Сквозь шелест помех прозвучал едва слышный ответ, и понадобилось проявить немало усилий, чтобы разобрать некоторые слова. Командующий группировкой объединенных сил все же смог услышать примчавшийся по радиоволнам вызов – генерал Буров ждал этого, и ответил немедленно.

– Первый, мы выйдем на исходные позиции через двадцать минут, – напрягая связки, прокричал оседлавший бронемашину офицер с четырьмя звездочками на полевых погонах. – Ждем ваших приказов. Как понял меня, первый?

Мотострелки, усевшиеся на крышах боевых машин пехоты, грозно смотрели по сторонам, тиская мозолистыми ладонями ложа малокалиберных АК-74. На лицах бойцов, двигавшихся навстречу бою и собственной смерти, застыла мрачная решимость, глаза, сверкавшие из-под грозно нахмуренных бровей, излучали уверенность и едва сдерживаемый гнев. Помня каждый миг о гибели своих товарищей, солдаты и офицеры рвались в бой, страстно желая его, но готовность к смерти хороша лишь для рыцарских романов. На настоящей войне успех приносят иные вещи.

Колонна бронемашин, продвигавшаяся вдоль берега Сунжи, развернулась на северо-восток, вырулила на Петропавловское шоссе, теперь приближаясь к аэропорту, вокруг которого скапливались разрозненные подразделения Сорок второй гвардейской мотострелковой дивизии, готовые по первому приказу Сергея Бурова ринуться вперед, чтобы сокрушить, смять оборону противника. Тонкие стволы тридцатимиллиметровых автоматических пушек 2А42 уставились чернотой своих дул на маслянистую гладь водной поверхности. Сунжа сегодня была на диво спокойна, и вообще ночь казалась невероятно тихой, так что приглушенный рык работавших на пониженных оборотах двигателей казался оглушительным грохотом. Но вскоре тишине предстояло взорваться орудийными залпами и треском пулеметных очередей – предстоял бой, исход которого вовсе не был предопределен. Горстка десантников, вцепившихся в бетон летного поля, казалась неравноценным противником, но американцы были не одиноки, хотя поддержка и не выглядела слишком осязаемой.

Барражировавший в трех десятках километров от чеченской столицы вертолет радиоэлектронного подавления ЕН-60А "Квик Фикс-III" перехватил отрывистые переговоры, мгновенно заблокировав весь диапазон потоком помех. Экипажу геликоптера, кружившего в ночной тьме, не стоило труда запеленговать передатчик, наведя на него штурмовую авиацию, но это и не требовалось. Перемещения бронемашин были различимы издалека, даже с околоземной орбиты, и здесь не могло помочь ни умелое маневрирование, ни снижение шума моторов за счет сокращения числа оборотов.

Разведывательный спутник "Ки Хоул-11", уже уходя за горизонт, успел сделать несколько снимков земной поверхности в инфракрасном спектре, "сбросив" их вниз, чтобы обрабатывавшие разведданные офицеры смогли увидеть скопление интенсивно излучавших тепло объектов на окраинах Грозного. Для тех, кто увидел эти фотографии, все оказалось предельно ясно.

– Противник концентрирует свои силы, выводит бронетехнику на исходные позиции для атаки. Проклятье, вертолеты с десантом могут не успеть, разве что вывозить из чертова города трупы наших людей!

Спустя несколько минут донесение легло на стол генерала Камински, и тот, также верно истолковав ситуацию, не стал мешкать.

– Прикроем наших парней до подхода подкрепления, – решительно произнес генерал, отставив в сторону чашку с остывшим кофе – он выпил уже не меньше литра, но все равно усталость брала свое. – Направить к Грозному самолеты! Пусть истребители создадут кольцо огня вокруг аэропорта, чтобы ни один русский ублюдок живым не смог подобраться к нашим десантникам на расстояние прямого выстрела! Уничтожайте в этом чертовом городе все, что движется!

Выполняя распоряжение Мэтью Камински, звено F-16C "Файтинг Фалкон", парившее над кавказскими горами, изменило курс, направляясь туда, где чернильно-густая тьма чуть рассеивалась электрическим светом большого города, несмотря ни на что, как-то продолжавшего жить. Когда под крылом мелькнули первые дома, летчики разом отключили предохранители, приведя свое вооружение в боевую готовность. В этом вылете основным оружием тактических истребителей стали бомбовые кассеты CBU-59 APAM. Идеальное средство ведения войны, когда координаты цели известны не точно, и сама цель "размазана" на сотни квадратных ярдов. Точь-в-точь, как колонна бронетехники, малой скоростью продвигавшаяся к рубежу атаки.

