— Почему ты это допустил? — Голос вампира звучит неожиданно жестко и холодно. И в следующий миг яростно-отторгающее: — НЕНАВИЖУ!
И тело умирающего возлюбленного на его трясущихся от ужаса руках. Но хуже всего — осознание, что именно ТЫ довел своего единственного да такого состояния.
И тяжелый кубок с кровью… и чужой речитатив сплетающегося заклинания, на веки вечные связывающего две души-судьбы! И обвивающая запястья вязь магической татуировки… широкий браслет, свитый из тончайших серебристо-голубых и черно-золотых линий. Крошечные искорки магии снуют по линиям, стремительно завершая рисунок…
— На все воплощения! — Гремит вокруг набатом. — Да соединятся двое в веках!
И безумное счастье, что теперь любимый никуда не денется. Что он выживет и останется с ним.
Вот оно как было…
И вот почему так сильно болела рука — прорывалась и не могла прорваться магическая татуировка… знак Истинного супружества. Неужели Рэниари действительно его разлюбил?! Раз знак их связи так и не проявился…
Ошеломленный увиденным, король на миг потерял путеводную нить, застыв у быстро мутнеющего зеркала памяти, за которым один целовал другого. Но уже слепила очередная вспышка, притягивая к новому отражению.
Лица, чувства, эмоции. Вихрь, в котором так легко захлебнуться. Страх… нет, даже ужас!.. когда Рэни вышвырнули за стену! Тогда они потеряли своего первого ребенка… и даже сейчас в груди болит так, что криком кричать хочется!
Арки… АркаэльЗдекирр Каэ Ларуг. Вот мы и встретились вновь, Баррэт. И в этой жизни ты мой родич. Тогда был кузеном, всемогущим имперским герцогом. А теперь, пусть сводный, но брат, всего добившийся самостоятельно. И те смешные котята, которых я подарил тебе… вы и в этой жизни нашли друг друга. И сейчас вам всем повезло. Так будьте же счастливы и дальше! Я все сделаю, чтобы вы не узнали разлуки, как в том воплощении.
Мама, сестры, Ханастас, малыш Крисс… Иллиана… Боги мои! Как же я виноват перед тобой, кузина!
Надеюсь, что в новых мирах вы нашли свое счастье. Помолитесь за нас, если вспомните…
Еще одно зеркало…
…Меж высоченных охранников протиснулся очень красивый, невысокий, тонкий в кости эльф. Роскошная грива цвета летнего меда, небрежно подхваченная золотой лентой, спускается ниже талии. Сквозь пышные пряди проглядывают кончики заостренных ушей чистокровного эльфа. Восхитительная фигурка затянута в светло-коричневый охотничий костюм, расшитый золотом и янтарем. Идеальные черты лица и яркие золотые глаза, опушенные длинными черными ресницами.
— Наконец-то ты мне попался! — Скалится Эйрамиэль. — Я столько ждал тебя… любимый. Впрочем, ожидание того стоило…
И долгие сутки сексуальных измывательств… бесконечные часы ломок…
И нежный шепот, отдающийся болью в окровавленной голове:
— Я ждал… долго… так долго… Теперь ты мой раб… и только мой! Для всех император Натаниэль мертв… Для всех, кроме меня. И отныне ты будешь принадлежать только мне! Так сладко ломать того, кто когда-то правил целой империей! Посмотрим, долго ли ты выдержишь, прежде чем превратишься в бессловесного раба, выполняющего все мои пожелания. И тогда я тебя убью… чтобы возродить в новой личности, которая не будет помнить ничего из своего прошлого. И которая поверит во все, что я ей скажу.
И ненавистные руки, неожиданно бережно перебирающие твои пряди волос. Кажется, этот псих их даже целовал!
— Красивый… — шептал безумный эльф, прижимаясь к распятому Эдмиру, не обращая внимания на пот и кровь, покрывающие тело пленника вперемешку со спермой. — Мой… И всегда будешь моим. Всего-то и надо, чтобы ты потерял память… потерял себя… Не хочу применять магию, не хочу получить лишь куклу. Так что придется тебе потерпеть, любимый. Только так можно уничтожить твою брачную татуировку… когда уничтожится сама личность ее носителя. Я читал об этом в древних фолиантах. А потом мы свяжем друг друга таким же обрядом. И всегда… во все времена будем вместе! Боги, как же я буду любить тебя!..
