— Вы занимались серфингом?

— Нет.

— А подводным плаванием? Я заметил, что у вас есть все необходимое снаряжение.

— Да, я этим занимался.

Я внимательно слушал его речь. Мартель говорил с акцентом, но акцент проявлялся значительно слабее, чем во время ссоры с Гарри Гендриксом, и он использовал мало французских слов. Конечно, он сейчас не был так возбужден.

— А в Средиземном море вы не плавали под водой? Говорят, что этот вид спорта зародился в Средиземноморье.

— Это так, и я там плавал. Я был когда-то жителем Франции.

— Из какой части?

— Париж.

— Интересно, я был в Париже во время войны.

— Многие американцы там побывали, — ответил он натянуто. — Теперь, если разрешите, я избавлюсь от этих вещей.

— Хотите я вам помогу?

— Нет, спасибо, благодарю вас, всего хорошего.

Он вежливо раскланялся. Я пошел обратно по палубе, пытаясь подвести итог своим впечатлениям. Его смоляные волосы и гладкое строгое лицо, как и острый взгляд его глаз, говорили, что ему должно быть не больше тридцати. Чувствовалось тем не менее, что он владеет собой и обладает выдержкой более зрелого человека. Я так и не составил полной характеристики об этом человеке.

Я выбрался в лабиринт находящихся на первом этаже кабинок для переодевания. Занятия в школах к тому времени закончились, и толпа маленьких ребятишек шлепала друг друга полотенцами по ногам с неимоверным хохотом и шутливыми угрозами. Я прикрикнул на них, чтобы они не шумели. Они подождали, когда я уйду, и после моего ухода разбушевались еще сильнее.

Питер попытался завязать галстук перед затуманенным от пара зеркалом. Он увидел мое отражение и обернулся с улыбкой. Я впервые видел его улыбающимся. Сейчас его лицо было красным и лоснящимся.

— Я не знал, что вы здесь. Я делал пробежку на берегу.

— Прекрасно, — ответил я. — Я только что разговаривал с Мартелем. Он перебирается из своей кабины, и, может быть, съедет совсем.

— Вместе с Джинни?

— Не думаю, что мне следовало спрашивать его об этом напрямую. В нынешних обстоятельствах мне, возможно, не следовало бы вообще с ним разговаривать. Это не то, что нужно сейчас. Но у нас, возможно, мало времени.

Эти слова согнали улыбку с лица Питера, и он, волнуясь, начал покусывать губы.

— Я надеялся, что вы сможете что-нибудь сделать, чтобы остановить его.

— Я не отказываюсь, но самое страшное, что я не знаю, с какими вопросами к нему обращаться. Я никогда не был во Франции, и я не очень хорошо помню, чему меня учили в школе в отношении французского.

— Так же и я. Я походил на курсы к профессору Таппинджеру, чтобы немного освежить свой французский, но он выставил меня.

— Это было в местном колледже?

— Да. — Ему показалось, что я хотел его объяснений по поводу его учебы в Принстоне и почему он там провалился. — Но я окончил курс здесь, в Монтевисте, в прошлом году.

— А Джинни должна была закончить его в этом году?

— Да, но она взяла отпуск на два года. Она работала сестрой в приемной клиники доктора Сильвестра, но ей работа не понравилась, и в прошлом году она вернулась в колледж.

— Ваш профессор Таппинджер был одним из ее преподавателей?

— Да, он преподавал ей большей частью французский.

— А он хороший специалист?

— Джинни считала так, и она была одной из лучших его студенток.

— Тогда он смог бы нас выручить.

Я посоветовал Питеру назначить встречу с профессором после обеда, если возможно, и сказал, что подожду его на автостоянке. Я не хотел, чтобы Мартель видел нас уходящими вместе.

— Мистер Джемисон только что ушел, — сказала женщина, дежурившая у приемной конторки.

У нее был приятный, мягкий голос, но она казалась встревоженной. Я присмотрелся к ней. Внешне она выглядела молодой, приятной особой в коричневом твидовом костюме. Ее темные волосы обрамляли овальное пикантное личико. Она была немного полновата, но это видимо, от сидячей работы.

— Я разговаривал с мистером Джемисоном, но никому не говорите об этом.

— А почему я должна говорить об этом?

