: — Похоже, что это Мартель.

— Я совершенно уверен, что это он. Что он здесь делает? Помогает по ремонту автобусов?

Он сделал беспомощный жест руками, как бы обнимая и прошлое, и настоящее, и неясное будущее. Он сел.

— Не имею представления. Насколько помню, он был временным помощником, выполняющим больше работы по уборке. В разгар сезона я использовал иногда этих ребят на уборке коттеджей.

— Откуда вы их набирали?

— В Агентстве по найму работников. Они же представители неквалифицированной рабочей силы. Мы готовим их. Некоторых нанимаем в Бюро по трудоустройству при колледже. Я не помню, где мы нанимали этого.

Он снова посмотрел на снимок, затем помахал им.

— Я могу посмотреть в записях.

— Будьте добры. Это, возможно, самое важное, что вы сделаете в этом году.

Он запер дверь своего коттеджа и провел меня сквозь ворота на территорию бассейна. Вода, не потревоженная купальщиками, лежала как глыба зеленого стекла в солнечных лучах. Мы обошли вокруг и подошли к кабинету Столла. Он оставил меня восседать за своим столом, а сам ушел в комнату архива.

Он появился через пять минут с карточкой в руках:

— Я совершенно уверен, что это то, что нам нужно: если я могу доверять своей памяти. Но его имя не Мартель.

Его настоящее имя было Фелиц Сервантес. Его взяли через колледж, и он работал неполный день. После обеда и по вечерам за один доллар двадцать пять центов в час. Он работал недолго — с 14 по 30 сентября 1959 года.

— Его уволили?

— Он сам ушел. По записи, он уволился 30 сентября, не забрав двухдневный заработок.

— Это уже любопытно. Рой Фэблон исчез 29 сентября, Фелиц Сервантес уволился 30 сентября, Кетчел выехал 1 октября.

— И вы связываете все три события воедино, — сказал он.

— Трудно этого не заметить.

Я воспользовался телефоном Столла, чтобы назначить на одиннадцать часов встречу с главой Бюро по трудоустройству — человеком по имени Марин. Я попросил его собрать всю информацию о Фелице Сервантесе.

Когда я находился в клубе, я зашел к миссис Бегшоу. Нехотя, но она дала адрес своих друзей в Джорджтауне, Плимсонов, которых якобы знает Мартель.

Я послал письмо воздушной почтой с вложением фото Мартеля человеку по имени Ральф Кристман, который содержит сыскное агентство в Вашингтоне. Я просил Кристмана опросить лично Плимсонов и сообщить результаты по телефону моему агентству в Голливуде. Мне они понадобятся, возможно, завтра, если мои предположения верны.

Колледж находился в районе, который еще недавно считался сельской местностью. На оголенных холмах, окружающих его, сохранились остатки апельсиновых рощ, ранее сплошным зеленым ковром покрывавших всю местность. На самой территории колледжа росли в основном пальмы, и казалось, будто их привезли сюда и высадили уже совсем выросшими. Студенты производили такое же впечатление.

Один из них, молодой и заросший бородой, похожий на Тулуз-Лотрека, подсказал мне, как найти контору мистера Мартина. Вход в нее находился за бетонным экраном сбоку от административного корпуса, составлявшего вместе с другими зданиями просторный овал, окружающий открытый центр колледжа.

Я вступил из яркого царства солнечного света в холодное сияние флюоресцирующих ламп. Молодая женщина подошла к стойке и сказала, что мистер Мартин ожидает меня.

Он был лысым мужчиной в рубашке с рукавами и пристальным взглядом продавца. Отделанные деревом стены его заведения казались холодными и безличными, и он казался здесь совсем не на месте.

— Приятная контора, — сказал я, когда мы пожали руки.

— Не могу к ней привыкнуть. Просто забавно. В августе будет уже пять лет, как я работаю здесь, но я все еще испытываю ностальгию по тому казарменному сооружению, в котором мы начинали работать. Но простите, вас не интересует прошлая история.

— Я погружен в прошлое Фелица Сервантеса.

— Правильно. Это то самое имя. Фелиц значит «счастливый», вы знаете. Счастливый Сервантес. Так будем надеяться на это. Я не помню его лично, он не долго работал с нами, но я достал данные о нем. — Он открыл картонную папку на столе. — Что вы хотите знать о счастливом Сервантесе?

— Все, что у вас есть.

— Это не много. Скажите, почему мистер Столл интересуется им?

— Он вернулся в город пару месяцев назад под вымышленным именем.

— Он что-нибудь натворил?

— Его разыскивают по подозрению в нападении, — ответил я спокойно. Мы пытаемся установить его настоящее имя.

— Я рад сотрудничать с мистером Столлом, он пользуется услугами многих наших парней. Но я не могу быть вам очень полезен. Сервантес, может быть, так же вымышленное имя.

— Разве ваши студенты не представляют подлинные документы об образовании, свидетельство о рождении и другие, прежде чем вы их зачислите?

— Предполагается, что они обязаны их представлять. Но Сервантес не представлял их. — Мартин листал бумажки из папки. — Здесь есть памятка, где он претендует на то, что является студентом из латиноамериканского государства, поступившим в порядке перевода.

Мы приняли его временно при условии, что он представит документы к первому октября. Но к тому времени он уже ушел от нас, и даже, если его документы пришли, мы отправили их обратно.

— А куда он уехал?

Мартин пожал плечами, втянув лысую голову, как черепаха, в плечи.

— Мы не следим за судьбой наших выбывших, по сути дела, он никогда и не был нашим студентом.

Он не представил документов. Мартин, таким образом, считал, что его просто не существовало.

— Вы можете попытаться узнать его прежний адрес, если его он оставил. Но это уже у миссис Грэнтам. Прибрежное шоссе, 148. Она сдает квартиры студентам.

Я сделал пометку об адресе.

— На каком факультете занимался Сервантес?

— У меня не записано. Он был здесь недостаточно времени, чтобы участвовать в экзаменах. Нас это не интересует. Можете справиться в деканате, если это важно. Деканат в этом же здании.

Я обошел здание и попал в деканат. Полногрудая брюнетка неопределенного возраста вела себя с подчеркнутой исполнительностью. Она записала имя Сервантеса на бумажке и пошла в архивное помещение. Она вернулась с информацией о том, что он проходил по факультету французского языка и литературы и современной европейской истории.

Теперь, когда было установлено, что Фелиц Сервантес и Мартель одно и то же лицо, мне стало даже жаль его. Он хотел сделать большой прыжок, но сорвался. Теперь он снова оказался в неудачниках.

— Кто преподавал ему французский язык и литературу?

— Профессор Таппинджер. Он все еще ведет курс в колледже.

— Я так и думал, что это должен быть профессор Таппинджер.

— О, вы его знаете?

— Знаком. Он сейчас в колледже?

— Да, но сейчас он на занятиях. — Женщина взглянула на часы на стене. — Так, без двадцати двенадцать. Лекция закончится точно в двенадцать. Она всегда кончается в это время. — Казалось, что она гордится этим обстоятельством.

— Вы знаете где, когда и кто находится здесь, в колледже?

— Только некоторых, — сказала она. — Профессор Таппинджер — это один из наших столпов.

— Он не похож на такого.

— Но он им является тем не менее. Он один из самых блестящих наших ученых. — Будто она сама являлась таким же столпом, она добавила: — Мы считаем себя большими счастливцами, что заполучили его и что он работает у нас. Я боялась, что он покинет нас, когда он не получил назначения.

— А почему он его не получил?