— Вот именно! — Припечатал Верховный жрец, устало рассматривая своих высокопоставленных собеседников. — Это значит, что в их прошлых воплощениях они знали и любили друг друга настолько, что навсегда связали свои души! И мы подозреваем, что вы, ваше величество, с вашим супругом тоже являетесь Истинной парой. Вот только что-то в вашем прошлом или настоящем случилось такое… что мешает принять вам эту связь окончательно. Во всяком случае лорд Рэниари не может этого сделать… За что и платится.

— Что вы желаете этим сказать? — Очень медленно и страшно спросил Эдмир, обмирая от нехороших предчувствий.

— Только то, что те, кто отвергают подобную связь, наказываются самой судьбой, — печально вздохнул жрец. — Они умирают от истощения собственной ауры. Что и происходит сейчас с вашим мужем и нашим вторым королем.

Эдмир почувствовал, что словно проваливается в незримую яму. В глазах короля потемнело, а в висках с шумом запульсировала кровь.

— Не… не может быть!.. — прошептал он онемевшими враз губами. — Нет… только не это! Сделайте же что-нибудь! Он не должен умереть!

— Простите, государь, — покаянно опустил голову Верховный жрец. — Мы не знаем, почему так происходит. Да к тому же это лишь догадки. Может, слабость вашего мужа вызвана другими причинами. Мы слишком мало знаем о природе Искр… Но давайте уж будем честными сами с собой — ведь не зря традиционно считается, что Искры долго не живут… Сгорают в пламени собственного дара. Вы, ваше величество, не видите аур, хотя и стали весьма сильным боевым магом. Но я вам могу рассказать. Наши ауры… они переплетаются, воздействуют друг на друга, резонируют с остальным миром. А вот аура вашего супруга… она пылает словно солнце! Но… отдельно от других. Выбрасывает обжигающие протуберанцы, пытаясь вплестись в ткань мироздания… и не может. Она как будто оборвана. И сжигает саму себя, не в силах выплеснуть в мир излишки силы. И мы не можем найти причину этого.

— Ищите! — Резко вскочив на ноги, Эдмир символом отчаяния навис над отшатнувшимся от неожиданности жрецом. Итарон тут же подскочил со своего кресла, пытаясь успокоить невменяемого племянника.

— Эдмир! — Маг надавил на плечи короля, усадив того обратно в кресло. — Мы и так пытаемся разобраться во всем!.. Но слишком мало данных по Искрам.

— Ищите… — прохрипел Эдмир, рванув слишком плотный ворот камзола. — Что хотите!.. Любые средства… любые возможности… но найдите, КАК можно спасти Рэни!

— Мы приложим все усилия, чтобы найти способ и избежать самого страшного, — торопливо произнес жрец, откровенно напуганный вспышкой короля. — Но, на мой взгляд, самым лучшим способом будет каким-либо образом заставить лорда Рэниари признать свою связь с вами. Никогда прежде не было, чтобы Истинная связь не могла сформироваться так долго… Может, мы и ошибаемся. Но… нужно сказать честно… как только вы обрели Искру, в королевстве стали происходить удивительные вещи!

— Да плевать мне на ваши домыслы! — Окончательно взъерепенился Эд. — Что такого может происходить, чтобы я забыл о ваших словах! Мой муж УМИРАЕТ!

— Магия… — тихо обронил жрец. — Она просыпается… Изредка, не до конца… такое чувство, что ей что-то не дает пробудиться окончательно. И мы подозреваем, что именно присутствие младшего короля влияет на нее. До вашей свадьбы мы не придавали большого значения слабым всплескам священного пламени. Мало кто знает, что эльфы создавали алтарь храма Отца-Бога не только как символ великого неба, а как естественный проводник магии. А так же как артефакт для ее определения. И с постепенным угасанием магического фона, священное пламя тоже угасало. И мы со страхом и обреченностью ждали того часа, когда магия иссякнет, и своды Великого храма обрушатся вниз, лишенные ее поддержки. Но прошлой весной все изменилось! В день вашей свадьбы произошел мощнейший выброс. Тогда ЭТО почувствовали маги не только в столице, но и во всем мире. Мне уже пришли запросы из самых дальних уголков континента и даже с заокеанских островов. Потом были еще случаи в течение года… Но сегодня, во время коронации… произошел такой же выброс, как и в день вашей свадьбы! Мы ожидали его и заметили, что пламя ТАК реагирует на младшего короля. Каким-то образом ваш супруг влияет на уровень магического фона… Но вот как? Мы не знаем. Так что храмы окажут вам любую помощь… приложат все мыслимые и немыслимые усилия, только бы спасти его величество Рэниари. Да мы на него молиться готовы, лишь бы магия вернулась! Потому как если она угаснет окончательно, привычному нам миру конец. Мы все превратимся в обычных людей и забудем про волшебство. И только кровь людей не позволит нам вымереть окончательно. Именно поэтому из нашего мира некогда в страхе бежали эльфы, не способные существовать без магии…

