Тихий океан – Ставропольский край, Россия – Тбилиси, Грузия – Вашингтон, США

19 мая

Атомная ударная подлодка SSN-724 "Луисвилл" класса "Улучшенный Лос-Анджелес" невесомо парила в толще вод Охотского моря, в шести сотнях футов от его поверхности, покрытой гребнями волн, на глубине, в два с половиной раза меньшей, нежели предельная для субмарин этого типа. И, право же, подводники сейчас предпочли бы нырнуть так глубоко, чтобы корпус подлодки едва смог бы выдержать колоссальное давление воды, но зато и с поверхности их почти невозможно было обнаружить. К сожалению, в мелком Охотском море это было попросту невозможно – всего в сотне футов под днищем "Луисвилла" вздыбливалось горными хребтами морское дно.

Команда подлодки, не исключая и самого капитана, имевшего за плечами не один десяток походов, побывавшего во всех океанах, нервничала – они находились в опасной близости от русских берегов, лишь в полусотне миль от Камчатского полуострова, по сути, во внутренних водах России, а русские, как известно, непредсказуемы. Не единожды акустик "Луисвилла" засекал шум винтов – русские корабли бороздили океан едва ли не над самыми головами американских моряков. И все же "Луисвилл" относился к, возможно, самому совершенному типу субмарин, какие только видел океан, до сих пор оставшись незамеченным, а его командир уже много часов, с той секунды, как подлодка миновала цепь Курильских островов, прокрадываясь мимо русских постов, ожидал приказа.

– Наши "Томагавки" достанут отсюда хоть до Владивостока, – с гордостью заметил старший помощник, поймав на себе напряженный взгляд командира. – Отсюда мы держим русских за яйца, кэптен, сэр! Пусть только дадут приказ.

Дюжина крылатых ракет BGM-109 "дремала" в вертикальных шахтах между прочным и легким корпусом субмарины, расположенных в носовой части, перед ограждением рубки-"плавника". Ракеты, выполненные в версии для атаки наземных целей, были "главным калибром" подлодки – за все время существования ни один "Лос-Анджелес" ни разу не атаковал подводную цель, но множество подлодок этого класса "отличилось" при расстреле неугодных Вашингтону стран, даже таких, казалось бы, не имеющих к морю никакого отношения, как засушливый горный Афганистан.

Пока ракеты оставались в пусковых шахтах, и командир корабля пытался верить, что останутся там до самого возвращения в родной порт. Сливаясь с шумами мелководного моря, слишком тесного для столь мощной боевой единицы, "Луисвилл" описывал неровные круги и восьмерки, оставаясь в границах района патрулирования, указанного в штабе флота. И где-то здесь, рядом – это знал каждый матрос – находились русские атомоходы с баллистическими ракетами, надежно прикрытые от любой угрозы надводными силами и береговой авиацией. Но "Луисвиллу" не был дан приказ следить за русскими ракетоносцами, что случалось прежде, неизменно заканчиваясь условной победой американской подлодки. Командование было категорично – ждать, не обнаруживая себя. И весь экипаж, как мог, старался выполнить этот приказ.

Ожидание закончилось для ста сорока человек команды, когда самолет дальней связи Е-6А "Меркюри", находившийся чуть западнее Гавайев, размотал проволочную антенну, и толщу вод мирового океана пронзил длинноволновый радиоимпульс.

– Кэптен, сэр, получен приказ всплыть для экстренного сеанса связи, – сообщил бесстрастный радист.

– Начать всплытие до глубины девяносто футов, – немедленно приказал командир. – Выдвинуть антенну! Посту радиоэлектронной разведки – полная готовность. Как только перехватите излучение русских радаров, сообщайте тотчас!

Отделенная от поверхности моря тонкой "пленкой" соленой воды Охотского моря, субмарина подняла тонкий усик антенны, связавший ее с внешним миром, и на борт хлынул настоящий поток шифрованных данных. В эти минуты "Луисвилл" был не одинок – еще пять подлодок того же класса, занявших позиции вдоль русских берегов, от Анадыря до Находки, принимали одинаковые радиограммы, и капитаны их чувствовали, как тело покрывается липким холодным потом.

