В кольцо, как черный локон свой, меня скрутила ты,

В себя, о счастье черное, меня влюбила ты.

К огню тоски приучен я — горю свечой в ночи,

Бессонный, ибо погасить меня забыла ты.

Луна и солнце — мотыльки перед твоей красой,

А я — жаровня, грудь мою углем спалила ты.

Я пьян, поскольку я влюблен в нарциссы глаз твоих,

Я пью рубины сладких губ, — меня споила ты.

О дева рая, ты — свеча, я — мотылек в огне,

Сияньем красоты своей меня сгубила ты.

Твой раб Ахмед страдает, он с тобою разлучен,

Ах, если бы свиданья час мне подарила ты!

Луну ты можешь изловить арканом кос, красавица.

Газели глаз твоих глядят, как лев на коз, красавица.

Аллах! Какое колдовство! — роса бежит из глаз твоих,

Бежит ручей по завиткам твоих волос, красавица.

В саду души, лукавая, ты с головы до ног цветешь,

Как будто нежной розы куст в душе возрос, красавица.

Когда же в мире не поют коралл и жемчуг уст твоих,

Текут алмазы двух миров — потоки слез, красавица.

Не странно, что твои глаза Ахмед считает звездами —

Их звездный блеск бессонницу ему принес, красавица.

Не розу я нашел — шипы! И вот бегу я прочь.

Одежду жизни рвут шипы! Кто может мне помочь?

Коль скоро звезды призовут тебя, о луноликая,

Слезами я украшу ночь, как звездами точь-в-точь.

Коль скоро в сердце не смогу сберечь великой тайны я,

Как флейта, будет вся земля рыдать и день и ночь.

В зенит восходит красота, и в пору полнолуния

На лик луны издалека я поглядеть не прочь.

Сказал я милой: «Я люблю! Я — раб!» Она ответила:

«Я вырву сердце у раба и в прах велю столочь!»

Сказал я: «Пусть умрет Ахмед от радости!» Ответила:

«Благое дело! Может быть, ему смогу помочь…»

Думал, милой письмо напишу я едва ли, — я написал!

На пергаменте сердца трактат о печали я написал.

Как стенал соловей до утра, и на розах зари

Пальцы ветра письмо о любви написали, — я написал.

Как в пустыне разлук заблудился рассеянный взор, —

Это мне гиацинты кудрей рассказали, — я написал.

Ы чаше глаз, покрасневшей от слез, отразился твой лик,

Словно образ, красавица, твой на коралле я написал.

И горела свеча, и горел, как светильник, Ахмед,

И о том, как любовью слова воспылали, я написал.

Света нет, если ты не приходишь ко мне каждую ночь,

И луна в небесах зажигается не каждую ночь.

Без тебя, луноликой, в обители глаз — темнота,

Хотя сердца свеча истлевает в огне каждую ночь.

Это счастье — глядеть на цветущие кущи кудрей,

На смеющихся роз лепестки при луне каждую ночь.

Завитки гиацинтовых локонов я полюбил,

Что на ложе цветут, будто сад в тишине, каждую ночь.

Этот пир восхваляет душа, благовонья куря,

Чтобы дым, будто локон, вился в вышине каждую ночь.

В сновиденьях Ахмед не бывает в раю потому,

Что с тобой он в раю наяву, не во сне, каждую ночь.

На больного только глянешь — и убьешь.

Нас кудрями заарканишь — и убьешь.

Сто купцов купить готовы поцелуй:

С ними торговаться станешь — и убьешь.

Захочу, убью Ахмеда, говоришь?

Раз убила, два убила — вновь убьешь.

Клятву верности дала ты или нет?

Я страдаю: солгала ты или нет?

Прах следов твоих бальзамом был для глаз —

Исцелить меня могла ты или нет?

Соловьем запело сердце пред тобой.

Для меня ли расцвела ты? Или нет?

Для меня ли в своем сердце собрала

Благовоний ароматы? Или нет?

Ты сказала: «Я убью тебя, Ахмед!»

Клятву верности дала ты или нет?

Твой рот как алый лепесток, моя любовь.

Тебя, как тайну, я берег, моя любовь.

Слова могу я гнуть, как бровь, — и все равно

Я о тебе скажу: «Цветок — моя любовь!»

Пред кипарисом слезы лью, — бежит ручей,

Сказала ты: «Ручья исток — моя любовь».

Мишенью стала грудь моя для глаз твоих,

Для стрел твоих, о мой стрелок, моя любовь.

Я говорю: «Ахмед, люби, покуда жив!»

Я стар, но юн любви росток — моя любовь.

Душа в руинах, торжествуй! — строитель в твой дворец придет.

Ты, рана в сердце, не гори, — целитель всех сердец придет.

Душа, открой глаза свои, взгляни на лик своей любви.

Ты, сердце бедное, ликуй! — спаситель твой, творец придет.

Дыши, душа моя, дыши, покинуть сердце не спеши:

К тебе спешит искусный врач — страданиям конец придет.

Благоуханием небес благоухаешь ты сейчас —

К тебе, я знаю, благовоний сегодня продавец придет.

Твоей любви сказал я так: «Я болен, не смогу прийти!»

Она в ответ: «Ты не придешь, но стон твой, как гонец, придет».

Ахмед! Не велика беда, что не нужны твои стихи, —

Иная будет им цена, когда иной купец придет.