— Делайте, что хотите!.. — яростно сверкнул глазами Эдмир.

— А вы, ваше величество, приложите все усилия, чтобы ваш супруг принял вашу связь, — отпарировал жрец, поднимаясь.

И низко поклонился молодому королю.

— С вашего позволения, я вас покину, — сказал он. — Дела храма призывают меня. Мы будем искать способ помочь…

— Как… Как я смогу уговорить Рэни признать меня… мою любовь к нему?!.. — бессильно прошептал Эдмир, пряча в ладонях пылающее лицо. — Если я опять начну твердить ему о своей любви, он опять не поверит. Иногда он может быть таким упрямым…

— Не знаю, государь, — задумчиво отозвался Итарон. — Я бы сказал, что нужно время и терпение. Но если последнее у вас, наконец, и появилось… то первого как раз и не хватает.

…Не в силах забыть слова магов, Эдмир прошел в спальню мужа. Плотные занавеси на окнах были задернуты, чтобы не мешать спящему. И лишь кое-где мерцали разноцветные огоньки крошечных светильничков, напоминая колючие звезды во мраке внезапно подступившей ночи.

Где-то далеко, в парадных залах дворца все еще гремел праздник. Там веселились гости, восседали на королевском подиуме их с Рэниари двойники, сотворенные Итароном: негоже, чтобы повелители отсутствовали на собственном торжестве.

А здесь было тихо, и слабо пахло подснежниками — чуть горьковато и свежо.

Поднявшийся от постели Баррэт молча уступил ему свое место подле спящего Рэни. Эдмир только благодарно кивнул, занятый лишь мужем. Но Ворональ внезапно выбросил вперед руку и скрутил в кулаке ворот камзола сводного брата.

— Это ты его довел до такого?!.. — прошипел он чуть слышно в лицо короля.

Эдмир молчал, смотря, не отрываясь, в ставшие бешеными глаза брата. И впервые понимал, как они с Баррэтом похожи: черноглазый и пепельноволосый Ворональ. И он, черноволосый и сероглазый. Словно две стороны одной монеты, как утро и вечер. Вот только Барр никогда бы не повел себя так со своими любимыми…

— Не знаю как, но ты должен все исправить, — рука графа разжалась. И, грузно ступая, Ворональ ушел, тихо прикрыв за собой резные двери. А король буквально осел на постель рядом со спящим мужем.

Бездумно поправил распустившуюся по подушке золотую прядь. И вдруг уткнулся лицом в грудь Рэни.

…Ты ведь скрыт, отрезан от меня хрустальной стеной своего неверия! И не достучаться, не доказать тебе ни словом, ни делом свою любовь.

Сам… сам виноват! Некого винить! Если всякий раз кричать «волки!», развлекаясь, то когда придут настоящие звери — тебе никто не поверит.

Эдмир помнил, какими были глаза любимого, когда он разбил, растоптал его душу после первой же ночи… ни ненависти, ни презрения, ни обиды…

Непонимание… и нарастающее удивление.

«Скажи, что ты пошутил…»

И как сейчас исправить последствия собственной трусости?! Жизни не хватит — доказать свою любовь!

А времени заканчивается, как вода в клепсидре…

— Не уходи… — шептал мужчина, всем лицом вжимаясь в ткань парадной туники мужа. — Никогда не оставляй меня одного!..

И как благословение небес — невесомые касания родной ладони на гудящей от горя и тоски голове…