— Да все я помню и знаю, — с досадой перебил его дио Нориэль. — И все понимаю. Вот только их воспитание мешает тебя сейчас с мужем. Видишь ли, Рэни, тебя так и не смогли сломать до конца. Ты так и не понял, что значит подчиняться. Вернее ты знаешь это умом, но не умеешь применять в деле. Хотя и умеешь идти навстречу…
— Да кто тебе это сказал?! — Тут же взвился обиженный Рэниари. — Да я только и делаю, что склоняю голову!..
— Не буду спорить, — мягко согласился с ним Ольвин. — Просто пойми — Эдмир тоже сильная личность. А еще избалованная, эгоистичная и самоуверенная до крайности. Он в отличие от тебя вообще не привык ни перед кем склонять голову. Что называется, встретились две гордости, если не гордыни. Ох, и трудно же вам придется, парни! Вы же даже поговорить толком не в состоянии. Вот можешь ты мне сказать, что СЕЙЧАС тебе мешает пообщаться с мужем? Гордость, давняя обида или издержки твоего воспитания?
— Да я бы с удовольствием… поговорил, — раздосадовано буркнул Рэни. — Вот только супруг мой драгоценный все никак не соберется. Даже ночевать приходит уже тогда, когда я сплю. И уходит еще до моего пробуждения.
— Нда… — глубокомысленно выдал Ольвин, отодвигая в сторону пустой поднос из-под черешни и тянясь за миской с клубникой. — Даже не знаю, что и сказать. Не мне же идти к нему говорить об этом. Баррэт, вон, попытался… так ему заявили, чтобы не лез не в свое дело.
— Спасибо вам с Барром, — отозвался Рэниари, слегка дергая Черныша за стоявшие торчком уши. — Хотя… не лезьте, а то действительно нарветесь. Эд в некоторых вопросах абсолютно нетерпим. Лучше скажи, ты в Цитадель не собираешься заглянуть? Наши там все упадут, когда узнают, что ты все-таки стал лордом.
— Неа… — лениво отозвался Ольвин, подъедая сочную ягоду. — Хотел бы, да дел по горло. Мои парни неплохо поживились в лагере мисиранцев. Если честно, то хапнули часть казны Анэраса. Так что появились средства заказать новую сталь для дружины. Сейчас сразу дюжина оружейников работает только на меня. Да и для Риссы кое-что выбрать надо. Отправлюсь на Север, когда все будет готово. А там и свадьбу играть пора.
— Рад за тебя, — улыбнулся Рэни. — Передай от меня наилучшие пожелания своей невесте. Я тоже приготовил ей подарок. Завтра пошлю слуг в твой лагерь. Там ковры, шелка и драгоценности для твоей будущей леди. Надеюсь, вы приедете в гости уже вдвоем.
— Не знаааю, не знаааю, — тоже заулыбался дио Нориэль. — На мой взгляд, лучше мне не дразнить твоего мужа. Он на меня не то что волком — целой драконьей стаей смотрит! Хотя… если я приеду с женой, уверен — он успокоится.
— Ну, какие глупости ты говоришь, Оль, — досадливо поморщился Рэни. — И я, и Баррэт не раз объясняли Эдмиру, кто ты для нас. У него нет причин ревновать.
— Не скажи, — буркнул дио Нориэль, косясь в сторону непроницаемых окон. — Он, правда, молчит… но в тихом омуте каких только демонов не водится…
— Вот я и выясню сегодня, какие такие демоны завелись в нашем омуте, — огрызнулся Рэниари, прямо таки горя желанием как можно быстрее припереть любимого мужа к стенке. Тем более, что от хронического недотраха на эту самую стенку не то что лезть, уже бросаться хотелось…
Как ни странно, но возможность поговорить предоставилась довольно быстро — уже ближайшим вечером.
— Эдмир! — Застывший на пороге семейной гостиной Рэниари смотрел удивленно и даже как-то робко. Эд его понимал: увидеть привычную комнату украшенную цветами и в неярких огоньках разноцветных ламп, было не совсем привычно. Да еще и накрытый столик с закусками у камина.
— По какому поводу праздник? — Как-то недоверчиво поинтересовался юноша, рассматривая начищенное столовое серебро приборов. Он был готов, что супруг опять попытается увильнуть от разговора, и придется искать его по всему дворцу. А тут такое…
— Разве я не могу посидеть наедине со своим любимым мужем? — Нежно ответил Верховный король, приобнимая супруга за талию и ведя к стулу с высокой гобеленовой спинкой. — Ведь я обожаю тебя до безумия.