— Кто-нибудь может спросить вас.

— Я никогда не говорю о приходах и уходах наших членов. Кроме того, я не знаю вашего имени.

— Арчер. Лу Арчер.

— Меня зовут Элла Стром.

Дощечка на столе перед ней гласила: «Миссис Стром. Секретарь Клуба» Она увидела, что я рассматриваю ее, и безразличным тоном произнесла:

— В настоящий момент я не замужем, не миссис.

— Я тоже. Когда вы сегодня свободны? Может, вместе поужинаем?

— Нет, сегодня я уже приглашена на ужин с танцами. Но благодарю.

— Не стоит того.

У парковки возле теннисных кортов Питер уже ждал меня в своем «корвете». Место окружали зеленые эвкалиптовые деревья, и их слегка больничный запах носился в воздухе. Игра шла лишь на одном из дюжины кортов. Тренер, в рубашке с надписью: «Теннисный клуб», показывал маленькой девочке, как делать подачу, в то время как ее мамаша наблюдала за ними с боковой аллеи.

— Профессора Таппинджера нет в своем офисе, и его нет дома, — сказал Питер. — Жена говорит, что он на пути домой.

— Я еще побуду немного здесь. Насколько я понимаю, миссис Бегшоу живет при клубе?

— Да, в одном из коттеджей. — Он махнул рукой в сторону деревьев позади площадки.

— Вы спрашивали ее что-либо о Мартеле?

— Нет.

— Но вы знакомы с миссис Бегшоу?

— Не настолько близко. Я знаю всех в Монтевисте, — добавил он нехотя. — И они знают меня, я полагаю.

Я прошел через эвкалиптовые заросли и через ворота в заборе, ограждающем примыкающую к территории бассейна лужайку. Дюжина серых кирпичных коттеджей, отделенных от своих соседей живой изгородью из цветущего кустарника, раскинулись на лужайке. Маленький мексиканец в форме цвета хаки занимался в зарослях поливом.

— Буэнос диас!

— Хороший день, — ответил он, сверкая зубами, и направил струю из своего шланга прямо в небо, как фонтан. — Вам кто-то нужен?

— Миссис Бегшоу.

— Вот ее коттедж. — Его крыша была едва видна из-за яркой шапки бугенвилей. — Она вернулась всего лишь две минуты назад.

Миссис Бегшоу была одной из участниц карточной игры у бассейна, той самой, что заказала кофе. На вид ей было лет семьдесят.

— Это вас я видела только что разговаривающим со Стэнли? — спросила она меня у двери.

— Да, меня.

— А затем с Мартелем?

— Да.

— А теперь вы пришли ко мне. Любопытная последовательность. — Она тряхнула своими белыми завитками. — Я не знаю, чувствовать себя польщенной или озабоченной.

— Ни то, ни другое, миссис Бегшоу. Меня зовут Арчер, и я детектив, как вы, возможно, уже догадались.

Она впустила меня в гостиную, заставленную мебелью. Восточный ковер на полу был пушист и хорош, что страшно было наступать на него.

Она заметила мое замешательство.

— Ковер не совсем здесь на месте, но мне не хотелось оставлять его. Не меняя тона она сказала: — Садитесь. Я полагаю, вы занимаетесь тем, чем в виде спорта занимаются все местные жители, — лезете в дела Фрэнсиса Мартеля.

— Это моя профессия, а не спорт.

— Кто послал вас сюда? — резким тоном спросила она.

— Местное семейство.

— Мариэтта Фэблон?

— Да, она интересуется результатами моих изысканий.

— «Изыскания» — слишком мягкое слово для того, чем вы занимаетесь, мистер Арчер. Вы стараетесь выжить Мартеля из города. Это ваша цель?

— Нет.

— Удивительно. Он уезжает, вы знаете. Он сказал мне об этом пятнадцать минут назад.

— А Джинни Фэблон едет с ним?

Она опустила глаза.

— О мисс Фэблон мы не говорили. Во всяком случае, она молодая женщина двадцати четырех лет — в ее возрасте я была уже пять лет замужем, — и она вполне способна сама отвечать за свои поступки и сделать свой выбор. — Ее голос, на како-то момент дрогнувший, вновь обрел твердость. — Более способна, чем большинство молодых женщин.