По вечерам проходили традиционные уже смазывания «чем положено» ссадин и царапин. Вместо сказок всё чаще от воспитателя требовали «мудрилки» — своеобразные рассуждения о сущности бытия, переложенные на понятный малышам язык. Федька только удивлялся тому, сколь много входит в детские мозги такого, о чём он отважился бы поговорить не со всяким взрослым. Да и сам, если честно, не во всём разобрался — малыши его пару раз откровенно заводили в тупик поставленными вопросами.

Вопросами… Вопросы полового воспитания пришлось изложить прямым текстом, ничего не скрывая. Создалось даже впечатление, будто аудитория экзаменует «ответчика». То есть детки уже и сами давно нашли в сети не только полное описание «процесса», но даже ознакомились с иллюстративными материалами. «Неудобных» личных вопросов они, кстати, не задавали.

— Чую дым, — это голос Стасика. Вообще-то, места здесь безлюдные. Как-то не хватило на Прерии народу, чтобы ещё и тут возникла сеть человеческих поселений. И на карте не отмечено ни хутора, ни кордона, ни старой стоянки геологов или старателей.

Малыши быстро перестроились в две цепочки — мальчики впереди — и повернули навстречу ветру.

Колея, проложенная колёсами огромных местных грузовиков. Вдали — отсвечивающий свежим деревом хозблок и возводимое не завершённое здание — кто-то выбрал эти благословенные края для жительства и теперь обустраивается на новом месте.

— на всю округу разносится знакомый мощный голос. Федька уже улыбается, предвкушая встречу со старой знакомой, а вот ребятишки…

— Это чего она это такое орёт? — спрашивает Стасик.

— Тебе же Фёдор Матвеевич, как большому объяснил, что в определённом возрасте люди от этого натурально дуреют, — ответ держит Асенька. — Вот погоди, вырастешь взрослый, начнут у тебя усы расти — и ты сдуреешь.

— Я не хочу дуреть, — огрызается Стасик.

— А никуда не денешься. Такая уж у людей филология, — вздыхает Лесенька. — Федор Кириллович! А вы тоже дурели от страсти?

— Дурел, конечно, — констатирует Ева. — Он что ли не человек?

А Федька уже на дворе будущего поместья:

— Здорово Фёкла! Ты опять от своего директора сбежала?

— Здорово, кабан лесной! Сбежишь, от него! Вон, гляди чем он меня опять одарил, — Стебелёк повернулась в профиль, показывая начавший формироваться животик.

— Ну, ты даёшь! — ухмыльнулся Федька. — Это же третий подряд. Ты что, как из пулемёта решила рожать?

— Егор просил не тянуть, — вдруг совершенно серьёзно ответила Фёкла. — Говорит, пока не одряхлел — надо деток вырастить.

Но серьёзности ей хватило ненадолго:

— А вы, мелюзга, захлопните варежки и займитесь делом. Ларь с картошкой в сенях, тушёнка на полке. Орднунг унд арбайтен. Квикли.

— Минутку — Фёдор внимательно посмотрел на сегодняшнюю «центровую».

— Макс, Ева, Кисточка — в караул, — спохватилась засмотревшаяся на пузико девочка.

Фёдор повернулся к старой школьной подруге и продолжил: — Ты-то тут какими судьбами? И где твои?

— Заглянула Касеньку проведать. Они тут с Касымом устраиваются на жительство. За цементом поехали. А наши с Егором короеды с ним самим во главе сейчас у моих стариков гостят. Хи-хи. Егор-то старше папы и мамы, которые ему тесть и тёща, представляешь! Им-то по сорок только. У ребёнков моих папа старше деда.

Здесь на строящемся хуторе задержались до следующего утра. Вечером пришла машина со стройматериалами — Федя помогал её разгружать. Будущие новосёлы учились с ним в одной школе на класс старше. Вообще-то Прерия всё больше и больше кажется похожей на одну большую деревню. Тут, если и не знаком с кем-то лично, то обязательно хоть что-то о нём слышал.