– Есть контакт, – сообщил командир звена, когда объектив инфракрасной системы прицельного контейнера AN/AAQ-28 "Лайтнинг-2", подвешенного под фюзеляжем его машины, выхватил испускавшие тепло БМП. Благодаря этой "сигаре" пилоты могли видеть ночью еще лучше, чем днем, и темнота отныне не была для противника надежным союзником, скорее вселяя ложное чувство защищенности, так хорошо притуплявшее осторожность. – Цель на двух часах. Дальность – пять. Снижаемся до восьмисот футов. Атакуем по очереди. Готовься!

Пара истребителей, серыми тенями скользивших под чернильной чашей небосвода, скользнула над крышами домов, направив острые носы, увенчанные штангами приемников воздушного давления, на цель. Они мчались в атаку, оставаясь невидимыми с земли, лишь выдавая себя грохотом турбин. Расстояние стремительно сокращалось, и, услышав разрешающий сигнал, командир звена первым нажал кнопку, скомандовав одновременно своему ведомому:

– Сброс!

Цилиндры бомбовых кассет отделились от плоскостей истребителей, промчавшихся над широкой улицей, опустившись вниз до опасной близости с землей. Тотчас оба пилота с разницей в пару секунд рванули на себя рычаги управления, а корпуса кассет, раскрывшись, словно бутоны, выбросили сотни малокалиберных бомб. Секунда – и за кормой "Боевых Соколов" вспыхнуло пламя, поглощая все, до чего могло дотянуться.

– Цель уничтожена! В десятку!

Какая-то вспышка привлекла внимание командира звена, и секунду спустя эфир разорвал его панический вопль:

– Зенитные ракеты! Нас атакуют! Выполнить маневр уклонения!

Противник, мстя за гибель своих товарищей, ударил в упор, не оставляя шансов. Ведущий "Файтинг Фалкно" выполнил вираж, рассыпая гроздья ложных целей, инфракрасных и радиолокационных. Сразу три ракеты "земля-воздух" нацелились на истребитель, отягченный грузом бомб, и, прежде чем летчик догадался избавиться от них, один из управляемых снарядов взорвался под днищем, поразив осколками топливные баки и турбину. Охваченный пламенем самолет устремился к земле, унося в небытие своего пилота.

Сергей Кукушкин одним из первых понял, что означает разорвавший небо пульсирующий рев, разом вытеснивший все прочие звуки, заглушивший даже многоголосый гул моторов бронемашин. Смерть вновь явилась за пилотом, примчавшись, как уже случалось прежде, считанные часы назад, на широких крыльях чужих самолетов, но встречаться с нею сейчас не входило в планы капитана.

– Воздух!!! – пронзительно закричал Кукушкин. – Все с брони! В укрытие!

Летчик, сменивший воздушную стихию на бренную землю, но продолжавший воевать, скатился с плоской крыши БМП-2, бросаясь под прикрытие ближайшего здания. Небо над его головой треснуло, выпуская потоки огня. Взрывы слились в протяжный, не молкнущий грохот, пилот ослеп от множества вспышек и уже с трудом понимал, жив ли еще или уже ступил в иной, таинственный мир.

Снаряжение бомбовых кассет, использованных американцами, плотно засеяло смертью всю улицу, накрыло целый квартал, покрывая ковром взрывов каждый квадратный метр. Истребители "Файтинг Фалкон" отбомбились с малой высоты, тем самым искусственно ограничив площадь поражения, но плотность огня возросла многократно. Одна БМП-2 и бронетранспортер вспыхнули от прямых попаданий, взрывная волна, сопровождаемая шквалом осколков, сбивала с ног пытавшихся спастись мотострелков, настигая их повсюду.

Старшего прапорщика Серова взрыв сбросил с крыши бронемашины, так что человек на мгновение ощутил всю легкость свободного полета, уподобившись птице. Вокруг визжали осколки, чудом не коснувшись прапорщика, но законы физики было невозможно обмануть, в отличие даже от судьбы, и земля неласково встретила бойца, с размаху приложив его всем телом о шершавый асфальт.