Ответ на письмо П. В. Безобразова, без даты, с пометой Чехова: «1901, IX» (ГБЛ).

…я послал Вам письмо… — Письмо неизвестно. Вероятно, Чехов ответил отказом на просьбу П. В. Безобразова, содержащуюся в его письме от 7 сентября 1901 г.: «В Москве разрешен новый журнал „Правда“, имеющий выходить книжками в 22–25 листов ежемесячно (цена 8 руб.). Секретарем редакции и настоящим хозяином этого издания буду я. А посему обращаюсь к Вам с большой просьбой. Если правда, что у Вас готов рассказ, не отдавайте его никому до свидания со мной. Проектируемый журнал будет оригинальным и идейным изданием без барышей, какого до сих пор не было. Питаю надежду, что мы с Вами сойдемся, в Вашем содействии я в высокой степени нуждаюсь. Буду ловить Вас, как только Вы приедете в Москву, и тогда объясню Вам все, о чем писать невозможно».

…потом уже встретился с Вами. — По-видимому, встреча состоялась между 19 и 23 сентября 1901 г. В записке от 19 сентября Безобразов писал Чехову: «Мне экстренно нужно Вас видеть по бесконечно важному делу. Будьте любезны, назначьте мне место и время, когда и где я мог бы потолковать с Вами».

Затем получил другое… — Безобразов писал (письмо без даты): «Письмо Ваше очень меня опечалило, я рассчитывал на Ваше содействие, хотел рассказать Вам, каким будет проектируемый журнал „Правда“, и вдруг… Я теперь даже не знаю, могу ли я считать Вас сотрудником того журнала, заведование которым поручено мне, могу ли печатать Ваше имя в объявлениях, могу ли рассчитывать, что если Вы напишете рассказ, Вы отдадите его мне? Может быть, мне придется повидать Вас в Ялте, но тяжело до тех пор пребывать в печальной неизвестности».

3485. Е. П. ГОСЛАВСКОМУ

23 сентября 1901 г.

Печатается по автографу (ГБЛ). Впервые опубликовано: Неизд. письма, стр. 62.

Ответ на письмо Е. П. Гославского от 23 сентября 1901 г. (ГБЛ).

…завтра вечером я уезжаю в Петербург… — Поездка не состоялась (см. письмо 3496).

Место оставьте для меня в партере… — По приезде Чехова в Москву Гославский несколько раз приглашал его на представление своей пьесы «Разрыв-трава», поставленной в московском Новом театре А. П. Ленским. Премьера состоялась 10 сентября 1901 г. («Русские ведомости», 1901, № 250, 10 сентября). Так, в недатированном письме, помеченном Чеховым «01, IX», Гославский спрашивал: «Ив. Ал. Бунин от меня пошел к Вам узнать, будете ли Вы сегодня на „Разрыв-траве“. Мне это тоже крайне интересно. Если пойдете, то приду и я. Пожалуйста же, сообщите, хоть через подательницу письма устно: да или нет <…> Места найдутся, во всяком случае, только приехать минут за 15 до представления» (ГБЛ). 23 сентября Гославский извещал Чехова: «Новый театр ожидает Вас на представление „Разрыв-травы“ во вторник <вероятно, 25 сентября>. Специально для Вас подобран лучший состав исполнителей. Не откажитесь сообщить мне и поскорее, какое именно место приготовить Вам». В сентябре 1901 г. пьеса Гославского шла на сцене Нового театра очень часто, однако сведений о посещении Чеховым этого спектакля нет.

3486. А. М. ПЕШКОВУ (М. ГОРЬКОМУ)

24 сентября 1901 г.

Печатается по автографу (Архив Горького). Впервые опубликовано: Письма, т. VI, стр. 166–167.

Ответ на письмо М. Горького от середины сентября 1901 г.; Горький ответил 25 сентября (Горький, т. 28, стр. 175–176, 178).

