Ночь отступила в предчувствии неизбежного рассвета, но солнце не в силах оказалось рассеять мглу, сгустившуюся над степью. Клочья дымовой завесы смешивались с клубами дыма – это горели русские танки, так и не сумевшие своим тяжеловесным натиском взломать оборону разведывательного батальона. Тьма отступала, и генерал Элайджа Хоуп мог увидеть теперь, чем стала еще недавно ужасавшая мощь вражеской армии.

– Атака противника отбита на всех направлениях, – доложил командир батальона, успевший связаться со всеми ротами, удержавшимися на позициях. – Русские понесли огромные потери и отступают!

Генерал Хоуп, в прочем, не нуждался в рапорте – он своими глазами мог видеть последствия ночного боя. На равнине перед холмом, превратившимся в неприступную крепость, догорали, чадя густым черным дымом от пылающей солярки, не меньше полутора десятков русских танков. Здесь был уничтожен почти полностью целый батальон, но Элайджа Хоуп знал, что еще дальше, там, куда не дотягивался взгляд, находилось настоящее кладбище, десятки бронемашин – это поработала артиллерия, мощные орудия самоходных гаубиц М109А6 "Паладин", а также авиация. Два звена штурмовиков А-10А "Тандерболт" пронеслись над головой генерала Хоупа, растворяясь в сером мареве, чтобы обрушиться на отступающего врага всей своей мощью. Враг отошел, но не потому, что обратился в бегство.

– Разведка сообщает о приближении крупных сил противника, – мрачно процедил Элайджа Хоуп, покосившись на командира батальона. – Это только начало, майор. Мы разгромили авангард, но танковая дивизия русских, наступающая во втором эшелоне, почти не понесла потерь. Вскоре она может оказаться здесь – нам еще неизвестно точное направление удара. Мы выиграли не сражение, а бой, но главное – выиграли время.

– Мои бойцы останутся на этих позициях, генерал, сэр! Русские разбили свои лбы о нашу оборону, и сделают это еще!

– И сдохнут здесь все, майор, погибнут от пуль или под гусеницами русских танков, а это слишком высокая цена, дать ее я сейчас не готов, – жестко бросил в лицо своему офицеру генерал Хоуп. – Противник еще силен, а наши ресурсы отнюдь не безграничны. Если потребуется, мы отойдем за Терек, и пусть русские тычутся лбами в реку сколько угодно, пусть ломают зубы. Но мы еще вернемся сюда, майор, видит Бог, вернемся победителями!

Батальон снялся с позиций спустя полчаса, двинувшись на юг. Пехотинцы отступали, бросая себе за спину взгляды, полные гордости – они уходили победителями и лишь для того, чтобы явиться сюда вновь. Там, позади, напоминанием об их триумфе, возвышались закопченные стальные коробки, остовы сгоревших бронемашин врага.

Краснодарский край, Россия – Черное море, нейтральные воды

20 мая

В век профессиональных армий, когда война стала таким же ремеслом, как и любой другой труд, окончательно перестав казаться священнодействием, от тех, кто надевал форму, присягая своей родине или иной стране, не требовали любить свое оружие. Ныне достаточно было и того, что боец, ставший называться просто солдатом, рядовым тружеником войны, мелким служкой смерти, просто умеет владеть этим оружием и способен применить его в настоящем бою. И только тот, кто смог почувствовать душу в бездушном металле, сродниться с оружием, будь то нож или сверхзвуковой истребитель, кто смог стать с ним единым целым, был способен стать Воином, непобедимым и неустрашимым, подлинным жрецом древних богов, кровожадно взиравших из-под сводов Вальхаллы на то, как их творения исступленно истребляют сами себя, принося щедрые жертвы бесстрастным творцам.

Полковник Алексей Басов был влюблен в свое оружие всей душой, считая танк Т-80У, боевую машину, ставшую для него уже почти вторым домом, лучшей в своем классе, и мало кто осмелился бы спорить с офицером, всю свою сознательную жизнь посвятившим этим грудам ревущего металла. В прочем, никакие доводы, самые убедительные и обоснованные, не смогли бы поколебать мнение боевого офицера, своей жизнью обязанного верной "восьмидесятке".

