Конечно, Черчилль лукавил, упоминая здесь Второй фронт.
В то время о трагическом случае с конвоем PQ-17 Сталину в Кремле докладывал нарком ВМФ СССР Н. Г. Кузнецов. Сталин был крайне не доволен, и состоялся примерно такой диалог.
Мыслимое ли дело: всем боевым кораблям оставить конвой?! Была ли необходимость бросить конвой? — спросил Верховный Главнокомандующий.
Насколько мне известно, товарищ Сталин, серьезных причин для этого не имелось. У англичан, конечно, были основания остерегаться немецких линкоров, особенно после потопления «Бисмарком» «Худа», но на этот раз нормальная осторожность переросла в чрезмерную. Адмирал Паунд не захотел рисковать своими крупными кораблями ради конвоя, шедшего к тому же к советским берегам, — отвечал Кузнецов.
Да, нам известно, что некоторые военные руководители союзных держав оказывают нам помощь весьма и весьма неохотно, — согласился Сталин и 23 июля 1942 г. со всей присущей ему прямотой направил свой ответ Черчиллю:
«Приказ английского Адмиралтейства 17-му конвою покинуть транспорты и вернуться в Англию, а транспортным судам рассыпаться и добираться в одиночку до советских портов без эскорта наши специалисты считают непонятным и необъяснимым.
Я, конечно, не считаю, что регулярный подвоз в северные советские порты возможен без риска и потерь, но в обстановке войны ни одно большое дело не может быть осуществлено без риска и потерь.
Вам, конечно, известно, что Советский Союз несет несравненно более серьезные потери».
Из 34 транспортных судов конвоя PQ-17 погибло 24. Стоимость грузов на всех судах оценивалась свыше 700 миллионов долларов. В Архангельск было доставлено лишь 70 тысяч тонн груза из 200 тысяч тонн, погруженных на транспорты в Исландии. Погибли сотни моряков, ко дну пошли 430 танков, 210 самолетов, 3350 автомашин и других военных грузов, так нужных фронту.
10 июля 1942 г. последний из уцелевших транспортов конвоя PQ-17 отшвартовался в порту Архангельск.
Учитывая катастрофу, постигшую PQ-17, английское Адмиралтейство предложило приостановить арктические конвои, по крайней мере до тех пор, пока северные паковые льды не растают и не закончится полярный день.
Следующий конвой PQ-18 отправился в советские порты только 2 сентября 1942 г.
Операция «Ход конем», несмотря на известные потери, принесла фашистской Германии на Севере свои положительные результаты.
«Армия просит разрешения… сдаться»
Немецко-фашистское командование, достигнув успехов на юге советско-германского фронта, во второй половине июля 1942 г. продолжало направлять основные силы на Кавказ (операция «Эдельвейс», в которой участвовала 41 дивизия группы А). Наступление на Сталинградском направлении (операция «Фишрейер», осуществляемая 14 дивизиями) должно было надежно обеспечить с севера решение главной задачи кампании — захват Северного Кавказа и Закавказья, на которые приходилось более четырех пятых общесоюзной добычи нефти и более половины всей добываемой марганцевой руды.
Немцы в ходе решения главной задачи по овладению Кавказом стремились одновременно выйти по кратчайшему направлению к Волге у Сталинграда, чтобы лишить центральный район страны прямых и наиболее удобных коммуникаций с Кавказом и обеспечить фланги своей основной группировки от Ростова до Баку.
С 17 по 22 июля 1942 г. авангарды 6-й немецкой армии под командованием генерала Фридриха Паулюса, в будущем генерал-фельдмаршала, завязали тяжелые бои с передовыми отрядами 62-й и 63-й советских армий.
В составе 6-й армии насчитывалось около 270 тысяч человек, 3 тысячи орудий и минометов и примерно 500 танков. Их поддерживала часть авиации 4-го воздушного флота, имевшего в своем составе до 1200 боевых самолетов.
В большой излучине Дона им непосредственно противостояли 12 дивизий, имевших примерно 160 тысяч человек, до 2200 орудий и минометов и около 400 танков. С воздуха прикрывало около 600 самолетов 8-й воздушной армии.