— Эд, не нужно таких слов, — даже как-то смущенно отозвался Рэни, не привыкший открыто проявлять свои чувства. Но руку мужа со своей талии не убрал. Теплая тяжесть мужской ладони оказалась неожиданно приятной. Как и мягкая властность супруга… знать, что ты кому-то нужен. Вот только, к сожалению, это всего лишь иллюзия. Слишком много недоговоренного… недопонятого, чтобы безоглядно верить во все эти нежности. И нежелание Эдмира поговорить только укрепляет стену между ними. Но, может, хоть сегодня муж согласится на прямой разговор. Рэниари уже стала напрягать ситуация с упорным молчанием. Тяжело жить и мучиться, не зная своего будущего.
— Хочешь чего-нибудь? Здесь твои любимые устрицы?.. — спросил Эдмир. Усадив супруга, сам мужчина остался стоять рядом с ним, снимая с подносов толстостенные крышки литого серебра. Разнообразные закуски, как горячие, так и холодные, радовали обоняние и взгляд. Но юноша лишь отрицательно мотнул головой.
— Нет, — сказал он, тщетно пытаясь поймать все ускользающий взгляд старшего мужа. — Я сыт. Но с удовольствием с тобой выпью.
— Хорошо, — как-то даже покорно отозвался Эд, обреченно тянясь за узкогорлым кувшином с золотым вином, именно с тем, что так нравилось Рэни, обычно равнодушного к выпивке.
Наполнив кубок, украшенный самоцветами, Эд подал его супругу.
— Я люблю тебя, — начал было он. И тут же прервал вскинувшегося было юношу. — Подожди! Просто выслушай. Я очень люблю тебя, Рэни. Я совершил немало ошибок и, в конце концов, потерял право на твою любовь. Но я сделаю все, чтобы ты был счастлив. За нас!
Подняв свой кубок, Эдмир махом опрокинул его содержимое в рот. Крепленая влага обожгла пищевод, заставив невольно сморщиться. Давно уже он так не пил столь выдержанное вино. Но сегодня было не до смакования напитка.
Недовольный и озадаченный услышанным, Рэни тоже пригубил свое вино. Он уже привык, что муж кидается из крайности в крайность. Но это было слишком даже для Эдмира. Впрочем, у них впереди целая ночь, чтобы во всем разобраться.
Вот только почему так кружится голова, а перед глазами все темнеет?..
Тяжелый кубок мягко выскользнул из ослабевшей руки юноши и покатился по ковру, выплескивая на плотный ворс недопитое содержимое. А сам Рэни, покачнувшись, стал соскальзывать со стула, мгновенно провалившись в глубокий сон.
— Спи, мое счастье, — бесконечно печально проговорил мужчина, осторожно подхватывая мужа на руки.
— Ну, чего смотришь, морда? — Окрысился он на заглянувшего в окно Черныша. Маго-кот только дернул ухом и осуждающе зашипел, продемонстрировав Верховному королю внушающий уважение оскал. Но Эдмир, не обращая внимания на зверя, шагнул в сотворенный с помощью амулета портал и исчез из комнаты.
Не дождавшись реакции на свой демарш, Черныш интуитивно создал прокол, чутьем уловив направление магического вектора. И миг спустя мягко ступил на плиты перед лесным домиком далеко от столицы. Мужчина, не оглядываясь, нес его спящего хозяина в сторону открытого входа.
Подумав, кот вздохнул и лег неподалеку от дверей, сложив крылья шалашиком.
Надвигалась гроза…
…Матерящегося даже сквозь кляп дио Нориэля втолкнули в небольшую комнату, предварительно сдернув мешок с головы. Лорд умудрялся сопротивляться, даже несмотря на то, что в его крови вовсю гуляло одуряющее зелье. Но гвардейцы, притащившие Ольвина по приказу Верховного короля, не обращали внимания на его пинки и силком усадили пленника на стул, а затем молча вышли, плотно прикрыв за собой дверь и напоследок освободив мужчину от магических пут. Кляп дио Нориэль вырвал уже сам.
— Да ты оборзел вконец! — Ощерился он на сидевшего в глубоком кресле Эдмира. — Я не твой вассал. Север вообще неподвластен Хилдону! Или ты забыл про мою дружину? Так мои парни устроят тебе веселую жизнь!
— Твоих парней слишком мало по сравнению с моей гвардией, — глухо ответил король, не меняя положения тела и не глядя на собеседника. Ольвин грозно распрямился, хотя все еще покачивался от зелья.