– Получен приказ на применение оружия! Координаты целей… Боевая тревога! Приготовиться к ракетной атаке!

– Сэр, – робко, растерянно спросил кто-то, услышав долготу и широту. – Сэр, мы будем стрелять по России! Но это наверняка ошибка!

– Ввести координаты целей в боевую инфомационно-управляющую систему, – не обращая внимания на испуганные возгласы, произнес командир "Луисвилла", наблюдая, как операторы склонились над консолями, торопливо стуча по клавишам. – Провести тестирование систем!

– Кэптен, сэр, координаты целей загружены в системы наведения ракет. Все "Томагавки" готовы к запуску! Ждем приказа, сэр!

Чуткие, точно у пианистов, пальцы операторов замерли в сотых долях дюйма от кнопки пуска, и капитан, заставив себя забыть обо всех сомнениях, не думать о последствиях, сколь чудовищными они ни были, коротко приказал:

– Открыть огонь!

Покрытая зыбью поверхность моря вспенилась, выпуская стремительные, хищные тела ракет, расправлявших коротенькие крылья и разворачивавшихся на юго-запад, в сторону Комсомольска-на-Амуре. "Томагавки", ложась на боевой курс, немедленно уходили к самым волнам, на предельно малую высоту, так, что самый совершенный радар обнаружил бы их за считанные километры, слишком поздно, чтобы хотя бы попытаться перехватить смертоносных "роботов". Операция "Доблестный удар" на Тихом океане началась.

Шесть подлодок "Лос-Анджелес" почти одновременно, с разницей в какие-то десятки секунд, выпустили свои "Томагавки", каждая – по двенадцать ракет, буквально в упор, со считанных сотен и даже десятков миль расстреливая русские города. Прошло не так много времени – и огненный дождь пролился над авиабазами, базами флота, штабами, порождая панику и страх, превращая людей в перепуганное до смерти стадо, испуг которого был тем более силен, чем дольше оно оставалось в неведении.

– Погружение на предельную глубину! – приказал немедленно командир "Луисвилла", как только стартовала последняя ракета, облегчив субмарину еще на полторы тонны. И точно такую же команду отдали капитан пяти других подлодок. Ныряя в ледяную бездну, так глубоко, как позволял рельеф дна, субмарины превращались в безмолвных призраков, растворялись в шумах океана, готовые, если только поступит такой приказ, атаковать вновь, умножая разрушения и страх врага.

Инерциальные системы наведения "Томагавков" с идеальной точностью выводили ракеты к целям, точкам на карте с заранее определенными координатами, давая отклонение, измерявшееся считанными метрами. Разом были поражены все стационарные радары, прикрывавшие огромную страну от угрозы с востока. Противовоздушная оборона на Дальнем Востоке фактически перестала существовать, рухнув в несколько минут, и в эту гигантскую брешь тотчас устремилась авиация.

Три "плавучих аэродрома", три ударных авианосца, статысячетоный атомоход "Джон Стеннис" класса "Нимиц", и два "ветерана", неатомные корабли "Китти Хок" и "Констеллейшн", замерли в двух сотнях миль от русского берега, развернувшись носами в сторону суши. И, как только капитаны получили приказ, с огромных, просторных, точно футбольное поле, палуб плавучих гигантов с ревом взмыли в небо нагруженные бомбами истребители.

Каждый авианосец поднял в небо по четыре дюжины истребителей F/A-18E "Супер Хорнит", защиту от гипотетического – авиации русских полагалось гореть на свих аэродромах – воздушного нападения на эскадры полностью переложив на зенитные ракеты "Стандарт". Вместе с истребителями взлетели и самолеты дальнего радиолокационного обнаружения "Хокай", и постановщики помех "Праулер", вмиг "ослепившие" немногочисленные локаторы врага, уцелевшие после ракетной атаки. А наперегонки с самолетами мчались волны крылатых ракет – ввергнутого в шок врага следовало добить, подавив все попытки сопротивления колоссальной огневой мощью.