Пилот коснулся рычага, и геликоптер, из под коротких крыльев которого топорщились разнокалиберные ракеты, оторвался от палубы, медленно поднявшись в зенит. Молотя воздух широкими лопастями несушего винта, геликоптер, набирая высоту, прошел над огромной, просторной, точно футбольное поле, полетной палубой десантного корабля. Мелькнули плотно, борт к борту, стоящие внизу многочисленные транспортные машины, тяжелые СН-53Е "Супер Стэльен и СН-46Е "Си Найт", одинаково серые, с едва заметными обозначениями эскадрилий, нанесенными черным цветом.

На борту "Уоспа" царила напряженная суета. К вылету разом готовилось несколько геликоптеров – батальон морской пехоты, еще даже не вступив в бой, требовал бесперебойного снабжения топливом, провизией, питьевой водой. Однако экипажи четырех "Супер Кобр" ждало нечто большее, чем обычный челночный вылет. Вертолету, к которому были готовы присоединиться еще три машины, предстояло совершить полет над чужой территорией – с высоты пяти тысяч футов далекий берег едва угадывался на востоке – всей своей мощью обрушившись затем на головы русских, что атаковали сейчас морских пехотинцев.

У экипажа, укрытого плоскими, в точности как стенки аквариума, панелями остекления фонаря кабины, было достаточно "гостинцев" для врага – восемь ракет "Хеллфайр" с лазерным наведением дополняли неуправляемые реактивные снаряды FFAR, да и трехствольная пушка М197 калибра двадцать миллиметров на подфюзеляжной турели была серьезным аргументом в любом споре. Оставалось только отыскать русских и прикончить их – сущий пустяк для умелых пилотов.

– Я "Кобра-один", ложусь на боевой курс!

Вертолет, заложив плавный вираж, развернулся сплющенным носом на восток, направившись к суше. Впереди было почти полтора часа полета над враждебной землей, а затем – бой, исход которого никому не дано было предугадать. Над головами пилотов промчались, оставив за собой прерывистые росчерки следов инверсии, два штурмовика AV-8B "Харриер" – дозвуковым машинам потребуется всего полчаса, чтобы очутиться над полем боя, но все понимали, что и за эти полчаса немало хороших американских парней станут холодными трупами.

Приказ адмирала Уинстона Битти, едва тот получил сообщение о стычке с русскими в глубине степей, был краток и ясен:

– Всю авиацию – в воздух! Раздавите ублюдков!

Десантный корабль "Уосп" при всей схожести с авианосцем не имел и десятой доли огневой мощи последнего. Большая часть из базировавшихся на нем трех десятков вертолетов являлась десантными машинами. Огромные, точно вагон, "Супер Стэльены", менее вместительные "Си Найты" или юркие "Ирокезы" были хороши при переброске людей с палубы на берег, но в бою толку от них не было. Все, что мог противопоставить адмирал русским танкам – четыре "Супер Кобры" из звена огневой поддержки, и столько же "Харриеров". Сейчас, когда русская авиация была уничтожена, часто прямо на собственных аэродромах, не было смысла оставлять самолеты для прикрытия десантных кораблей, и потому адмирал Битти рискнул, бросив в атаку все силы. Но этих сил было недостаточно.

– Адмирал, сэр, связь установлена, – сидевший перед консолью радиостанции энсин почтительно взглянул на командующего. – Генерал, Камински, сэр!

Командир Десятой легкой пехотной дивизии ответил на вызов с "Усопа", находясь на борту воздушного командного пункта Е-8С, как раз отстыковавшегося от "летающего танкера" КС-135А. заправщик ушел в направлении турецкой границы, а "Джойнт Старс" продолжил кружить над седым хребатми Кавказа.

– Генерал, сэр, у нас опасная ситуация, – произнес, по-бульдожьи выпятив челюсть, адмирал Битти. – Мои парни, высадившиеся на русский берег, оказались лицом к лицу с превосходящими силами противника, с танковыми и механизированными частями. Без поддержки с воздуха они не выдержат лобовую атаку, генерал, а наши возможности весьма ограничены. Я бросил в бой все, что есть, но этого мало. Нам нужна ваша помощь, поддержка Военно-воздушных сил, генерал!

