— Точно, — хлопнул себя по лбу Фадеич. — Был такой разговор про Дару… Бероева она нынче. А тогда была Морозова. То есть, Ева — ведьма и дочь ведьмы. Какие ещё потусторонние силы призваны на помощь этому предприятию?

Челнок, на котором следует к цели дипломатическая миссия, заметно сужается к носу, В нём, спереди, только-только помещаются рядом два кресла — для первого и второго пилотов. Во втором ряду корпус уже заметно шире, но устроен там на целом диване всего один член экипажа — Федор Кириллович Матвеев — чрезвычайный и полномочный разведчик, контактёр и бортинженер корабля, по совместительству исполняющий работу стрелка-радиста и осуществляющий иные, какие попросят, виды деятельности.

Следуя указанию Рыси, старт и выход в космос проделала Ева — она совершенно ужасно водит этот аппарат. Рыскает, вихляет и раскачивает его из стороны в сторону, с трудом оставаясь в коридоре с грехом пополам приемлемых параметров заданной траектории. При этом расходуется уйма лишнего рабочего тела. Федька в этом деле тоже далёк от артистизма — выполняет маневры с изрядным запасом надежности, что вызывает у командира корабля лёгкую ироничную усмешку.

— Всегда помнишь, что не дрова везёшь, — отмечает она неизменно каждый раз, когда пилотирует Нах-Нах.

Впрочем, и она не слишком-то «рвёт», потому что прекрасно помнит — Ева пока слишком мала для серьёзных перегрузок, которые по силам её взрослым спутникам. Как следствие — всё тот же повышенный расход водорода. Но запасы его велики. Кроме того, на высокой орбите парит заправщик — один из вертикальников занял свой эшелон в нужном месте. К нему «припаркованы» шесть истребителей. На всякий пожарный. И еще этот корабль способен, при надобности, поймать челнок и снять с него экипаж.

С Прерианской стороны портала постарались предусмотреть все вероятные и невероятные виды предстоящих затруднений.

Стыковку с заправщиком тоже провела Ева. И опять на пределе «ещё годного». То есть попала в «ворота», где захваты смогли до них дотянуться. Полчаса работы насосов — стюард Феденька подал пилотам дичь, разогретую прямо в упаковке — на тубах так и написано: «Индейки дикой филе таблетированное». Потом подошли к порталу и выпустили «собачку» — медленно идущую впереди ракету. По моменту её пропадания из виду уточняют расположение собственно портала, потому что для любых средств наблюдения он как бы не существует.

Уже через час после расстыковки без приключений прошли на стационарную орбиту Фионы и начали по сужающейся спирали приближаться к ней. За те десять лет, в течение которых данные об этом объекте не обновлялись, тут кое-что изменилось: научных станций осталось всего четыре. Три парят на высоте двух-трёх километров на неторопливых дирижаблях, а одна тихо и мирно сидит на твёрдом месте рядом с бетонной полосой для приёма челноков.

Судя по всему, китайцы завершили наземную часть исследований и теперь обстоятельно накапливают данные о погоде — тысячи разбросанных повсюду автоматических метеобудок регулярно посылают отчёты через три спутника связи — всё, что осталось от орбитальной группировки.

Поработавший здесь в течение почти полугода спутник-шпион уточнил данные многолетней давности — на Фионе всё спокойно. Челнок из метрополии бывает тут раз в месяц. Портал на Землю находится всё там же, где и раньше, и исправно действует.

С момента завершения дозаправки пилотировала Рысь. Она уверенно за считанные часы подошла к верхней кромке атмосферы и начала потихоньку гасить скорость хвостом вперёд, но не за счёт работы двигателей, а о разреженный воздух. В этот момент перегрузка действовала продольно, вжимая членов экипажа в спинки кресел. Потом — разворот и снижение уже планированием прямиком в сторону посадочной полосы. Торможение задранным носом и переход на поддержку работающими двигателями были выполнены филигранно. Сели буквально на самом уголке космодрома — струя раскалённого водорода — то же самое, что и пламя плазменного резака. Только она расфокусирована, а то прогрызла бы в бетоне глубокие оплавленные щели. А так… ну да, подпалили немного, капельку подплавили. Но прибыли, в общем-то культурно.