Этому танку, творение омских оружейников, годами доводивших до совершенства конструкцию боевой машины, не было равных во всем. Огневая мощь не могла не поражать – гладкоствольная пушка 2А46 могла посылать вольфрамовые "иглы" подкалиберных снарядов на два с лишним километра, сообщая им скорость в шесть "махов" и энергию, достаточную, чтобы проломить броневую плиту толщиной двадцать пять сантиметров. Производя восемь выстрелов в минуту – прицельных выстрелов! – орудие могло обрушить на головы врага такой шквал огня, которого никто не в силах будет выдержать. И та же пушка могла стать пусковой установкой для противотанковых ракет "Рефлекс" с лазерным наведением, разящих на пять верст, чего не могло ни одно танковое оружие в мире. А комплекс управления огнем "Иртыш" обеспечивал высочайшую точность огня, позволяя вести буквально снайперскую стрельбу даже глухой ночью – благодаря тепловизору "Агава-2" наводчик мог обнаруживать цели в темноте за три километра. "Агавы", в прочем, получил не каждый Т-80У, но машина Басова оказалась одним из редких исключений.

Танк Т-80У, способный больно "укусить", сам был отлично защищен, защищая и свой экипаж практически от любой угрозы. Броня лобовой части корпуса и башни была не простой – многослойной, при равной толщине "державшей" вражеские снаряды намного надежнее, чем обычная сталь. Но этого было недостаточно, и броня, сама по себе обладавшая огромной прочностью, стала только основной для размещения комплекса встроенной динамической защиты "Контакт-5", прозванного "реактивной броней". В отличие от своего предшественника, комплекса "Контакт", встроенная динамическая защита была универсальной – не только "противокумулятивной", но и противоснарядной. Заряды взрывчатки, размещенные непосредственно в толще лобового бронелиста, метали навстречу сердечникам подкалиберных снарядов бронированные панели, ломая урановые "гвозди". Кроме того, борта корпуса и башня были прикрыты резинометаллическими экранами, простым, примитивным даже, но действенным способом превращать кумулятивные заряды ракет и гранат в бесполезные хлопушки, и это были не просто слова. А вдобавок ко всему этому великолепию командирская модификация Т-80УК была оснащена еще и комплексом оптико-электронного подавления "Штора", Нигде и никогда полковник Басов не чувствовал себя в большей безопасности, чем захлопывая над головой крышку люка и отгораживаясь от полного угроз мира "слоеными" стенками корпуса.

Конечно, к доводам сомневающихся, многочисленных критиков, стило изредка прислушиваться. Танк Т-90, символ возрождающейся российской "оборонки", заслуживший восторженные отзывы военных из Индии, Арабских Эмиратов, Алжира, многих других стран, по меньшей мере, не уступал "восьмидесятке", обладая тем же вооружением и той же защитой. И все же, все же…

Комплекс управления оружием 1А45Т, установленный на Т-90 был не более чем адаптированной версией "Иртыша", ну а уж чего точно не могло уральское "чудо", детище мастеров "Уралвагонзавода", так это разгоняться до пятидесяти километров в час за семнадцать секунд, летя по шоссе со скоростью восемьдесят пять верст в час на зависть иному автомобилю. Возможно, газотурбинный двигатель ГТД-1250 и был более капризным, более чувствительным к пыли и грязи, чем надежный, проверенный годами эксплуатации дизель В-92С2, лично полковник Басов не променял бы свой "реактивный танк" ни на что иное. И сейчас офицер вел в бой целый батальон Т-80У, летевших над степью под завывания турбин, работавших на полную мощность.

Они находились в движении почти полсуток, израсходовав три четверти запасов топлива и теперь дожигая жалкие остатки горючего. Весь полк, подчиняясь единому порыву, тогда еще не облеченному в сухие строки приказа, примчавшегося по волнам радиоэфира, двинулся на юг, туда, откуда только и мог угрожать враг. Три сотни верст, пройденных на одном дыхании, остались позади, как и разбомбленный палаточный городок, когда полк настиг новый приказ, и стальная лавина, разом меняя курс, хлынула на запад, к побережью, становясь нерушимым заслоном на пути невесть откуда взявшегося врага. В прочем, возможно, противника там не было, но полк уже начал нести потери.