– Боюсь, авиация нужнее нам в долине Терека. Три русские дивизии рвутся на юг, к Грохному, наземных сил недостаточно, чтобы остановить их наступление. У меня на счету каждый самолет, адмирал.

Нахмурившись и с трудом сдержав злобный рык, Уинстон Битти с нажимом произнес:

– Мои парни как раз оттягивают на себя часть тех сил, что наступают на Грозный. И, поверьте, генерал, они не отступят, но я не хочу потерять своих людей напрасно. Вы не можете бросить нас сейчас, генерал!

– Мэтью Камински колебался недолго, понимая, что морские пехотинцы рискуют сейчас жизнями только для того, чтобы остались живы его люди, бойцы легкой пехоты, готовые встретить таранный удар сотен русских танков в ставропольских степях.

– Я постараюсь направить на ваш театр боевых действия часть сил, адмирал, – решился командующий Десятой пехотной дивизией. – Возможно, две или три эскадрильи – большего я не могу позволить, как бы вы ни просили. Обещаю, я не оставлю ваших парней, Уинстон. Помощь придет!

У адмирала не было причин не верить слову Мэтью Камински, но обещания не могли заменить штурмовики и боевые вертолеты, которые были нужны над полем боя прямо сейчас.

Противотанковый взвод моторизованного батальона морской пехоты оказался на острие вражеского удара. Четыре самоходных противотанковых комплекса LAV-AT заняли фронт шириной полмили, укрывшись за гребнем холма так, что на виду оставались только массивные пусковые установки управляемых ракет. Прильнувшие к окулярам прицелов наводчики до рези в глазах вглядывались в горизонт, и увидели, наконец, столбы пыли, взметенной гусеницами боевых машин.

– Три бронемашины БМП-2, – сообщил оператор, совмещая перекрестье прицела с силуэтом ближайшей цели. – Дальность пять миль, движутся прямо на нас!

– Это разведка русских. Взвод, боевая готовность! Ракеты к бою!

В корпусе каждой из самоходных установок находилась массивная турель на две управляемые ракеты "Тоу-2", и сейчас эти громоздкие сооружения находились в боевом положении. Наводчики не выпускали цели из захвата, сопровождая приближавшиеся к позициям морской пехоты русские бронемашины, держа пальцы на кнопках пуска.

– Дистанция – две мили! Готов открыть огонь!

– Пуск!

Четыре ракеты BGM-71D почти одновременно покинули транспортно-пусковые контейнеры, и умчались к целям, разматывая за собой тонкие кабели, намертво связывавшие управляемы снаряды с боевыми машинами. Наводчики лишь продолжали удерживать прицельные маркеры на силуэтах БМП, а все остальное было уже заботой компьютеров – вычислительные машины постоянно отслеживали ракеты по инфракрасным лампам-трассерам, и по проводам непрерывным потоком мчались корректирующие импульсы, удерживавшие ракеты на верном курсе.

– Есть контакт! Цель поражена!

Две бронемашины вспыхнули одновременно – первая ракета, направляемая пропущенным сквозь оптику прицела бесстрастно-сосредоточенным взглядом наводчика, угодила в лоб, во вторую попали сразу два управляемых снаряда, и морпехи несколько секунд могли наблюдать впечатляющий фейерверк. Детонация боекомплекта вызвала взрывы чудовищной силы, разворотив изнутри корпуса бронемашин, вырывая листы стали по сварным швам. Но последняя БМП-2 оставалась на ходу, более того – без повреждений. Ошибся ли наводчик, или система управления ракеты дала сбой, но снаряд "Тоу-2" прошел мимо, подарив экипажу несколько секунд жизни.

– Огонь по цели номер три, – командир взвода видел, что уцелевшая БМП, выстреливая во все дымовые гранаты, попятилась назад, грозно ворочая низкой башней. – Пуск!

На этот раз наводчики действовали с ювелирной точностью, вогнав в борта русской бронемашины сразу три ракеты, буквально разорвавшие защищенную тонкой броней лишь от пуль и осколков БМП-2 на куски. Но эфир уже пронзила радиограмма – первая ошибка наводчиков оказалась фатальной, русская разведка, погибая под кинжальным огнем, успела предупредить об опасности. И реакция последовала немедленно.