Контора моего отца не отличалась внешней роскошью, зато здесь имелось все для эффективной работы; не слишком просторная, она была очень уютной. Лучше всего ее можно было охарактеризовать словом «ставка»: массивный дубовый письменный стол, диван, небольшой кофейный столик, удобные кресла и маленький сервант. Всю стену за письменным столом занимала большая фотография центральной части Вест-Сайда с высоты птичьего полета, а окна выходили на причалы. От входа со стороны Пятнадцатой улицы посетители попадали сначала в приемную, где, как правило, дежурил Бо Барбера.

Анджело, Мальчонка и я зашли в приемную в половине пятого и, помахав Барбере, направились дальше в кабинет отца. Все мы обливались потом, но Анджело просто выглядел так, словно его окатили из шланга. Он снял пиджак, но его сорочка промокла насквозь, а кожаная портупея оставила темное пятно на спине за поясом. Мы с признательностью вошли в прохладу кондиционеров, где нас встретил знакомый запах оружейной смазки. Отец сидел за столом и протирал ствол своего пистолета 45-го калибра тряпочкой, смоченной в этой пахучей жидкости. Ее приятный аромат я ставил в один ряд с запахом чеснока, дикого майорана и свежего хлеба. Мы с Мальчонкой уселись на диван, а Анджело плюхнулся на стул перед столом.

— Ты готовишься к неприятностям? — спросил Анджело, указывая на пистолет.

— Всякое может быть. Я слышал, у вас прошло не все гладко. — Отец взглянул на нас с Мальчонкой.

— Ничего серьезного, — махнул рукой Анджело. — Недотрога немного разгорячился, поэтому я решил испортить Джи-джи обед. Кто звонил?

— Костелло. Он в ярости… Я ему обещал, что все будет спокойно.

Анджело презрительно фыркнул.

— Значит, Джи-джи сразу же завизжал как резаный. Он нажаловался Дженовезе?

Отец кивнул.

— А Дженовезе тотчас же позвонил Костелло. Ну а тот связан по рукам и ногам этим комитетом Кифовера. Он настаивает на том, чтобы всем встретиться и поговорить.

— Тут что-то не вяжется, — заметил Анджело. — Джи-джи известно, что у нас есть фотографии. Неужели он готов рискнуть, что мы покажем их Костелло? Он же должен понимать, что в этом случае все дерьмо полетит в его сторону.

— Согласен, — сказал отец, — но мне почему-то кажется, что Джи-джи не видит в этих снимках угрозы для себя.

— Да он patzo,[19] — выразительно покрутил пальцем у виска Анджело. — Как только Дэнни Пизано увидит, как Джи-джи трахает его жену, он не станет ни у кого спрашивать разрешения — он просто его замочит, и плевать ему на Кифовера. Костелло это прекрасно понимает.

— Ну а если Дэнни не пожалуется? — многозначительно промолвил мой отец, вопросительно подняв бровь.

— Черт побери, но что может его остановить?.. — Анджело умолк. Вдруг до него дошло, что существует и другая возможность. Я тоже увидел ее.

Отец кивнул. Мельком бросив взгляд на меня, он снова повернулся к Анджело.

— Как я уже говорил Винченцо… когда царь Давид влюбился в Вирсавию, ему понадобилось устранить препятствие в лице ее мужа. И царь послал его в сражение в первом ряду, чтобы тот обязательно погиб. Так и произошло. И никаких препятствий больше не осталось.

— Но Дэнни — один из ближайших помощников Джо Боннано, черт возьми, — возразил Анджело. — Если Джи-джи пришьет Дэнни, Боннано так просто это не оставит.

— Ну а если Дэнни просто исчезнет бесследно? Подозрения будут у всех, но трупа-то ведь нет. Боннано не сможет обратиться в Комиссию без доказательств.

— Мы сможем показать Костелло фотографии, — сказал Анджело.

— Верно, — согласился мой отец. — Но Дэнни пропал, а у Боннано нет доказательств, что он убит. Костелло меньше всего нужны внутренние раздоры. Комиссия и так только и думает, что об этом Кифовере. Нет — если Дэнни Пизано исчезнет, от фотографий не будет никакого толка.

«Господи, — подумал я, — возможно, Джи-джи нас перехитрил».

— А что, если мы предупредим Дэнни? — спросил Анджело.

— Не надо недооценивать Джи-джи, — возразил отец. — Если он согласился на встречу, значит, уже слишком поздно… Дэнни уже мертв.

