Стальная лавина, заставляя саму землю судорожно вздрагивать, неумолимо продвигалась вперед, и то, чему удавалось уцелеть под шквальным огнем, неминуемо гибло под гусеницами, монотонно вдавливавшими в бетон все, что оказывалось на пути стальных монстров, движимых холодной волей уже отрекшихся от самих себя людей. Учащенно бились сердца танкистов, прильнувших к окулярам прицелов, и в такт им пульсировало пламя в цилиндрах дизелей шестисотдвадцатисильных В-55У, толкая вперед боевые машины. Ничто не могло устоять перед этой атакой, и то, что противник бежал, вовсе не казалось проявлением трусости – просто и американцы тоже, на животном, бессознательном уровне, очень хотели жить.

Выкатываясь на летное поле, танки разворачивались цепью, медленно надвигаясь на позиции противника, тщетно огрызавшегося огнем. Сергей Буров видел, как к двигавшемуся на правом фланге боевых порядков танку устремилась, превратившись в огненный росчерк, стелящийся над землей, реактивная противотанковая граната. Какой-то американец, рискнув, смог подобраться к цели на считанные десятки метров, выстрелив в упор из портативного М136.

Преодолев ничтожна малую дистанцию кумулятивная граната боднула танк, ткнувшись в резинотканевый экран, опоясывавший боевую машину по бортам. Сноп огня, способный прожечь пятидесятисантиметровый лист закаленной стали, с легкостью прошел сквозь преграду, но вся заключенная в нем энергия уже оказалась рассеяна, и пламя лишь бессильно лизнуло броню, даже не сумев оплавить ее. Танк, взахлеб плевавшийся огнем, продолжил движение, а второй попытки у стрелка уже не оказалось.

Экипаж быстро обнаружил угрозу. Низкая башня плавно развернулась, поводя длинным стволом орудия, благодаря стабилизатору могущего вести точный огонь и на полной скорости даже при движении по бездорожью. Но оружие не понадобилось – спаренный пулемет выплюнул в сторону гранатометчика град свинца, косой прошедшего по взлетной полосе, превратившейся в поле боя. Тяжелые пули рвали плоть на куски, пронзая кевларовую ткань бронежилетов и касок. Огненный поток смел вражеских солдат, а те, кто все же уцелел, без промедления бросились бежать, пытаясь спасти свои жизни. Но отступать было некуда – горстка десантников оказалась на чужой земле среди врагов, и всюду, куда бы ни кидались утратившие боевой дух американцы, они натыкались только на стену беспощадно разящего огня.

– Глупцы, – покачал головой генерал Буров. – Они уже проиграли этот бой. Безумцы!

Кольцо сжималось. Танки, образовав гигантский серп, уже рассекли боевые порядки, когда с небес вдруг хлынул огненный дождь. Одна за другой, вспыхнули, останавливаясь, словно внезапно наткнулись на невидимую и нерушимую преграду, три боевые машины. Буров видел, как люки одной из них распахнулись, и наружу выбрались два человека, две крохотные фигурки в темных комбинезонах, и спину одной из них охватило пламя. Треск пулеметной очереди не был слышен в общем грохоте, но генерал увидел, как пули выбили искры из брони, наискось перерезав человеческие тела, и танкисты повалились под гусеницы своего танка, не сумевшего защитить доверившихся ему людей.

– Черт возьми, – выругался, не веря своим глазам, командующий, в полной беспомощности наблюдая, как останавливается один танк за другим. – Ублюдки!

Американцы все же показали зубы в тот миг, когда победа казалась достигнутой.

Оборона батальона перестала существовать спустя минуту после атаки. Линия фронта, зыбкая, непрочная, скорее воображаемая, нежели существующая реально, прогнулась, и лопнула, словно не выдержавшая напряжения пружина.

– Стоять, – полковник Макгуайр ударов в грудь сбил с ног бросившегося на своего командира бойца. Лишь в тот миг, когда десантник растянулся на бетоне, и боль пронзила его тело, во взгляде его вновь появилась какая-то осмысленность. – Стоять, я сказал! Куда? Все на позиции! Огонь из всех стволов!!! Остановите их!

