Новое местонахождение Муссолини немцы обнаружили совершенно случайно. Кто-то из них обратил внимание на необычное оживление по дороге, ведущей в Гран-Сассо, а также на санитарную машину. Подозрения немцев усилились, когда в начале сентября итальянские власти отказали Штуденту в его просьбе отдать в распоряжение немецких солдат спортивную базу «Кампо императоре» на Гран-Сассо, куда можно было попасть только по канатной дороге. Отказ объяснили тем, что база временно закрыта. Штудент уже не сомневался, что там содержат Муссолини. И он решил больше не затягивать дело.

Прежде всего Штудент приказал провести аэрофотосъемку вершины Гран-Сассо. С этим успешно справился капитан Ланггут, офицер 11-го авиакорпуса. Далее генерал вместе со Скорцени разработал детальный план похищения Муссолини. Для проведения операции с германского аэродрома Пратика ди Маре было специально вызвано 12 грузовых планеров.

Для участия в акции Скорцени «заполучил» генерала итальянских карабинеров Солетти. Он был нужен для случая, если бы охрана Муссолини при виде немцев попыталась застрелить узника. Когда Солетти заявил, что покончит с собой, если его вынудят принять участие в этой операции, Скорцени отобрал у него оружие и сделал соответствующее внушение, после которого генерал больше не возражал.

Каждый из легких по конструкции планеров мог поднять девять человек в полном боевом снаряжении. Диверсионная команда состояла из 90 парашютистов-головорезов; с ними летели еще 16 вышколенных в Фридентале эсэсовцев во главе с самим Скорцени.

Уже на старте два планера опрокинулись. Группа под командованием Скорцени предусмотрительно стартовала по заранее составленному графику лишь пятой и шестой. Погода испортилась. В пути рухнули на землю еще два планера. Планер Скорцени первым благополучно достиг вершины Абруццо.

Охрана Муссолини оказалась застигнутой врасплох. Из приземлившихся один за другим планеров, лишенных опознавательных знаков, выскакивали вооруженные до зубов люди. Определить, кто они, по их форме было невозможно. По круглым стальным каскам карабинеры решили, что это англичане или американцы, прибывшие забрать Муссолини. Еще сильнее ввели охрану в заблуждение приказания не стрелять — их, обливаясь холодным потом, выкрикивал генерал Солетти, и поэтому охранники не сделали ни одного выстрела.

А ведь чего было легче, засев в массивном здании, перестрелять десантников. Но охрана гостеприимно распахнула перед ними двери.

Ворвавшись в здание, Скорцени бросился к рации и прикладом автомата разбил передатчик. Встав перед Муссолини навытяжку, Скорцени доложил, что послан Гитлером освободить его. Через несколько минут дуче, потерявшего от радости голову, вывели из здания. Как Муссолини писал позднее, он скорее покончил бы с собой, чем попал в руки союзников, чтобы быть выставленным на Мэдисон-сквер-гарден в Нью-Йорке.

Как раз перед освобождением Муссолини в штаб Эйзенхауэра пришла телеграмма от театрального треста в Кейптауне, предлагавшего пожертвовать 10 тысяч фунтов на «благотворительные цели», если будет организован показ «живого Муссолини» на подмостках театров в Кейптауне. Предлагался трехнедельный контракт.

Двести карабинеров охраны, как им было приказано, выстроились на плацу перед отелем. Вскоре было получено сообщение, что расположенная в долине станция фуникулера также захвачена, а предназначенный для отправки Муссолини самолет «Шторьх» вскоре прибудет.

Наступил второй акт операции: доставка Муссолини в Вену. Тут отличился на своем «Шторьхе» опытный немецкий летчик капитан Герлах, которому удалось посадить самолет прямо на лужайку перед самой гостиницей, в нескольких шагах от пропасти. Самолет мог взять только одного пассажира, но Скорцени, несмотря на возражения пилота, сел рядом с Муссолини. Взлет был трудным и опасным. Спустя 90 мин полета «Шторьх» с погнутыми шасси приземлился на аэродроме Пратика ди Маре, с которого «Хейнкель-111» доставил двух пассажиров в Вену. После краткого отдыха Муссолини отправился в Мюнхен, где встретился с семьей. 14 сентября 1943 г. на транспортном «Юнкерс-52» Скорцени лично доставил Муссолини в ставку Гитлера «Волчье логово». Фюрер сам повесил на шею Скорцени «Рыцарский крест», присвоив ему звание штурмбанфюрера СС. Муссолини в свою очередь пожаловал спасителю орден «Ста мушкетеров». Геринг снял с парадного мундира «Золотой почетный знак летчика» и приколол его на грудь «человека со шрамом». Из Северной Италии пришла телеграмма: генерал СС Хауссер преподносил своему бывшему подчиненному реквизированный у итальянцев спортивный автомобиль новейшей модели.

Операция «Дуб» стоила жизни 31 парашютисту, 16 человек получили тяжелые увечья, хотя не раздалось ни одного выстрела во время непосредственного освобождения Муссолини.

Московская конференция, проходившая в октябре 1943 г., создала благоприятные условия для проведения встречи руководителей трех союзных держав. Принципиальная договоренность о проведении такой встречи была достигнута между главами правительств СССР, США и Англии осенью 1943 г.

Разногласия возникли по вопросу о месте встречи. