О, налей сегодня чашу, виночерпий, дополна,

Ибо смерть — пустая чаша опьяненным без вина!

Можешь душу взять, но телу дай испить блаженство рая.

О, яви же благосклонность, чашу мне налив до края!

Не молись, благочестивый, о спасении моем!

Одержимость не покинет мой обжитый ею дом.

Еженощно на безумье я настаиваю строки,

Вероломству луколиких бесконечно шлю упреки.

На листах моей тетради стонет каждая газель,

И пустует до рассвета одинокая постель.

Что ж, свече не мнится пламя адской огненной геенной,

И сгорает, как в экстазе, мотылек самозабвенно.

Коль тебя корит соперник, принимай укор за лесть,

Коль твое склоняют имя из-за пери, это — честь.

Нет, не подвиг пасть в сраженье, защищая правоверье.

Подвиг — сжечь себя любовью, умереть во славу пери!

Не проси, Хосров, пощады, коль любовь заносит меч,

Перед ней бессилен разум, головы не уберечь.

Не в силах я насытить тобою взоры

И, страстью одержимый, истаю скоро.

У стен твоих ночами брожу бессонно

В надежде, что услышишь скитальца стоны.

Поверь, что для тавафа не пощажу и брови.

Уже в тавафе ноги я стер до крови.

Ты верности не веришь, но разве мало

Печаль моих газелей тебе сказала?

Мое на перекрестках бесчестят имя,

Но все мечты остались, увы, пустыми.

И все же я о лике твоем мечтаю,

Хоть долгими ночами свечою таю.

О как ты животворно благоуханна!

Твой аромат почуяв, из мертвых встану.

Пусть нет моей печали конца и края,

Тебя на оба мира не променяю.

К чему, Хосров, газелей твоих стенанья?

Уже твое безумье вошло в сказанья.

Нищета намного сладостнее царства.

Праведности лучше гордое бунтарство.

У царей по горло всяческих забот,

Нищий подаяньем без тревог живет.

За тремя замками сердце властелина,

Нараспашку сердце у простолюдина.

Дружбой не умеет властный дорожить.

Чем с высокомерным, лучше с псом дружить.

Пусть любовь красавиц — не по силам ноша,

Все ж она приятней ханжества святоши.

Коль разбито сердце гурией твое,

Для него лекарства только мумиё.

Хоть влюбленным встреча райских благ дороже,

Верь, для них разлука — наслажденье тоже.

О Хосров, любовью к небесам живи!

Нет на этом свете сладостней любви.

Сто сердец пылают, как во мраке свечи,

В черных косах, павших струями на плечи.

И в огне сочится и чадит алоэ

Распаленных страстью, взятых в плен тобою.

Ты мечом жестоко рассекаешь тело

И неотразимо мечешь взором стрелы.

Извела Хосрова так твоя немилость,

Что глазницы кровью сердца обагрились.

Но оковы рабства надеваешь снова,

Хоть давно печали продала Хосрова.

В этом мире всех наездниц превзошла искусством ты,

В этом мире нет красавиц столь же дивной красоты!

Стан — стройнее кипариса. Если есть еще такой,

То достоин поцелуев и объятий только твой!

Нет душе моей покоя, сердце мечется, стеня,

А терпенья не осталось и крупицы у меня.

Многих в горе я утешил, от любви полуживых.

Средь утешенных, однако, нет утешившего их.

Ты сулишь блаженство встречи. Так не медли, поспеши!

Опоздаешь — у Хосрова не останется души.

Лучше вместо обещаний навсегда со мной порви.

Не испытывай, не мучай сердце пленника любви!

Верь, оно твое! Не веришь? Оттого меня не жаль?

Что ж, не веришь ты Хосрову, так спроси его печаль.

Раскрылись розы в цветнике. Приди, приди, мой гулистан!

Томлюсь и жду, когда мелькнет меж кипарисов тонкий стан.

В траву отсветом слез моих тюльпаны бросили огни.

Приди, приди, о мой кумир, молю, в моем саду мелькни!

Когда тебя со мною нет, цветы теряют аромат.

Приди! Прекраснее цветка еще ничей не видел сад.

Твой каждый взгляд — источник мук, внушает каждый локон страсть.

Приди хотя бы для того, чтоб мог твоею жертвой пасть.

Твои слова — смертельный яд, и все же боль разлук страшней.

Твоя любовь ко мне — полынь, и все же сладость меда в ней.

Ты знаешь, сладостью речей давно прославился Хосров,

Приди, пускай не для любви, а для его сладчайших слов!

О черный мрак разлуки, подобный тьме ночей!

Во мраке вижу кудри — и мрак еще черней.

Как тьмой не быть объятым, когда свечу желанья

Зажечь не в силах сердце от призрака свиданья?

Не знает тот, кто не был хоть раз любовью пьян,

Вина, что опьяняет сильнее, чем дурман.

Во зле повинны люди, в корысти — зла причины.

Во всех моих печалях красавицы повинны.

Вопить из-за колючки — таков удел людей.

Из-за прекрасной розы рыдает соловей.

Любовь, как зной пустыни, томит влюбленных жаждой.

Отправиться в пустыню отважится не каждый.

Я не дерзну губами твоих коснуться ног,

Но дай мне в изголовье, как милость, твой порог!

Коль я умру, не думай, что я убит тобою.

О нет, не ты убийца! Любовь тому виною.

Ее хмельные стрелы давно попали в цель.

Проходит жизнь Хосрова, но не проходит хмель.