Для преодоления сопротивления советских передовых отрядов на реках Чир и Цимла противник вынужден был вводить в бой главные силы своей наступавшей армии. 23 июля развернулась борьба за основные оборонительные позиции советских войск на дальних подступах к Сталинграду.
В этот день, в самый разгар наступления, Гитлер сделал рискованный шаг. Русские отступали между Донцом и Верхним Доном, отходя на восток к Сталинграду и на юг в сторону Нижнего Дона. Нужно было принимать решение: следует ли немецким войскам сосредоточиться на захвате Сталинграда и блокировании Волги или лучше нанести основной удар на Кавказе, чтобы обрести русскую нефть? Еще в начале месяца Гитлер искал ответ на этот важный вопрос, но колебался и не мог сделать выбор.
Склоняясь вначале ко второй цели, 13 июля Гитлер изъял из группы армий Б 4-ю танковую армию, которая наступала вниз по Дону, в сторону излучины реки и дальше к Сталинграду, и бросил эти силы на помощь 1-й танковой армии Клейста, чтобы форсировать Дон в нижнем течении его у Ростова, и наступать дальше на Кавказ, к нефтеносным районам. Хотя в этот момент 4-я танковая армия, вероятно, могла почти беспрепятственно продвигаться к обескровленному уже Сталинграду и быстро захватить его. К тому времени, когда Гитлер осознал свою ошибку, было уже поздно что-либо менять. Когда 4-я танковая армия через две недели была снова переброшена на Сталинградское направление, русские пришли в себя настолько, что уже были в состоянии остановить ее. К тому же снятие 4-й танковой армии с Кавказского направления слишком ослабило Клейста, чтобы успешно завершить наступление на нефтеносные районы Грозного. Позднее начальник Генерального штаба Гальдер запишет в дневнике: «Решения Гитлера перестали иметь что-либо общее с принципами стратегии и тактики, как их понимали прошлые поколения. Эти решения являлись продуктом мышления натуры неистовой, возникали под воздействием импульсов и не признавали никаких пределов возможного; эти решения принимались на основе желаемого и без учета возможностей их реализации».
Спустя непродолжительное время Гальдер, имевший неосторожность возражать Гитлеру, был смещен с поста начальника Генштаба и заменен более молодым генералом Куртом Цейтцлером. Замена начальника Генерального штаба не улучшила положение немецкой армии, наступление которой в двух направлениях — на Сталинград и на Кавказ — затормозилось в результате сопротивления Красной Армии.
В Сталинграде весь октябрь шли ожесточенные уличные бои. Немцы продвигались от дома к дому, неся огромные потери, ибо руины большого города предоставляют хорошие возможности для упорной и длительной обороны, и русские, отчаянно отстаивая каждый метр развалин, максимально это использовали.
Хотя Гальдер, а затем его преемник предупреждали Гитлера, что войска в Сталинграде изматываются, верховный главнокомандующий настаивал на дальнейшем наступлении. Он приказал бросить под Сталинград свежие дивизии. Первая цель была достигнута, когда немецкие соединения вышли на берег Волги к северу и югу от города, перерезав водную транспортную артерию. И теперь сам Сталинград стал следующей целью. Для Гитлера захват этого города был теперь делом личного престижа. Когда Цейтцлер набрался достаточно мужества, чтобы предложить фюреру отвести 6-ю армию из Сталинграда к излучине Дона, Гитлер пришел в ярость: «Где немецкий солдат ступит ногой, там и остается!» Несмотря на крайне медленное продвижение и огромные потери, генерал Паулюс 25 октября по радио информировал Гитлера, что овладение Сталинградом завершится не позднее 10 ноября. Воодушевленный этим заверением, Гитлер отдал на следующий день приказ 6-й армии и 4-й танковой армии, сражавшимся в Сталинграде, подготовиться к броску на север и юг вдоль Волги, как только падет город.
Гитлер и наиболее видные генералы из его окружения с удовольствием коротали время в Альпийских горах возле Берхтесгадена, когда до них дошли первые известия о контрнаступлении русских на Дону, которое началось ранним утром 19 ноября.