Русские танки, рыча дизельными двигателями, лязгая гусеницами, выплевывая из выхлопных труб клубы черного дыма, неумолимо надвигались, круша все, что оказывалось на их пути. Треск пулеметных очередей и отрывистый рев орудий, выбрасывавших из своих жерл снаряд за снарядом, буквально вгрызавшиеся в позиции десантного батальона, слились в погребальную песнь, и люди, не выдержав, дрогнули.

Солдаты бежали, и только горстка упрямцев, не понимавших очевидного, еще пыталась сопротивляться. Десантники палили по приближающимся танкам и пулеметов и штурмовых винтовок, будто так могли остановить стальной поток. Эндрю Макгуайр насчитал не меньше дюжины танков, прежде, чем сбился со счета. Дюжина только в первой линии, а следом за ними появлялись все новые и новые боевые машины.

– Полковник, сэр, нам не остановить их, – командир роты "Альфа", выпучив полные ужаса глаза, подскочил к Макгуайру. – Нас сомнут! Нужно отступать!

– Какого черта, – рявкнул командир батальона. – Куда? Держать оборону, мать вашу! Развернуть противотанковые ракеты!

У полковника даже на мгновение не возникла мысль об отступлении – бежать было некуда, и это знал с самого начала каждый из его бойцов, все до единого. С той секунды, когда десантники ступили на эту землю, на усыпанное пеплом летное поле грозненского аэродрома, у них не было пути назад, и потому Эндрю Макгуайр желал только одного – побеждать. И для этого в его распоряжении было достаточно средств.

– Стоять, – орали, кривя рты, сержанты, выглядевшие не мене безумными, чем их подчиненные. – Занять оборону! Держать строй, вашу мать! Открыть огонь!

Приведенные в чувство злой руганью своих командиров бойцы остановились, спешно оборудуя хоть какое-то подобие позиций. Навстречу приближавшимся танкам выступили расчеты противотанковых ракетных комплексов "Джейвелин". Стрелки, взвалив на плечо прицельно-пусковые устройства с установленными на них цилиндрическими контейнерами, заключающими в себе надежно упакованные, точно консервы, ракеты. А рядом замерли вторые номера, баюкая, точно любимое дитя, запасные контейнеры.

Прильнув к видоискателям прицелов, десантники навели оружие на приближавшиеся, плюясь огнем во все стороны, танки, и когда тепловые головки наведения ракет захватили цели, разом нажали на кнопки пуска.

– Огонь!

Стартовые двигатели вытолкнули из транспортно-пусковых контейнеров управляемые снаряды, уводя их на безопасное для стрелков расстояние, и уже там запустились маршевые двигатели. Ракеты, за доли секунды набирая скорость триста метров в секунду, взмыли вверх, чтобы, достигнув высоты в полторы сотни метров, спикировать на казавшиеся их инфракрасным "глазам" громадными при взгляде сверху цели. Над летным полем пролился огненный дождь.

Танк Т-62М, несмотря на модернизацию, существенно поднявшую его боевой потенциал, был порожден минувшей эпохой, эпохой подготовки к совсем другой войне. Дифференцированная защита считалась важнейшим достижением оборонной мысли, и потому вся основная толща брони у этих боевых машины оказалась сосредоточена во фронтальной проекции, которой не страшны были даже гиперзвуковые "иглы" подкалиберных снарядов. А вот крышу прикрывал ничтожно тонкий слой закаленной стали. Именно туда и метили обрушившиеся с небес, точно кара Господня, ракеты.

Система наведения комплекса "Джейвелин" не нуждалась в постоянном целеуказании – раз "увидев" цель, тепловые головки самонаведения управляемых ракет запоминали ее, позволяя стрелкам, установив на пусковые устройства снаряженные контейнеры, атаковать следующую мишень… или просто бежать, пока их не настиг ответный огонь. Ракеты, набрав максимальную высоту, пикировали к земле, почти входя в штопор, чтобы огненными каплями коснуться покатой крыши башен медленно ползущих вперед танков. Каждая ракета несла по два заряда, ибо была рассчитана на поражение самых современных танков, оснащенных всеми возможными комплексами защиты. И старые Т-62М после этого оказались далеко не самыми сложными целями.