Итарон был прав — он заново переживал все… боль, предательство, насилие, тоску, страсть, любовь, ненависть…
Он шел меж зеркал, заглядывая в каждое из них, и чужая жизнь разворачивалась перед глазами бесконечным полотном.
Рэни!.. Рэни!.. Мой Рэни!
В каком бы ты не был обличии, но теперь я ни за что не спутаю тебя с другими! И не повторю старой ошибки, когда искал тебя, не замечая рядом с собой потерянной драгоценности.
Боги, какая же долгая у нас с тобой была ТА жизнь! И сколько в ней оказалось намешано. И ведь за все тысячелетия мы даже не устали друг от друга. Так и продолжали жить, любить и дышать в унисон…
Теперь я помню все. Я помню горе и боль. Все наши ошибки и свершения… дни и ночи… радости и беды… страсть обладания…помню наших детей, что мы привели в ту жизнь!
Боги! А я то думал, что схожу с ума, когда видел сны о несуществующем мире! А это всего лишь просыпалась моя память о тебе… искала… звала… тосковала. И то проклятое заклятие… самое первое, смытое кровью дракона. И другое, уже окончательно связавшее нас на все воплощения.
Голова кружится от увиденного и пережитого. Картины прошлого и настоящего мешаются, разрывая сознание неистовой болью. Боги и демоны, да когда же все это закончится?!
ГДЕ ТЫ, РЭНИ?!!!
И резкий обрыв воспоминаний!
Он стоял в когда-то давным-давно виденном саду… там, среди искрящихся под одинокой луной сугробов, в небольшой ротонде на мраморной скамье сидел озябший и потерянный Рэниари.
В прошлый раз Эдмир не сумел пробиться сквозь незримый барьер, но теперь, поскрипывая снегом под подошвами сапог, беспрепятственно прошел в беседку и опустился на колени пред ни на что не реагирующим мужем.
Взял в ладони его холодные руки.
— Заблудился, малыш? — Тихо спросил, согревая дыханием полупрозрачные пальцы Рэни-из-сна. Тот как-то замедленно перевел на старшего короля взгляд непривычно потемневших глаз, но промолчал. И Эдмир решительно скинул с себя плащ, укутывая юношу теплым мехом полярных песцов.
— Пожалуйста, вернись! — Шепнул он, прижимая к себе не сопротивляющегося супруга. Тот как-то нерешительно покачал головой.
— Зачем? — Спросил неэмоционально, словно заново вспоминая слова. — Здесь мне не больно… так пусто и спокойно…
— Ты нужен мне, — отозвался Эдмир, поднимая на руки легкое тело любимого. И услышал в ответ:
— Как Искра?
— Как тот, кого я люблю, — упрямо ответил Эд, выходя из беседки. Но в душе кольнуло от боли потери. Если бы только вспомнить чуть раньше — он бы не допустил повторения прежней ошибки!
— Всем нужна только Искра, — равнодушно произнес Рэни, запрокидывая к одинокой луне бледное лицо с кристалликами льда на заиндевевших ресницах.
— Не всем, — заглянул в незрячие глаза юноши Эд. — Не всем… Если ты не веришь мне, то поверь… вернись хотя бы ради сына! Ради Баррэта, ради Черныша, что плачет у твоей постели! Разве у тебя нет, ради кого возвращаться?!
И Рэниари соскользнул с его рук, становясь на оттаивающие плиты сада…
…В действительность Эдмир вернулся довольно болезненным рывком… как-то враз… дернулся и сел в кресле.
Оказывается, он на половину сполз на пол. И сейчас тело ломило от неудобной позы.
— Как вы, ваше величество? — Тихонько вопросил Итарон, наклоняясь над племянником. У короля сложилось впечатление, что родной дядюшка до сих пор не может определиться со своим к нему отношением: то ли все-таки родня, то ли полный вассалитет.
— Со мной все хорошо, — нетерпеливо отмахнулся Эд, жадно вытягивая шею в сторону постели. Но там творилось нечто несусветное — слышались взвизги, плач, жалобное мяуканье. Вокруг суматошно мельтешили жрецы, маги и целители. Заполошно метались слуги с одуревшими от счастья лицами. Кто-то что-то ронял и тут же торопливо кидался собирать осколки.