Одно было нехорошо — не докричались до диспетчера. Не смогли уведомить о визите. Встречающих, естественно, не наблюдалось — бетонные плиты — и ни одной живой души. После этого началось чистое мучение — Ева наотрез отказывалась надевать тёплые брюки и пальто, специально пошитые для этого случая. Не знающая зимы, девочка просто не верила в то, что снаружи может оказаться холодно. Пришлось пригласить её на свежий воздух буквально на минуточку, и инцидент был исчерпан. Мерзлячка.

Да, климат Фионы не милостив — в умеренно-холодных широтах умеренно холодно. Градусов семь «жары» с ветерком — для дочери тёплых краёв это ново и незабываемо.

На этом у ребёнка капризы закончились, и одевание прошло без приключений. Вообще-то, девочка просто очень нервничала — поэтому так глупо «взбрыкнула». Ну а потом — рюкзаки за спины, стволы на ремень и — пешкодралом к виднеющимся поодаль невысоким постройкам — одноэтажные кирпичики с полукруглыми крышами выстроились в три ряда по четыре штуки на площадке, прикрытой от ветра склонами холма. Дымят железные трубы, полощется на мачте флаг, люди ходят, изредка поглядывая в их сторону.

Видят, но даже и не думают выказывать гостям хоть какого-либо внимания.

Подошли, осмотрелись да и направились к двери с вывеской.

«Начальник партии» — значилось на ней. Так перевела программа, поставленная на визоры. На чуть облупившейся табличке рядом с иероглифами была ещё и надпись латиницей. Насколько Федька разобрал — по-английски. Ева, наконец, успокоилась и сделала то, ради чего, собственно и прибыла сюда — прислушалась к эмоциям окружающих.

— Любопытство, — пояснила она. — Ехидство. Ожидание — вот и всё, что могу уловить. Но ничто не указывает на опасность.

— Побудь здесь. А я загляну к этому, — Нах-Нах ещё раз посмотрел на вывеску, пытаясь сложить в слова прилично подзабытые иностранные буквы, — шефу.

Снял рюкзак, поставил к стене «десятку» — не стоит держать в руках оружие при первой встрече с официальным лицом. Постучал, нажал на ручку и вошел. Сидит перед ним классический чиновник в европейском костюме-двойке и внимательно читает бумагу. Даже головы не поднял на звук.

— Здравствуйте, мы прилетели с Прерии, чтобы договориться об обмене товарами, — молодой посланец не стал тянуть кота за хвост.

Программа переводчика воспроизвела звучание этих слов на китайский. И ничего не изменилось — начальник, словно и не услышал слов визитёра — продолжал вчитываться в свой важный документ. У Федьки возникло желание взять этого задохлика за шкирку, как не в меру расшалившегося мегакотёнка, и чуточку встряхнуть. Но сдержался. Потоптался ещё немного, повернулся и вышел. Даже дверью не хлопнул.

А тут две девочки того же возраста, что и Ева. Вот втроём они и балаболят:

— …Нужно прищипнуть сочень с краю и положить его на разогретую сковороду, — выдал прямо в ухо переводчик.

— Берешь обыкновенный мангустин и жаришь его на петеяровом масле, — на полном автомате выдал «Главный посол». — Пошли Алиса, нам тут не рады.

Ева фыркнула. Она тоже любит книжки и фильмы про Алису Селезнёву. А уж рецепт брамбулета, конечно, помнит прекрасно.

— Федор Кириллович! Минуточку. Раз уж всё так плохо, то я хотя бы девочек угощу.

Кивнул, помог расстегнуть свой рюкзак и достал оттуда пакет с вялеными фруктами.

Между делом узнал имена девочек: Ксу и Нуо. И что сейчас разгар лета, просто погода испортилась. А потом Ева снова зацепилась с языками с маленькими китаянками. Не стал их торопить — спешить-то, действительно, некуда.

Тем временем подошел парнишка лет пятнадцати, обратился к Фёдору по-английски.

— Какая твоя профессия, — не сплоховал переводчик коммуникатора.

— Бэби чиче, — откуда-то из глубины памяти всплыли два слова и образовали ответ.