Погруженный в свои мысли, весьма тревожные, Алексей на какие-то мгновения потерял контакт с реальностью. Механически переставляя ноги, кивая приятелям, отвечая на приветствия младших по званию, полковник не замечал происходящего вокруг. И тренированное сознание офицера не сразу смогло вычленить вплетавшийся в общий шум, создаваемый множеством голосов, гулом работающих двигателей, новый звук, резкий, стремительно нараставший. И только в тот миг, когда над головой раздался протяжный вой стабилизаторов, Алексей встрепенулся, сбрасывая с себя странную апатию. Но ни бежать, ни спрятаться, офицер уже не смог – крылатая смерть застигла его, как и сотни других людей, сгрудившихся в центре равнины, врасплох, не оставляя ни единого шанса.

Командир истребительной эскадрильи ВВС США, лично возглавивший два звена, нацелившихся на лагерь русской дивизии, мог поставить себе "отлично". Атака словно развивалась по заранее согласованному обеими сторонами сценарию. Четверка стремительных F-16C "Файтинг Фалкон" подошла к цели, прижимаясь к земле, пропуская над головами лучи радаров, обшаривавших небо – глупо было бы полагать русских полнейшими кретинами, хотя здесь, на своей территории, и можно было пренебречь некоторыми мерами безопасности. И все же командир эскадрильи не хотел рисковать, нарвавшись на шквал зенитного огня, если хоть одна из машин ударной группы появится на экранах вражеских локаторов.

Навстречу пилотам, прижимавшим истребители к вздыбившейся пологими холмами земле, мчалась степь, уже успевшая покрыться свежей зеленью трав и начавшая выгорать под палящими лучами солнца. Ровный рельеф местности, с одной стороны, лишал возможности укрыться от находившихся внизу наблюдателей за складками холмов, но, с другой стороны, не стоило опасаться столкновения с землей из-за незначительных ошибок в пилотировании, допустить которые могли даже самые опытные летчики.

Они мчались, лишь немного уступая звуку, едва не цепляясь брюхом несущих полную боевую нагрузку машин за сточенные ветром гребни невысоких холмов и пригорков, поросших бурой степной травой. Ударная группа, всего четыре машины, брошенный в неравный бой против целой дивизии, тысяч тонн брони, вышла к цели, сохраняя полное радиомолчание. Лишь внезапность могла обеспечить успех атаки при столь явном неравенстве сил, но вот пришел час, чтобы заявить о себе.

– Всем внимание, отмена радиомолчания, – произнес командир эскадрильи, чей истребитель возглавлял строй, чтобы первым вступить в бой, но первым же, если что-то пойдет не так, нарваться на зенитный огонь противника. – Боевое построение! Оружие к бою!

Группа немедленно перестроилась, разворачиваясь редкой цепью, и теперь истребитель командира оказался на правом фланге ее, опять-таки, ближе всех к цели, хаотичному скоплению брезентовых палаток, походивших издали на шатры каких-нибудь древних кочевников, устроивших привал в степи, прежде чем сойтись в бою с ожидавшими их впереди врагами. Вот только враг не стал тянуть время, сделав первый ход сам.

– Пять миль, – сообщил командир, зная, что его услышал каждый из следовавших рядом, крыло в крыло, пилотов, которых, наверное, уже начинал колотить нервная дрожь – для всех них без исключения это был первый настоящий бой. – Готовность двадцать секунд!

– Есть двадцать секунд! Оружие к бою готово!

– Подняться на тысячу футов, – последовал новый приказ. – Форсаж!

– Есть тысяча!

Истребители, преодолевая силу земного тяготения, взмыли вверх, сразу становясь видимыми для любых радаров, но теперь они оказались так близко от цели, что противник, увидев опасность, уже никак не смог бы защититься от нее. Двадцатитомные "Боевые соколы", выплевывая из турбин длинные языки пламени, с грохотом промчались над рядами палаток, меж которых суетились едва различимые с такой высоты человечки, и тогда командир группы отдал самый ожидаемый приказ:

– Огонь! Сбросить бомбы!

