Революционное движение РДТА возникло в Перу в середине 1980-х гг. Его возглавляли ультралевые интеллектуалы, университетские профессора, профсоюзные работники и наиболее радикальные коммунисты. Опираясь на идеи Че Гевары, они начали с террористических актов против североамериканских компаний. В дальнейшем эта организация занялась отъявленным бандитизмом: грабежом банков, похищением с целью выкупа крупных банкиров и бизнесменов и т. д. Вдали от населенных пунктов, в непроходимой сельве, были созданы опорные пункты, где обучали молодых рекрутов, в основном из числа неграмотных горожан, крестьян и индейцев.

Организация РДТА наносила стране большой материальный ущерб — отпугивала иностранных инвесторов и туристов. С приходом к власти президента Альберто Фухимори РДТА были нанесены мощные удары. Сотни террористов оказались в тюрьмах. Эти достижения принесли Альберто Фухимори завидную популярность в народе, так как тысячи ни в чем не повинных людей страдали от террористических актов. Партизаны стали терять поддержку даже среди самых обездоленных. Тем не менее оставшиеся на свободе члены РДТА, почувствовав, что почва уходит у них из-под ног, решили вновь заявить о себе, не только внутри страны, но и за рубежом. Так созрел план операции в Лиме.

Нестор Серпа Картолини, возглавивший группу захвата из 13 хорошо вооруженных боевиков, выдвинул несколько требований: освобождение из тюрем 300–500 боевиков РДТА и изменение экономического курса правительства.

Президент с первых же минут кризиса занял твердую позицию и заявил, что не пойдет ни на какие компромиссы с террористами.

Но переговоры все же состоялись. Все страны, чьи представители были захвачены, направили в Лиму специальных эмиссаров. Путь к решению проблемы нашли кубинцы. Они предложили бойцам РДТА беспрепятственный выезд на Кубу. Возможно, это был единственный выход из тупиковой ситуации.

Террористы сразу же заявили, что в случае штурма посольства они расстреляют всех заложников. Но далее боевики приняли разумные правила игры: через 4 часа после захвата резиденции они отпустили всех женщин и раненых. Позднее были отпущены дипломаты, в результате через 10 дней осады в здании посольства остались 103 заложника.

Боевики РДТА согласились на то, чтобы представители Международного Красного Креста доставили в здание посольства продукты, питьевую воду, медикаменты, несколько сотовых телефонов, разные вещи, вплоть до туалетной бумаги. Один из заложников справил в заточении свой 46-й день рождения. В связи с этим событием «местного значения» на захваченную территорию пропустили кондитеров с роскошным тортом. Так что для психологической связи между пленниками и боевиками были созданы все условия.

Президент Фухимори ездил в Токио и Гавану. Но переговоры неуклонно заходили в тупик. Долгие консультации, на которых ни одна из сторон ни на йоту не отступала от занятых позиций, дали потом право Президенту Перу заявить, что он «исчерпал все доступные ему возможности и резервы для мирного выхода из кризиса», в том числе и за столом переговоров.

С первых же дней после захвата резиденции японского посла велась тщательная подготовка операции по спасению заложников под кодовым названием «Чавин-де-Уантар» (так называется местность в Центральных Андах, где находятся остатки самой древней цивилизации в Перу). Для выполнения этой операции были привлечены отборные части перуанских коммандос, которые в пустынной местности начали отрабатывать тактику и методы возможного штурма.

Задача была неимоверно сложной. Здание посольства имело множество смежных комнат, лестниц, коридоров и переходов, владевший ситуацией противник без особого труда мог бы организовать эффективную оборону и сопротивление. А террористы владели ситуацией отменно и, что важно, готовы были пожертвовать своими жизнями «во имя идеи».

Главным сдерживавшим фактором для правительственных войск оставалась жизнь заложников, которых к 22 апреля 1997 г. осталось 72 человека. Из-за невозможности содержать и контролировать большую массу людей часть заложников, по одиночке, к тому времени выпустили на свободу.