Утром тоже не сразу ушли — к табору наведался прайд местных мегакотов. Знакомились с будущими соседями и договаривались о квартировании здесь, толсто намекая, что не отказались бы от убежища с отдельным входом, в уплату за что выразили готовность избавить будущие плантации от грызунов и мелких жвачных. Для Федьки ведь этот поход — не спортивное мероприятие. Он знакомит деток с реальной жизнью вне городской черты. А тут от нижней Ярновки подвезли пиломатериалы… ещё на два дня задержались — сооружали то самое укрытие, помогали Касыму с отливкой опор под будущие постройки. Малыши помногу не хватали — носили по чуть-чуть, зато текли сплошной муравьиной цепочкой.

Потом сюда же доставили саженцы теоброма — сажали все. Даже мегакоты копали ямки. В общем, получился небольшой праздник свободного труда. Лишь на четвёртый день отправились в путь. Из сделанных наблюдений отметил, что Грачата отлично управляются по плотницким вопросам, зато новенький — Макс — был в этом ни в зуб ногой. Однако освоился быстро. Всего одну рукоятку у молотка расхлестал о шляпки гвоздей. Зато потом управлялся с этим лихо, хотя и двумя руками, впрочем, как и все. Малыши ещё.

Снова несколько дней шли без приключений, если не считать набега ужасных волков. Впрочем, до столкновения дело не дошло — воспитатель распугал серых из ракетницы. А потом начались каньоны истоков Левой Ярновки — места сравнительно безопасные. Как-то нет здесь того буйства жизни, что господствует повсюду на Прерии. Живность преимущественно мелкая, пугливая. Зато на склоне греется самый настоящий саблезуб.

— Только мелюзга эта пускай держится подальше, — отчетливая, хотя и ослабленная расстоянием мысль прозвучала в Федькиной голове.

— Я подойду поздороваться со старым знакомым, — сказал он деткам. — Привал. И не тащитесь за мной — Мешок не любит детей.

— Что? Мы для него слишком худосочные? — ехидно полюбопытствовал Стасик.

— Да, Фёдор Кириллович! Вот из вас запросто получится сытный обед, — предостерегла осторожная Кисточка.

— Скажите ему, что у нас хватит крупы на полный котёл замечательной рисовой каши, — ободрил хозяйственный Павлик.

А вот Ева ничего не сказала, только внимательно посмотрела на Федю и как-то особенно улыбнулась, как будто всё поняла.

— Поторопись, — прозвучало в голове. — А то через несколько минут мы окажемся в поле зрения спутника.

Федька, ясное дело, помчался к саблезубу со всех ног.

— Привет! А что с Цуциком? Его наказали? Куда он пропал? — вывалил он сразу все вопросы, едва подбежал.

— Да нормально всё с этим молокососом. Доучился он и приехал сюда. Ясное дело — сразу подался на Эолку в дом своего детства… чувствительный наш. А вам с Ниночкой предупреждение, чтобы не вздумали кукиши из пальцев крутить. А то занесёт вас сам не знаю куда.

— Что? Порталы снова работают?

— Работают. Только ж смотрите, чтобы на этот раз не наделать какого безобразия. И не забывай предупредить Терм, если снова задумаете прошвырнуться.

— Терм? — не сразу сообразил Федька.

— Мать-царицу здешнего улья. И всё уже. Сделай вид, что прогоняешь меня, а то детки у тебя совсем распоясались — ни капли уважения к наставнику. А так хоть увидят, что ты махайрода гоняешь… Глядишь, и проникнутся величием увиденного.

Федька перехватил слонобой за ствол и замахнулся на зверя, который тут же по-собачьи поджал хвост и испуганно порскнул за камни.

«Ну, артист! — только и подумалось, когда шагал к выпучившим глаза воспитанникам. — И ведь не откажешь ему в чувстве юмора». — Грачёвы, Кольцова, захлопнуть варежки! — это уже вслух. Детишкам.

Только почему реакция на команду такая необычная? Откуда этот испуг во взорах? И почему, все ружья направлены на него? Чего это ради трясущиеся малыши строятся для залповой стрельбы — передний ряд на колене, задний вплотную?

Опасность сзади! Кувырок и… ничего себе! Над ним почти навис настоящий танк. Живой, покрытый хитиновым панцирем гигант уже вознёс отсвечивающие матовой чернотой мечи. А справа и слева — Типы и Топы — Стражи. Штук двадцать обтекаемых тел. То есть — это фермики.