Он ахнуть не успел, как на него медведь насел*. Будьте здоровы.
Ваш А. Чехов.
9 ноября 1901.
На обороте:
Москва. Его высокоблагородию Александру Леонидовичу Вишневскому.
Неглинный проезд, «Тюрби».
Книппер-Чеховой О. Л., 9 ноября 1901*
3530. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ
9 ноября 1901 г. Ялта.
9 ноября 1901.
Здравствуй, мой дусик! Погода сегодня удивительная: тепло, ясно и сухо, и тихо — как летом. Цветут и розы, и гвоздика, и хризантемы, и еще какие-то желтые цветы. Сегодня долго сидел у себя в саду и думал о том, что погода здесь великолепная, но всё же ехать теперь в санях гораздо приятнее. Прости мне сей цинизм.
Роксанова опять играла в «Чайке»?* Ведь пьесу сняли с репертуара впредь до новой актрисы, а теперь вдруг опять Роксанова! Что за свинство! В присланном репертуаре прочел также, что репетируется «Иванов»*. По-моему, это труд напрасный, труд ненужный. Пьеса у вас провалится, потому что пройдет неинтересно, при вялом настроении зрителей.
Всех лучших писателей я подбиваю писать пьесы для Худож<ественного> театра. Горький уже написал*; Бальмонт, Леонид Андреев*, Телешов и др. уже пишут*. Было бы уместно назначить мне жалованье, хотя бы по 1 р. с человека.
Мои письма к тебе совсем не удовлетворяют меня. После того, что мною и тобой было пережито, мало писем, надо бы продолжать жить. Мы так грешим, что не живем вместе! Ну, да что об этом толковать! Бог с тобой, благословляю тебя, моя немчуша, и радуюсь, что ты веселишься*. Целую тебя крепко, крепко.
Твой Antonio.
Скажи Маше, получил я от Романа письмо. Живет он в Поповке, женился*.
Получил также письмо из г. Александрии* от какого-то провинциала: видел у себя в Александрии «Трех сестер», ничего не понял и просит объяснить. Фамилия его — Малошийченко.
Сейчас Арсений пошел за вещами, которые прислал Сытин (грибы, снетки, пальто и проч.). Вещи сии пришли.
Я пишу*, но нельзя сказать, чтобы очень охотно.
Скажи Маше, что Мюр и Мерилиз послали наши покупки через Новороссийск. Получим, значит, в апреле, не раньше.
Иорданову П. Ф., 10 ноября 1901*
3531. П. Ф. ИОРДАНОВУ
10 ноября 1901 г. Ялта.
10 ноября 1901, Ялта.
Многоуважаемый Павел Федорович, посылаю Вам для библиотеки немного книг* и, между прочим, три номера львовского журнала «Литературно-науковий вістник»*. Так как малороссийские журналы, издаваемые в Австрии*, насколько мне известно, не пускаются цензурою в Россию, то придется эти три номера держать в библиотеке под запретом.
А засим просьба. Будьте добры, скажите кому-нибудь в библиотеке, чтобы на досуге составили списочек фотографий, имеющихся в библиотеке*, и прислали бы мне. Я не помню, кого я уже послал, и теперь нахожусь в затруднении. Так, посылаю Вейнберга*, а мне всё кажется, что он уже есть у Вас.
Не будете ли Вы этой зимой в Москве?* Если будете, то напишите мне, я дам Вам записочку, чтобы Вас пускали в Художественный театр в случае, если билеты будут все проданы. А в этом театре стоит побывать. «Михаил Крамер» идет очень хорошо, мои «Три сестры» идут чудесно. Скоро пойдет пьеса Горького*.
Что нового в Таганроге?* Если найдется свободная минутка, то напишите.
Крепко жму Вам руку и желаю всего хорошего.
Ваш А. Чехов.
На конверте:
Таганрог. Его высокоблагородию Павлу Федоровичу Иорданову.
Чеховой М. П., 10 ноября 1901*
3532. М. П. ЧЕХОВОЙ
10 ноября 1901 г. Ялта.
Милая Маша, сегодня получил от тебя письмо, большое спасибо. Мать сетует, что ты не пишешь ей, и просит убедительно написать.
Если переехали уже на новую квартиру*, то поздравляю с новосельем. Ты пишешь, чтобы я посадил каштан. Но ведь каштан широкоразвесист, он займет половину сада, а сад и так мал. Погоди, через 2–3 года ты увидишь, что я посадил именно то, что нужно. Думаю, что это так, ибо я прежде, чем сажать, размышлял очень долго. А в Гурзуфе я не был и не хочется ехать туда.
Сегодня туман, день теплый. Будь здорова, поклонись Ольге и всем знакомым.
Твой Antoine.
10 ноября.
На обороте:
Москва. Марии Павловне Чеховой.
Спиридоновка, д. Бойцова.
Книппер-Чеховой О. Л., 11 ноября 1901*
3533. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ
11 ноября 1901 г. Ялта.
11 ноябрь 1901.
Здравствуй, собака! Сегодня прочел твое слезливое письмо*, в котором ты себя величаешь полным ничтожеством, и вот что я тебе скажу. Эта зима пройдет скоро, в Москву я приеду рано весной, если не раньше, затем всю весну и всё лето мы вместе, затем зиму будущую я постараюсь прожить в Москве. Для той скуки, какая теперь в Ялте, покидать сцену нет смысла.
Идет дождь, стучит по крыше. Он давно уже идет, однотонно стучит и нагоняет сонливое настроение*.
С. А. Толстая сняла Толстого и меня на одной карточке*; я выпрошу у нее и пришлю тебе, а ты никому не давай переснимать, боже сохрани. Кстати сказать, Средин переснял нашу аксеновскую карточку, вышла больше, но хуже. На этой карточке ты выглядишь такой немочкой, доброй и ласковой женой лекаря, имеющего плохую практику.
Я тебя, собака, очень люблю.
Если Горький в Москве, то поклонись ему*. Скажи, что я жду его.
У меня кашля совсем мало, но здоровье в Москве было лучше. То есть не здоровье, а желудок. Ем достаточно. Жене своей верен.
