– Полк, развернуться в боевые порядки! Открыть огонь! В атаку!

Танки Т-80У, перестраиваясь в цепи, лязгающей, ревущей волной хлынули на позиции американцев, а за ними мчались боевые машины пехоты.

– Бронемашина, азимут десять, – полковник Басов, отдав приказ, спустил с тормозов чудовищную силу, называвшуюся мотострелковым полком, и теперь, превратившись в один из винтиков этого механизма, управлял огнем своего Т-80УК. – Дальность тысяча семьсот. Кумулятивным, заряжай!

В поле зрения Басова попала лишь башня вражеского бронетранспортера, но этого было достаточно для экипажа, снабженного превосходными приборами наблюдения и отличной системой управления огнем. Наводчик коснулся пульта управления, и механизм заряжания подвел к линии досылания кумулятивный снаряд 3БК27, загоняя его в открытый казенник, а следом – гильзу унифицированного заряда. Весь цикл от выбора выстрела до того мгновения, когда захлопнулся затвор орудия, занял не более восьми секунд, и Басов, инстинктивно отсчитав положенный срок, скомандовал:

– Огонь!

Орудие глухо рявкнуло, выталкивая из жерла снаряд, подпираемый потоком раскаленных газов, продуктов горения пороха, а танк, не сбавляя скорости, мчался вперед, прямо на позиции врага.

– Цель поражена, – Басов видел, как выпущенный прямой наводкой снаряд сорвал башню американской бронемашины. – Отличный выстрел!

Расстояние до линии обороны противника, батальона американской морской пехоты, сокращалось с ужасающей быстротой. Танки Т-80У летели по степи, легко перепархивая через воронки, оставленные своими же снарядами, десятки орудий плевались огнем, своим грозным рыком даже заглушая вой турбин. Батальон атаковал с ходу, обрушив лавину огня, заставив врага вновь попрятаться в какие-нибудь норы, там спасаясь от сыпавшегося с неба раскаленного свинца.

– Всем – вперед, огонь по готовности, – процедил сквозь зубы полковник Басов, прилипший к окулярам прибора наблюдений. – В атаку!

Что-то стремительно промчалось к командирскому танку, мелькнув на мгновение в поле зрения прицела, и спустя пару секунд Басов не почувствовал, а скорее угадал мощный удар, пришедшийся как раз в лобовой лист, в опасной близости от места механика-водителя.

– Попадание! По нам выпустили ракету!

– Повреждений нет, броня цела! – Полковник чувствовал свой танк, став с ним единым целым на эти полные ярости минуты боя, и точно знал, что машина в полном порядке, хоть и не мог объяснить причину такой уверенности. – Продолжать атаку!

Управляемая ракета BGM-71D "Тоу-2" воткнулась штырем взрывателя в преграду, и тотчас пришел в действие комплекс динамической защиты "Контакт-5". Заряд взрывчатки, укрытый в толще брони, метнул навстречу ракете вышибную пластину, отбрасывая управляемый снаряд прочь с пути танка. "Реактивная броня" не подвела – усиленный кумулятивный заряд "Тоу-2" не смог поразить цель, а полковник Басов уже активировал комплекс электронно-оптического противодействия "Штора-1", включая установленные по бокам от амбразуры орудия инфракрасные лампы.

Наводчик противотанкового комплекса LAV-AT, скрипнув зубами от досады, когда первая ракета взорвалась на броне русского танка, вновь нажал кнопку пуска, выпустив следующий снаряд. "Тоу-2", созданная специально для борьбы с новейшими русскими танками, рванула к цели, но управлявший полетом компьютер вдруг "увидел" вместо одной лампы-трассера сразу три, замешкавшись на мгновение, не зная, какой из сигналов является истинной ракетой. Этого хватило, чтобы реактивный снаряд ушел "в молоко", а спустя еще пару секунд выстрел пушки Т-80УК оборвал существование всего расчета, вдребезги разбив самоходную пусковую установку.

– Цель поражена, – сообщил Басов, успев восхититься мастерство своего наводчика, и, уже на общей частоте батальона, приказал: – Уничтожать противотанковые ракеты! Не останавливаться, маневрировать!

