18 Седина взойдет, как дурная трава: не сокрыть ее в жизни земной, Ты прости — побелела моя голова, хоть она и окрашена хной. Промелькнула юность мимо меня, хоть пошел я навстречу ей, И господь мне оставил от всех щедрот лишь терпенье взамен страстей! Право, если б не терпкость земного вина и сладчайших бесед распев, Я простился бы, юность развеяв мою, с наслажденьями, отгорев. Так не разбавляй же вино водой: оставляй его так, как есть, Виноградному соку и суслу его мы охотно окажем честь! На невесту монарха похоже вино — все в венце из жемчужных пен, В исполинском кувшине томилось оно, забродив меж глиняных стен. Милый друг, в Кутраббуле нас посети, если хочешь обрадовать нас, Хорошо там будет тебе и нам, если в ханжестве ты не погряз! Ах, по кругу, по кругу будет ходить непрестанно хмельной кувшин, Все заботы изгонишь в единый миг, вечных радостей властелин! 19 Чтобы после вернуться к любимой, когда жизнь, презревшая винную муть, Благочестьем представит тебе миг услад, выдаст блуд за истинный путь! Впрочем, как же тебе устоять, дружок, если с чашею круговой Нынче девственно юная ходит газель и кивает тебе головой? Ах, из кубка первой она отпила и остатком тебя поит, На плече ее шаль шелестит, как плащ, лоб притворно хмур, не сердит! Льет в прозрачные кубки струю вина, щедро, льет, прикрывшись платком; Сделай жадный глоток — и по жилам твоим тот глоток пролетит огоньком! Ты зачем отворачиваешься и бежишь, разве я с тобой не хорош? Тот, кто скажет, что я другую люблю, тот заведомо скажет ложь! 20 Была нам небом ночь дарована, и мы уверовали в шалость, Решили мы, что это — золото, но это ложью оказалось. Ведь эта ночь, где звезды блещут, совсем как золотая сбруя: Я в эту ночь еще раскаюсь, потом… А прежде — согрешу я! 21 Годы меня отрешили от веселья, любви и вина, Былую пылкую юность похитила седина. На лице моем буйная свежесть начертала красы урок, Только сам я стер в Книге Жизни самый след этих ярких строк! 22 Жизнь прошла и отвернулась, я забыл, что знался с лаской, И седин моих сверканье никакой не скроешь краской, — Ненавистен стал мне дурень с бородою белоснежной… Как же этакого старца полюбить красотке нежной? 23 Как прекрасна сонная вода: Лотос на поверхности пруда! День, расширив влажные зрачки, Смотрит на тугие лепестки. А на стебле каждом, как закон, Благородный яхонт вознесен. 24 Сколько храбрых юношей, чьи души никогда не ведали сомнений, Что могли б решимости решимость научить без всяческих смятений, Сдержанною рысью подвигались на конях средь сумрака ночного В миг, когда созвездья погружались в предрассветный сумрак вновь и снова. И заря своим дыханьем свежим войско Ночи в бегство обратила: Зарумянившись от упоенья, воздымаются ее ветрила! Крыльями захлопал ранний кочет, он охрип от горя и досады, Кажется, он ночь оплакать хочет, будто просит для нее пощады! По-петушьи он взывает трубно, захмелев от сновидений черных, Словно бы карабкаясь по бубну, заплясавшему в руках проворных! Так сломи ж, сломи ж печать, которой горлышко кувшина знаменито, — Где вино, наследье давних предков, век хранимо и почти забыто! Знаешь, от одной такой бутыли сколько горя и отрады, если, Отхлебнув живые опочили, ну, а полумертвые — воскресли! Как насущного прошу я хлеба у всемилостивого аллаха О любви газелеокой девы, чье кокетство гибельно, как плаха! Есть любовь, в моей безмерной боли и в слезами ослепленном взоре, Так, дружок, не спрашивай же боле, что со мной стряслось, какое горе… 25 Напои меня прохладой золотистого вина. Полоса на небосклоне влажной мглой обрамлена. А созвездия похожи в дивном сумраке нетленном На серебряные бусы, окаймленные эбеном! 26 Я жаждал, я ждал — и в конце концов постиг, что был глуп, как дитя. А ты всерьез обманула меня, мне дав обещанье шутя. Увы, бесконечной была моя ночь, как ты и хотела вчера, — Ведь ты поскупилась, не разрешив этой ночи дойти до утра! 27 Нас обносит любимая родниковой водой и вином, Ароматы смешав в благовонном дыханье одном. Вся она — совершенство, вся — свежести нежной намек, Спелых яблок румянец сквозит в смуглоте ее щек! 28 Сетует она, а слезы — зримый след душевных смут, — Слезы, смешанные с кровью, по щекам ее текут: «До каких же пор украдкой мы встречаться будем, друг? Где найдем мы избавленье от безмерных наших мук?». |