— Когда назначена встреча? — спросил Анджело.

— На сегодня, на пять вечера, — ответил отец, снова бросив взгляд на меня. — И Костелло хочет, чтобы я захватил с собой тебя, поскольку, как ему сказали, все заварил именно ты. Заедем домой, чтобы ты надел костюм.

Закончив чистить пистолет, отец вставил обойму в рукоятку. Выждал мгновение и резким движением задвинул ее до щелчка.

Пятичасовая встреча состоялась в роскошных апартаментах Фрэнка Костелло в небоскребе «Маджестик-тауэрс» на Западной Сентрал-парк. Эта квартира была мне знакома, потому что я уже несколько раз бывал здесь, когда Фрэнк и Бобби Костелло приглашали нашу семью на свои царские ужины. Необъятная гостиная, выходившая окнами на Центральный парк, была дорого и со вкусом обставлена под стать высокому положению своего хозяина. На встречу были приглашены только те капорежиме, кто заправлял районами в центре города и в Вест-Сайде. Костелло решил, что, поскольку они территориально ближе всего к враждующим сторонам, им будет проще помочь уладить спор.

Джи-джи и Недотрога Грилло приехали раньше нас вместе со своим заступником Вито Дженовезе. Как только я, Анджело и мой отец вошли в гостиную и увидели их, мы сразу же поняли, что угроза со стороны фотографий устранена. Остальные присутствующие этого еще не знали, но Дэнни Пизано уже отправился на корм рыбам.

Следующими приехали Поль Драго и Карло Риччи. Драго, бывший портовый грузчик, не любил шутить. Поднимаясь к своему нынешнему высокому положению, он отправил на тот свет не меньше десяти человек. Плотным, накачанным торсом, квадратной физиономией и коротким ежиком на голове Драго больше всего напоминал сержанта из учебного центра морской пехоты.

Следом за Драго и Риччи появились три других капорежиме со своими помощниками. Все были в дорогих костюмах. Пока официантка в переднике обносила гостей подносом с затейливыми закусками, шел дружеский разговор ни о чем. Затем официант в смокинге подал напитки. Убедившись, что гости расслабились, Костелло пригласил всех в соседний кабинет.

Господствующее положение здесь занимал массивный стол в стиле Людовика Четырнадцатого на двадцать персон, а вдоль стен выстроился еще один ряд стульев для помощников, которым предстояло сидеть за спиной своих капорежиме. Костелло занял место во главе стола, Дженовезе уселся справа от него, а мой отец — слева. Джи-джи и Драго сели рядом с Дженовезе. Мы с Анджело сели рядом с моим отцом. Недотрога занял место позади Джи-джи, а Карло Риччи — позади Драго.

Только наблюдая за языком жестов, можно было безошибочно определить, что между Костелло и Дженовезе взаимная вражда.

— Перейду прямо к делу, — объявил Костелло. — Вот уже некоторое время между нашими друзьями Джино Вестой и Джорджио Петроне зреет неприязнь. Я не знаю, что стало причиной этого, и не хочу знать. Но мне известно, что эта неприязнь уже вылилась в конкретные стычки — одна из которых произошла сегодня.

Остановившись, он поочередно взглянул на моего отца и на Джи-джи, словно дожидаясь от них подтверждения своих слов. Оба кивнули.

— Я переговорил с остальными членами Комиссии, — продолжал Костелло, — и мы пришли к единодушному заключению. Этому нужно положить конец. Всем вам известно о слушаниях, посвященных работе комитета Кифовера. Любые наши действия — все, что привлечет к нам внимание прессы, — пока продолжаются слушания, станут катастрофой. Поэтому Комиссия ждет от нас заверений в том, что эти разногласия не выплеснут коза ностра на первые полосы газет. Итак, перед свидетелями… вы дадите слово. Джино? Джорджио?

Первым заговорил Джи-джи. Он поднял руки, демонстрируя свое миролюбие, и произнес самым умиротворенным тоном:

— То, что произошло, — это лишь небольшое недопонимание. Не сомневаюсь, мы оба этого не хотели. Мы с Винни, сыном Джино, — замечательным мальчиком, к которому я отношусь с огромным уважением, — провернули вместе одно дело. К сожалению, не все прошло гладко. Конечным следствием чего явилось то, что Анджело Мазерелли расстрелял из обреза мой очень дорогой письменный стол.