Ладони принца словно прикипели к бедрам Рэни. И Эдмир с наслаждением вновь до конца погрузился в него, едва не постанывая от восторга обладания. А сам юноша невольно охнул, ощутив в себе властный толчок, заставивший его выгнуться от внезапного наслаждения. Враз исчезли боль и жжение в растянутой попе!

— Как бы ты ни старался… — оскалился Эд, работая бедрами. — Ты мой!.. И ты это знаешь… Никогда не отпущу!

На этот раз их близость была долгой и тягучей как патока. Рэни, в конце концов, уже не мог сдерживаться, криком встречая каждый удар внутри себя. Невольные слезы катились из глаз, когда тело прошивала сладко-колючая молния, заставляя мышцы непроизвольно сокращаться. Анус пульсировал и горел. И парень уже сам яростно насаживался на чужой член, только бы получить долгожданную разрядку. Но Эдмир не давал ему излиться, с каждым разом притормаживая и вновь начиная изводить равномерными движениями. Но, наконец, и он не выдержал и, яростно заработав бедрами, вновь излился в Рэниари, доведя того до очередного извержения. И рухнул на вконец обессиленного юношу, успев благодарно поцеловать в приоткрытые, хватающие воздух пересохшие губы.

…Как долго они так лежали, сказать было трудно.

Во всяком случае, когда Эд, наконец, пошевелился и, кряхтя, сполз с полупридавленного его телом партнера, в окна заглядывала уже не голубая Анатель, а ее сестра Товитель, заливая комнату золотистым светом, отдаленно напоминающим солнечный. Значит, дело идет к утру.

Потянувшись к столбику балдахина, Эдмир отвязал такого же молчаливого Рэниари и принялся растирать ему затекшие руки, чувствуя себя почему-то виноватым. Почему — не понимал. Он ведь сделал все, чтобы Рэни было хорошо. Даже не наказал за сопротивление. Тогда отчего такое чувство, словно в душе кошки нагадили?

— Видишь, — сказал, наконец, принц, не выдержав тяжелого молчания. — Мы созданы друг для друга. А потому не сопротивляйся. Тебе со мной будет хорошо. Я дам тебе все, для чего тебя воспитывали — свой дом, защиту, детей, положение в обществе…

— Я готов был просто любить вас, ваше высочество, три недели назад. Без всякой платы… — глухо ответил Рэниари, вставая на подгибающиеся от усталости ноги и морщась от боли во всем теле. — Не ставя никаких условий и не требуя ничего. Но теперь… мне плевать на вас с вашими планами. И еще раз повторяю — вашей игрушкой я не буду. Не стоит разыгрывать теперь влюбленного, я вам просто не поверю. Если нас когда-нибудь что-то и свяжет, то только голый расчет, но никак не любовь. А теперь, когда вы получили желаемое… не пойти ли вам, ваше высочество… далеко и надолго. Скоро утро, и я желал бы выспаться перед дорогой. К тому же вашими стараниями у меня болит зад, а завтра еще ехать.

— Ты что же, мне опять отказываешь? — Недобро сощурился Эд, едва не задохнувшись от возмущения. И это после того, что только что было?! — Лучше бы тебе согласиться! Иначе я всем объявлю, что ты УЖЕ мой фаворит. И в подробностях расскажу, что и как с тобой делал. Что тогда будет с твоей репутацией?

— Я не введусь на шантаж, — полные губы юноши изогнула брезгливая улыбка, в глазах полыхнуло презрение к собеседнику с его столь мелочной местью. — Но если вы позволите себе опорочить мое имя, то мне придется на Совете лордов потребовать защиты от ваших посягательств на честь и свободу дворянина. И как тогда ваши планы стать моими опекунами? А теперь… пошел вон из моей комнаты!

В руках Рэниари блеснул подобранный с пола нож.

— Мне терять больше нечего!

С проклятием подскочив на постели, Эдмир активировал амулет и шагнул в открывшийся портал.

А Рэни, почувствовав внезапную слабость, сделал шаг в сторону близкого комода с нависшим над ним зеркалом. Уперевшись руками в узкую столешницу, Рэниари с ненавистью взглянул на свое отражение в зеркале.

Дурак!