Приказ полковника продублировали командир рот и взводов, и все же американцы сопротивлялись, не думая об отступлении, и уже не меньше трех Т-80У, в основном пораженных в борта, иногда сразу двумя, а то и тремя ракетами, горели, выбыв из боя. Экипаж одной из машин, уцелевший, несмотря на то, что сам танк превратился в глыбу обугленного металла, как раз выбирался наружу, с трудом открывая крышки люков, когда по броне ударила очередь.

Наводчик американского LAV-25 увидел цель, которая была ему вполне по силам, обрушив на трех оглушенных, потерявших ориентацию огонь из своей автоматической пушки. Взрывы двадцатипятимилиметровых снарядов сбросили с корпуса танкистов, разрывая на куски их тела, защищенные только огнеупорными комбинезонами. Он торжествовал недолго – кумулятивный снаряд, выпущенный из пушки 2А46М русского танка, "вскрыл" тонкую, почти картонную броню, убив всех, кто находился под ней, а танковый батальон, подпираемый моторизованной пехотой, продолжил атаку, ворвавшись на позиции морской пехоты.

Энрике Мартинес едва успел покинуть бронемашину, не пробежав и пяти шагов, когда за спиной грянул взрыв. Русские танкисты безнаказанно расстреливали беззащитные против их огня бронетранспортеры LAV, пронзая тонкие борта "иглами" подкалиберных снарядов, навылет прошивавших корпуса. Ударная волна подняла в воздух командира роты, к этому мгновению уже переставшей существовать, со всей силы вновь швырнув его на землю, так что в глаза потемнело, а в голове раздался колокольный звон.

– Командир, очнись! Вставай, мать твою! В укрытие!

С трудом сфокусировав взгляд, Мартинес узнал склонившегося над ним старшину Коула. По лицу того струилась кровь, смешиваясь с капельками пота, но взгляд был вполне осмысленным и злым.

– Черт возьми, – прохрипел Энрике Мартинес, чувствуя, что боль пронзает все тело от макушки до пяток. – Эти ублюдки перебьют нас всех! Выродок-полковник не мог этого не знать! Мы все погибнем! Мы уже мертвы!

– Довольно, капитан, сэр! Вы еще живы, – оскалился Коул. – И я жив, и, видит Бог, пока я жив, русские не пройдут дальше этого холма! А пока поднимайся, командир, нужно найти надежное укрытие! Бегом, черт тебя дери!

О субординации и уставах все давно позабыли в том аду, что разверзся на позициях батальона морской пехоты. Рота Мартинеса вела бой не более полутора минут – ровно столько, сколько потребовалось русским наводчикам, чтобы расстрелять в упор все до единой бронемашины, ответным огнем способные разве что поцарапать броню казавшихся неуязвимыми танков Т-80. Та же участь постигла и соседей, из которых больше всего внимания враг "оказал" противотанковым комплексам, жестоко отомстив за первые, почти случайные успехи их расчетов. Стрелки с переносными ракетными комплексами "Джейвелин" успели дать один нестройный залп, поразив два или три вражеских танка, но чтобы сдержать натиск противника, этого оказалось слишком мало, и очереди спаренных пулеметов смели храбрецов-морпехов, а танки продолжили свое неумолимое движение.

– Где же авиация? – Мартинес, которого старшина роты почти тащил на себе, другой рукой придерживая массивный раструб ручного гранатомета SMAW, с надеждой взглянул на небо, затянутой клубами черного дыма. – Где штурмовики и вертолеты?!

– К черту авиацию, – прорычал сквозь зубы Бенджамен Коул, согнувшийся вдвое под тяжестью своего командира. Вокруг рвались снаряды, над головой свистели пули, с визгом резали воздух осколки, и старшина роты думал пока только об одном – как отыскать надежное укрытие, где оба они хотя бы не станут жертвами шальной пули, наугад выпущенной каким-нибудь русским молокососом. – Сюда, в эту воронку! Здесь не достанут!

Противник, сам не желая этого, отрыл неплохой окоп, как раз вместивший двух человек в полном снаряжении. Энрике Мартинес скатился на дно воронки, а старшина уже рвался наверх, вскидывая на плечо гранатомет.

– Назад, – хрипло крикнул вслед своему бойцу командир роты. – Назад, не высовывайся! Это приказ, сержант!