– Полковник, сэр, – заместитель Макгуайра, как и многие, не могущий сейчас сдержать радость, встал перед командиром. – Сэр, выгрузился артиллерийский дивизион.

Причины для радости были – шесть легких гаубиц М119 калибра сто пять миллиметров на порядок поднимали огневую мощь десанта. Расчеты уже суетились вокруг своих орудий, освобождая их от сетей, подтаскивая ящики со снарядами. Несколько минут – и батарея будет готова к бою, и русских, если они и впрямь повторят попытку, встретят уже не только автоматные очереди. Несколько минут, вот и все, что было нужно. Но этих минут не было.

Пять "Чинуков" уже уходили ввысь, выполнив свою задачу и взяв курс на Тбилиси, где им предстояло лишь вновь принять на борт груз, чтобы опять вернуться сюда. Пилоты шестого вертолета как раз успели избавиться от орудия, когда в борт низко зависшему над посадочной площадкой геликоптеру ударил прилетевший издалека снаряд. Огромный вертолет мгновенно завалился на бок, обламывая широкие лопасти винтов о выщербленный бетон, и покатился по взлетной полосе, вспыхнув, точно спичка.

– Дьявол, что это? – Макгуайр ошеломленно вертел головой по сторонам. – Какого черта?

На глазах полковника под фюзеляжем вертолета погиб целый взвод, бойцы, оказавшиеся ближе всех к зоне высадки и не успевший бежать, спасая свои жизни. Пламя взвилось в зенит, пожирая массивный корпус геликоптера, а люди, стоявшие вокруг, смотрели на огонь, точно зачарованные. Никто не думал бежать, никто не видел опасности, пока в гуще десантников не разорвался снаряд, разбрасывая вокруг окровавленные куски тел.

– Танки, – раздались истошные крики, полные страха и растерянности. – Танки!

Русские на мгновение дали повод поверить в свое поражение, свою слабость, но сейчас сполна рассчитались за это. Не веря своим глазам, полковник обернулся, увидев, как на летное поле выбираются приземистые громады боевых машин, выстраиваясь не цепью – каким-то серпом, призванные рассечь оборону десанта, обрекая на верную смерть несколько сотен американцев. Они ползли с кажущейся неторопливостью, плюясь во все стороны смертоносным огнем, и вот уже бойцы, увидев, какого противника послала им судьба, один за другим бросали позиции, убегая без оглядки.

– Господи, – прошептал Эндрю Макгуайр, с невозможным спокойствием наблюдая, как осколки и пулеметные очереди выкашивают его людей. – Боже мой!

В эту секунду полковник и сам перестал верить в то, что война может закончиться его победой, победой его страны. Противник нанес удар, которого от него трудно было ожидать.

Стальная волна медленно, сметая все на своем пути, катилась по летному полю, скрежеща по бетону гусеничными траками. А впереди катился огненный вал, сплошная стена разрывов, поглощавшая все, что успел подготовить враг. Оборона американского десанта перестала существовать уже спустя несколько минут, и заслуга в этом досталась технике, давно уже не принимавшейся никем всерьез.

Средний танк Т-62 трудно было назвать современным оружием сейчас, в начале не нового века даже – нового тысячелетия, эпохи электроники и высоких технологий. Эта боевая машина, продолжив эволюционную линию русских танков, заслуживших себе славу на полях сражений последней большой войны, завершившая эту линию, заняла достойное место в истории оружия и войн, оставив след своих гусениц на дорогах многих стран и континентов, оставшись в памяти тысяч танкистов как надежная, неприхотливая, предельно простая в эксплуатации, но ныне место ей было в музее. Так мог сказать, уверенно, с видом знатока каждый… кроме тех, кому на себе пришлось ощутить всю мощь стальных монстров, прозванных Т-62.

– Мы раздавим их, – решительно произнес командир танкового батальона Сорок второй Гвардейской мотострелковой дивизии, перед тем, как нырнуть в черный провал люка, исчезая под толщей башенной брони. – Противник сложит оружие или они все погибнут до единого! Мы не подведем!