Малолетний идиот!

Да кем ты себя возомнил! Великим правителем? Решил, что все тебе по плечу? Вот и получил! Решил посостязаться с тем, для кого грязные игры давно привычное дело.

Юноша, закусив губу, смотрел, на встрепанное отображение с яростно сверкающими глазами. И ведь как гордился своей проницательностью… решил, что предложат брак. Даже своих советников убедил в этом. А, оказалось, что есть и другие варианты.

Больно падать носом в грязь.

Больно и унизительно.

Но иногда полезно. Хорошо сбивает излишнюю самоуверенность.

Несколько раз тяжело вздохнув, Рэниари отлепился от злосчастного зеркала, и сел в кресло, невзирая на наготу: не мешало бы помыться после столь… тесного… общения с наглецом-принцем. Но ванная подождет.

Так, значит, ваше высочество, вы решили и на елку влезть и ж*** не ободрать?

Сохранить и прежнего жениха и полезного любовника приобрести, по пути захапав Цитадель! Ну-ну…

Непривычно хищная улыбка искривила красивые губы юного графа, все еще припухшие после жадных поцелуев Эдмира.

Король с сыночком уже спят и видят его под своей опекой. Значит надо сделать так, чтобы Совет лордов признал его право на титул отца. А по древнему закону, при передаче титула наследнику последний считался полностью совершеннолетним со всеми вытекающими последствиями. И плевать тогда, что до полного совершеннолетия самому Рэни еще далеко.

Да, это трудно, почти невозможно… но реально. Придется убедить или подкупить лордов. Но если прокатит, то королю будет его не достать. Не по зубам ему будет самовластный хозяин полунезависимого графства.

Рэни откинул на спинку кресла взлохмаченную голову. В комнате пахло потом и спермой, зад юноши все еще горел и пульсировал, познакомившись с немаленьким достоинством принца, сытое и расслабленное тело растекалось по сидению, насильно получив удовольствие, но голова работала как никогда ясно.

Видимо, действительно, придется обращаться за помощью к родителям Лотэ и Сэри. Насколько Рэни помнил политическую раскладку, намертво вбитую в него Асином, кланы Сауналь и Ротаоль занимали по влиятельности самое первое место в Центральных провинциях. А если еще суметь намекнуть самим Ваоттиро, чем грозит им королевское опекунство над наследником Вориндо…

Солнце накрыло Меайру раскаленным маревом. Полдень еще не настал, а улицы и площади уже превратились в пекло. Даже многочисленные фонтаны и акведуки не спасали жителей от жары. И все равно город бурлил. Как и прежде сновали разносчики, протяжно кричали торговцы, спешили по своим делам обыватели, шныряли под ногами хитрющие кошки, дразня взбудораженных собак. Вот только дворян да аристократов оказалось больше обычного. Меайру захлестнул поток нарядных кавалеров, прекрасных (и не очень!..) дам, вельмож всех рангов — король устраивал за стенами города большой турнир в преддверии Совета. Рыцари из всех провинций Хилдона спешили принять участия в баталиях и получить приз из рук самого лорда Дориана, будущего супруга наследника престола.

За городской стеной вдоль пологого берега Лазурной пролегло огромное ристалище, оборудованное магами. Вокруг для гостей установили деревянные помосты под навесами. Вдоль дороги радовали взгляд разноцветные шатры рыцарей во главе с великолепным шелковым «дворцом» принца, решившего принять личное участие в схватке.

На дороге к полю было не протолкнуться от любителей зрелищ: все спешили на праздник! Представители благородных сословий степенно шествовали на заранее зарезервированные места, ну, а чернь, весело переругиваясь и раздавая друг другу тычками, проталкивалась поближе к ограждению.

…Небольшой отряд неторопливо двигался от городских ворот в сторону ристалища. Две дюжины солдат следовала за ехавшими на великолепных конях вельможами. Один из которых был настоящим великаном — черноглазый шатен, затянутым в легкий шелк, что смотрелся на нем, как кокетливый бантик на матером волке. Рядом покачивался в седле черноволосый молодой красавец, заинтересовано блестя серо-голубыми глазами на яркую толпу. Венчальный браслет на мускулистом запястье указывал на его статус младшего супруга.