– Я полагаю, необходимо воздержаться пока от каких-либо действий, даже от конкретных заявлений, – убежденно произнес Энтони Флипс, разгуливая по кабинету, сопровождаемый взглядами собравшихся по приказу Мердока чиновников, политической элиты Америки. – У нас недостаточно информации для принятия решений.

– Пока мы медлим, наблюдаем, может измениться очень многое, – недовольно заметил президент. – Мне плевать на короля, господа! Если Абдалла не способен удержать власть в своей стране, значит, он плохой правитель, и королевству станет лучше без него. Но нефть, аравийскую нефть, мы не можем позволить себе потерять!

– В любом случае, нужно быть готовыми действовать, – непререкаемым тоном заявил Натан Бейл, чувствуя, что должен сказать хоть что-то сейчас, поддерживая свой статус. – Нужно отдать необходимые распоряжения нашим войскам, дислоцированным в зоне Персидского залива, господин президент, повысить их боевую готовность. Раз арабы просят о помощи, отказывать им неловко.

– И против кого мы бросим морскую пехоту, Натан? – усмехаясь, поинтересовался глава госдепартамента.

Пожалуй, ни у кого в эти минуты не было готовых ответов на сыпавшиеся градом вопросы. Ни у кого, исключая лишь Реджинальда Бейкерса. Но глава АНБ не торопился делиться соображениями даже с теми, с кем он был повязан участием в воплощении "Иерихона".

– А чем мы располагаем в данном регионе, – поинтересовался вдруг Джозеф Мердок у министра обороны, не покидавшего Белый Дом уже, наверное, сутки, с самых первых мгновений начала операции "Доблестный удар". В прочем, связываясь по кодированной линии с Пентагоном – а при желании мог дозвониться идо генерала Стивенса, руководившего наступлением с переднего края – Джермейн был вполне осведомлен по всем интересующим его шефа вопросам. – Какие силы можно реально задействовать, если саудовцы обратятся за помощью прямо, без намеков, и если помощь потребуется немедленно?

– Четвертая механизированная дивизия, расквартированная в окрестностях Багдада, раздавит так называемую саудовскую армию, если у арабов хватит глупости встать на пути наших танков, за час, после чего прямым маршем двинется на Эр-Рияд, – не без гордости, довольный тем, что может лишний раз внушить президенту уверенность в собственных силах, сообщил, не мешкая ни минуты, глава военного ведомства. – Но гораздо быстрее в столице королевства окажутся наши "маринеры". Вертолетам, взлетевшим с палуб десантных кораблей, дрейфующих в Персидском заливе, потребуется пара часов, чтобы доставить в Эр-Рияд экспедиционный батальон морской пехоты, две с лишним тысячи бойцов, правда, без тяжелого вооружения – танки "Абрамс" и бронетранспортеры все же вынуждены будут двигаться своим ходом. И, если обеспечить мощную воздушную поддержку, высадка пройдет идеально, господин президент!

– Неплохо, – удовлетворенно усмехнулся Джозеф Мердок. – Весьма неплохо. Значит, мы способны не просто вмешаться в ситуацию, но и радикально на нее повлиять. И все же, присоединяясь к господину Флипсу, хотелось бы задать вопрос всем присутствующим – против кого мы направим войска, если не останется иного выхода?

– Полагаю, все зависит от масштабов мятежа, – пожал плечами Натан Бейл. – Если взбунтуется какой-нибудь батальон или полк, у короля останется достаточно лояльных войск, чтобы и без нашего вмешательства разобраться со смутьянами, кого надо отправив на эшафот. Мы же, разумеется, поддержим правящего монарха, и на словах, и, если сочтем нужным, исходя из обстановки, также на деле. Ну, а если мы увидим, что против короля выступили действительно серьезные силы, если мятеж возглавит кто-то из принцев, представители высшего руководства страны, и тем более его поддержит духовенство, то проще будет помочь скинуть Абдаллу с трона, заверив нового правителя, кто бы им ни стал, в своей дружбе.