Любая насильственная акция предполагает людские потери. Просчитывались они и в этом случае. По данным разведки, террористы могли бы потерять убитыми до 70 процентов. Что касается заложников — невоенных людей, действия которых в создавшейся обстановке могли бы быть непредсказуемыми, — то, сколько их может погибнуть во время штурма, никто сказать не брался. Тем не менее операция разрабатывалась «с точностью до миллиметра» и c таким учетом, чтобы ущерб заложникам был нулевым.

Почти ежедневные визиты в здание резиденции представителей Красного Креста, уборщиков и участников переговоров позволили буквально нашпиговать дом микроскопическими подслушивающими устройствами. Их доставляли в гитарах, книгах, белье и т. д. С помощью «жучков» удалось до малейших подробностей установить, кто и где располагался, как вооружен, чем занимались партизаны в свободное время. Стало известно также все о заложниках. Большую помощь в этом оказало ЦРУ США, предоставившее самое новейшее оборудование.

Пока в Лиме занимались разговорами, в тренировочном лагере шла отработка приемов захвата. Были выстроены в натуральную величину поэтажные макеты резиденции, с утра и до позднего вечера коммандос врывались в «залы», «спальни», «коридоры», проделывали дыры в стенах, спасали «заложников», атаковали «противника». Вариантов штурма было множество, вплоть до высадки с вертолетов. Выбор остановили на наиболее реальном варианте. Под здание резиденции подвели 80-метровый подземный ход с несколькими разветвлениями под основные помещения первого этажа. Снабженное вентиляцией и электроосвещением, это сооружение было выполнено таким образом, чтобы беспрепятственно доставить к зданию солдат-штурмовиков и все, что потребуется для операции. Подземный ход стал ключом к началу операции, подготовка которой велась в условиях чрезвычайной секретности. О ней знали только сам президент и исполнители-коммандос. Переброска в Лиму батальона коммандос была произведена тоже в глубокой тайне, за два дня до операции. Ни иностранные разведки, ни любопытные журналисты не заметили ни перемещения военных, ни каких-либо особых приготовлений.

Как обычно, около здания находились военные патрули, некоторые корреспонденты вяло держали «объект» на прицеле своих телеобъективов, установленных на крышах соседних домов. А тем временем в патерне действовали саперы, закладывая взрывчатку; коммандос рассредоточивались по второстепенным туннелям.

22 апреля после 126 дней осады, в 15 ч 17 мин Фухи-мори отдал приказ о начале операции «Чавин-де-Уантар».

Расслабленные послеобеденным часом террористы играли на первом этаже в главном зале в мини-футбол, кто-то «болел» за команды, кто-то смотрел телевизор. В 15 ч 30 мин неожиданно пол под ними взлетел на воздух. Грохот взрыва послужил сигналом к атаке со стороны главного и бокового входов. Их тоже взорвали, и коммандос ворвались внутрь.

Началась ожесточенная стрельба. Через 15 минут первые заложники побежали из здания. Солдаты сопровождали их, прикрывая собой от пуль. Через четверть часа оглушительной стрельбы вдруг наступила тишина. Один из самых драматических и второй по длительности кризис с заложниками (после захвата посольства США в Тегеране) закончился.

14 террористов, в том числе и их главарь Нестор Серпа Картолини, уничтожены, один заложник, член Верховного суда Перу Карло Гисти, умер от ранения в артерию, двое коммандос убиты и несколько ранены.

В числе освобожденных находились два иностранных посла, два министра, пять генералов-специалистов по борьбе с терроризмом (!), брат президента Фухимори, 19 предпринимателей, в том числе и японских.

Потом правозащитники организовали полемику о том, стоило ли идти на такой риск и подвергать опасности жизнь десятков людей, терять троих — заложника и двух коммандос, не лучше ли было пойти на какие-то уступки и правильно ли было уничтожать всех террористов. Ведь кое-кто из них сдавался в плен и просил о пощаде, но был добит коммандос. Сам Серпа Картолини в момент штурма был безоружен: он играл в футбол. Но как сказал один из военачальников, руководивших освобождением заложников: «Во время подобных операций пленных не берут».