Шесть десятков боевых машин, первыми явившихся на призыв о помощи, исходивший от самого генерала Бурова, первыми вошедших в охваченный боем Грозный, не задерживаясь, тяжеловесно проползли по оцепеневшим в панике улицам разбуженного канонадой города, чтобы стальной лавиной прокатиться по летному полю, над которым еще не успел рассеяться дым многочисленных пожаров и не смолк гул турбин десятков вертолетов, волна за волной являвшихся с юга. Танковый батальон, брошенный в бой волей одного человека, командующего группировкой федеральных сил в Чечне, шел в атаку, и каждый из тех, кто трясся в тесноте боевых отделений не новых, потрепанных, потертых, но ничуть не утративших свою убийственную мощь танков, жадно хотел только одного – победы.

Сергей Буров, уже успевший сегодня доказать, что остался отличным солдатом, теперь полностью перевоплотился в заправского полководца, со стороны хладнокровно наблюдавшего за полем сражения, за тем, как претворяется в жизнь рожденный его сознанием замысел. Возможно, генерал и сам не прочь был бы вновь идти в бой, побираясь вслед за сметавшими все на своем пути громадами танков, один за другим выползавших на истерзанный взрывами, иссеченный осколками и обильно политый кровью бетон. Но делать это с развороченным бедром, туго перетянутым сейчас уже вновь намокшей от крови повязкой, было бы равносильно глупости. В конце концов, сегодня генерал Буров не прятался за спинами своих солдат, наравне с ними рисковав жизнью в неравной схватке, и теперь вполне заслужил это право – командовать, как и пристало настоящему офицеру.

А танки с обманчивой медлительностью катились по улицам, с ходу выползая на летное поле, к удивлению и ужасу всерьез решивших, должно быть, что они уже победили, американцев. На вооружении Сорок второй гвардейской дивизии стояло не самое новое оружие. Но против вооруженных только пулеметами десантников даже Т-62М, модернизированные, оснащенные новыми средствами связи – старые рации, в прочем, тоже неплохо справлялись со своим предназначением – улучшенной системой управления оружием, включавшей лазерный дальномер, резиновыми противокумулятивными экранами по бортам и дополнительной броней на башнях, придававшей последним "скуластый" вид, казались даже излишне мощными. Тем более чрезмерными выглядели сейчас управляемые ракеты "Шексна", противотанковые снаряды, запускаемые через ствол орудия – для них по ту сторону фронта достойных целей наверняка не могло быть. Все, что требовалось от танкистов – вести свои машины вперед, наматывая на шипованные гусеницы плоть бегущих в страхе врагов. У этой атаки не могло быть иного исхода.

– Им конец, – прошептал едва слышно Сергей Буров, когда над летным полем грянули звуки выстрелов, и первые снаряды выскользнули из стапятнадцатимиллиметровых стволов мощных танковых пушек У-5ТС. Генерал не сомневался – он видит начало своего триумфа.

Огненный вал прокатился по позициям американских десантников. Рвались, взметывая в небо куски земли и камня, восемнадцатикилограммовые осколочно-фугасные снаряды 3ОФ16, выброшенные из гладких труб орудийных стволов. Вгрызались в бетон, выбивая жалящее незащищенные лица и руки крошево, очереди спаренных пулеметов ПКТ, стучавших, не смолкая, вновь и вновь выплевывая в лица, в спины американцев горячий свинец.

– Бегут, – с кровожадной яростью промолвил генерал, увидев, как мечутся по полю под шквальным огнем фигурки в серо-зеленом камуфляже. – Они бегут! Это победа!

Танки шли в атаку, точно конная лава рыцарей, бесстрашных латников, грозно наставивших вперед прочные копья – длинные стволы мощных орудий. Пушки У-5ТС не имели механизмов заряжания, сообщавших иным орудиям скорострельность едва ли не как у пулемета, но мальчишки-заряжающие, запертые сейчас в тесноте боевых отделений, старались, как могли, вталкивая в казенники орудий, походившие на распахнутые пасти, снаряд за снарядом. Грохот орудий не смолкал ни на секунды, отдаваясь эхом близких разрывов, каждый из которых уносил еще чью-то жизнь.