Президент Мердок согласно кивал в такт лившимся свободно и уверенно словам своего советника по безопасности. В большой политике – а политика, творимая самой могущественной на планете державой, иной быть и не могла априори – нет места красивым жестам и высоким чувствам. Лицемерие, холодный расчет, предательство, ели нужно – вот арсенал настоящего дипломата. И коли уж предстоит пожертвовать жизнями своих сограждан, жизнями солдат, бросив их в пекло чужой войны, необходимо сделать все, чтобы кровь их пролилась не напрасно. А уж в этом деле у помощников американского главы опыта было предостаточно.

– Возможно, мятеж инспирирован наиболее радикально настроенными людьми в окружении короля, – как бы невзначай промолвил Бейкерс, и взгляды всех собравшихся в Овальном кабинете немедленно сошлись на руководителе АНБ. – Их не устраивает мягкость политики Абдаллы. Вместо того, чтобы твердо стоять на своем, король ведь послал к нам своего эмиссара для переговоров…

– Чертовски результативных, – раздраженно воскликнул Энтони Флипс. Госсекретарь еще оставался под впечатлением от встречи с арабским принцем: – Если уж он не желают идти на попятную, какой смысл в этом глупом спектакле?

– Король желает сохранить лицо, и при этом очень не хочет всерьез с нами ссориться, – усмехнулся Реджинальд Бейкерс. – Поверьте, Энтони, это очень трудно, вот так балансировать между войной с нами и войной с собственным народом, который умелые лидеры, играя на религиозных чувствах, без лишних усилий поднимут на бунт, сметя правящего владыка в один миг. Визит принца Аль Джебри – крик о помощи, который мы, каюсь, услышали слишком поздно.

– В конечном итоге, господа, не имеет значения для нас, кому достанется власть, – прервал шефа АНБ президент Мердок. – Мой советник прав – мы поддержим того, кто окажется сильнее, ведь ввязываться в еще одну безнадежную войну сейчас граничит с самоубийством. Но если возникнет угроза нашим интересам, если оппоненты короля продемонстрируют еще более непримиримую позицию, необходимо обратить против них всю мощь Соединенных Штатов, и, клянусь Господом, я сделаю это, пусть даже придется сравнять с землей чертову Мекку и Медину ядерными боеголовками!

– Но что же делать нам, военным? – напомнил о себе Роберт Джермейн. – Пока вы здесь вырабатываете стратегию, господа, наши командиры в Ираке и других странах региона должны получить четкие указания.

– Держите войска под ружьем, – решил, подумав мгновение, президент. – Думаю, скоро ситуация станет более ясной, и мы сможем уверенно выбрать цель. Пока же пусть наши солдаты просто будут готовы к бою, а с кем именно – мы решим в ближайшее время.

Министр обороны лаконично кивнул, выражая согласие с принятым решением. Роберт Джермейн не был профессиональным военным, но, переняв многое от своих подчиненных, предпочитал определенность и ясность во всем, выбирая действие, но не пассивное ожидание. И не важно, в конечном итоге, что делать, только бы не оставаться на месте, получив возможность изменить хоть что-то. В любом случае, министр, несмотря на высокий пост, был избавлен от необходимости принимать решения – это оставалось уделом того, кто находился на самой вершине пирамиды власти, чему Джермейн был вполне рад – оставаясь не более, чем исполнителем, пусть и высокопоставленным. А потому теперь, когда цель была выбрана, пусть и с оглядкой, оставалось лишь приказывать, не сомневаясь в исполнительности тех, кто стоял рангом ниже главы военного ведомства.

Роберт Джермейн не медлил, и ворох слов, навсегда оставшихся в стенах Овального кабинета, уже спустя час, миновав подземелья Пентагона, превратился в четкие, резкие и точные, словно выстрел, приказы, в мгновение ока обогнувшие полмира. Командир десантного вертолетоносца, крейсировавшего всего лишь в трех милях от побережья катара, прочитав донесение, только нахмурился – кэптен знал, что на севере, не столь уж далеко от теплых вод Персидского залива, уже идет война, и очередная авантюра не казалась опытному офицеру здравой идеей. Но и он был лишь исполнителем, не смевшим открыто выказывать свои сомнения, и уж, тем более, недовольство.