Львиную долю из тех пяти с четвертью тонн, что нес каждый из F-16C, составляли топливные баки – цель находилась практически на пределе дальности полета, а полагаться только на "летающие танкеры" все же оставалось слишком самонадеянно. Но на узлах подвески было достаточно места, и потому, в тот миг, когда истребители оказались над скоплением палаток, из-под плоскостей к земле, врезаясь в воздух перьями стабилизаторов, рухнула завывающая смерть. И спустя мгновение внизу поднялась огненная стена взрывов, огненным валом прокатившихся по бивуаку, сметая все на своем пути.

– Второй заход, – приказал окончательно поверивший в свою счастливую звезду командир группы, легко наклоняя рычаг управления самолетом. – Проутюжим их, как следует!

Четверка истребителей на секунду замерла на фоне пылающего солнечного диска, неразличимая для глаз тех, кто находился на земле, а затем стая стальных соколов, окончательно уподобившихся стремительным хищникам небес, вновь обрушилась на цель.

Все произошло внезапно, так, что Алексей Басов просто не успел понять, отчего вдруг все вокруг закричали, бросившись со всех ног врассыпную. А затем думать, сопоставляя факты, уже стало попросту поздно. Стремительная тень, размазавшись по земле, скользнула по рядам палаток, и лишь спустя несколько секунд ее настиг гул реактивных турбин. Но этот звук, от которого закладывало уши, тотчас потонул в грохоте взрыва – сброшенные прошедшим над лагерем на предельно малой высоте бомбы достигли земли.

Сильный удар оторвал полковника от земли, бросив его лицом вперед. казалось, вздыбилась сама земля, сбрасывая с себя копошившихся, точно муравьи, людей. Все вдруг перемешалось, и в реве взрыва, точно в рыке разъяренного великана, потонули полные боли крики раненых и предсмертные вопли тех, кому повезло меньше.

Алексей Басов ударился об утрамбованную до каменной твердости землю со всего маху, так что из легких выбило весь воздух. Открыв рот во всю ширь, полковник пытался сделать вдох, втягивая в себя пепел и дым, неловко пробуя подняться хотя бы на четвереньки, и когда это удалось, офицер увидел чудовищную картину. Полдюжины пятисотфунтовых бомб "Марк-82" легли кучно, почти точно в центре лагеря, и взрывная волна, за которой следовал рой осколков, смелая штабную палатку, опрокинув еще несколько стоявших рядом. Всюду куски окровавленной плоти, перевернутые кверху гусеницами бронемашины – взрыва бомбы весом без малого двести тридцать килограммов с лихвой хватало, чтобы подбросить четырнадцатитонную БМП на несколько метров.

– О, черт, – Басов, чувствуя, что земля уходит из-под ног, все же сумел подняться, выпрямившись во весь рост. Голову тотчас сжало, будто в тисках, и полковник обхватил ее обеими ладонями. – Суки!

Полковник стоял, шатаясь, среди разрухи и хаоса. На месте штабной палатки зияла еще дымившаяся воронка глубиной не меньше двух метров. Глупо было бы надеяться, что после этого кто-то здесь мог остаться в живых, если уж в радиусе сотни метров не было теперь ни одного человека, не получившего хотя бы легкое ранение разлетевшейся веером шрапнели осколков. Но на этом еще ничего не закончилось – сверкая обшивкой в лучах почти уже достигшего зенита солнца, самолет – Басов смог распознать американский истребитель F-16 "Файтинг Фалкон" – уже выполнял новый заход, опять нацеливаясь на скопление палаток и простых брезентовых тестов.

– Тревога, – захрипел, выталкивая застрявший в горле ком пыли, Басов, не сводивший взгляда со стремительной крылатой машины, снизившейся до каких-то ничтожных пятидесяти метров. – Воздух!

Вокруг еще мало кто понял, что произошло – в лагере, где было полно снарядов, патронов и просто взрывчатки из хозяйства саперных рот, запросто что-то могло взлететь на воздух и без посторонней помощи. И все же расчет зенитно-ракетного комплекса "Стрела-10", пусковая установка которого заняла позицию вблизи штаба, уже бежал к боевой машине, легкому гусеничному транспортеру МТ-ЛБ, над десантным отделением которого возвышалась тумба с контейнерами, скрывавшими в себе управляемые ракеты. Всего минута – и ракетный комплекс будет готов к бою, посылая навстречу воздушному противнику огненные стрелы ракет, а это значит, сражение пойдет совсем по иным правилам.