Перед отъездом из Ялты я был у Льва Ник<олаевича>… — Чехов был у Л. Н. Толстого в Гаспре 12 сентября 1901 г. Под этим числом помечено в «Ежедневнике» С. А. Толстой: «Чехов в Гаспре». Об этом посещении А. Б. Гольденвейзер писал в своем дневнике: «Вчера (12-го) при мне здесь был Чехов. Вид у него плохой: постарел и все кашляет. Говорит мало, отрывочными фразами, но как-то всегда в самую точку. Трогательно и хорошо рассказывал, как они с матерью живут вдвоем зимой в Ялте. Лев Николаевич был Чехову очень рад» (А. Б. Гольденвейзер. Вблизи Толстого. М., 1959, стр. 97). 16 сентября Гольденвейзер сделал следующую запись: «После обеда я, или Н. Л. Оболенский, или мы оба по очереди читаем вслух рассказы Чехова, которые Лев Николаевич очень любит. На днях я читал „Скучную историю“. Лев Николаевич все время восхищался умом Чехова. Понравились ему также оригинальностью замысла и мастерством письма рассказы „Пари“ и в особенности „Степь“. О Чехове Лев Николаевич сказал: „Он странный писатель, бросает слова как будто некстати, а между тем все у него живет. И сколько ума! Никогда у него нет лишних подробностей, всякая или нужна, или прекрасна“» (там же, стр. 98).

…если бы Вас отпустили туда… — Получив постановление о назначенной ему ссылке в Арзамас, Горький подал в Министерство внутренних дел прошение о разрешении ему до весны 1902 г. жить в Крыму. 25 сентября Горький писал Чехову: «Я подал прошение м<инистру> в<нутренних> д<ел>, чтобы он отпустил меня в Ялту, до весны. И вместе с тем заявил местным властям, что до получения от министра ответа — из Нижнего я никуда не поеду и что если им угодно — пусть отправляют этапным порядком в Арзамас. Пока что — вняли и не трогают. Думаю, однако, что если министр в Ялту не пустит, то они стесняться не станут и я пройдусь до Арзамаса пешком. Ничего не имею против». Горькому было дано разрешение жить в Крыму — кроме Ялты — до апреля 1902 г.

…мы бы навещали его. — В дневниках Л. Н. Толстого и С. А. Толстой за время с ноября 1901 г. по апрель 1902 г. нередки записи о посещении Гаспры Чеховым и Горьким.

Кончайте, голубчик, пьесу. — О работе над «Мещанами» Горький писал Чехову в середине сентября: «Драму пишу во всю мочь и чувствую, что она не выходит у меня. Дал слово Немировичу прислать ему в конце сентября и хочу слово сдержать». В конце сентября Горький уже извещал Чехова об окончании работы: «…драму я кончил, хотелось бы, чтоб Вы послушали ее. В пятницу ко мне хотел приехать Немирович, если б и Вы могли! Ну, драма вышла крикливой, суетливой, и — кажется, пустой, скучной. Очень не нравится она мне. Непременно зимой же буду писать другую. А эта не удастся — десять напишу, но добьюсь чего хочу. Чтобы стройно и красиво было, как музыка. Очень захватила меня эта форма письма. Сколько злился я, сколько порвал бумаги. И хоть ясно вижу теперь, что все это — зря, однако, буду писать еще».

Нет ли у Вас окончания «Троих»? — См. примечания к письму 3434^*. 25 сентября Горький ответил: «Конца „Троих“ — не имею. Разгром „Жизни“ был так свиреп, что не осталось даже листочков, и я должен был просить типографию, в которой печатался журнал, чтобы мне прислали хоть один оттиск. Прислали — цензурный, весь в помарках. Я отправил его „Знанию“. „Трое“ уже напечатаны, в октябре поступят в продажу. Напишу, чтобы немедля прислали Вам».

Посылаю письмо, совершенно ненужное. Я получил такое же. — Вероятно, письма от переводчика М. Феофанова (см. примечания к письму 3471^*). В письме к Пятницкому от середины сентября 1901 г. Горький жаловался: «Я положительно не знаю, — что мне делать с Феофановым? Он засыпает меня письмами и телеграммами и на мое имя, и на имя Чехова, мне приносят его письма какие-то неизвестные люди, и получается — стоглавый и стоязычный Феофанов, который жалобно кричит мне в уши на чистом русском языке — „Ви зариесали меня бес ноша!“ Я чувствую себя очень несчастным… оттого что не могу изувечить его. Я дал ему разрешение — дал! дал! дал! Но в каких выражениях, когда, на что, зачем — не помню, хоть шкуру сдерите с живого меня! Я готов дать ему пожизненную пенсию, женить его, выстроить дом ему, собственноручно повесить — пусть лишь он не пишет мне писем. „Троих“ ему посылала „Жизнь“, но я ли это распорядился или кто другой — не знаю. Вообще я знаю только одно — всадил я и Вас и Кассирера в неприятную историю <…> До чего мне стыдно и неловко перед Вами, если бы Вы знали! Вы заняты, больны, у вас начинается переутомление, Вы изломаете себе здоровье — мне очень неприятно сознавать, что во всем этом я принял посильное участие» (Горький. Письма к Пятницкому, стр. 31).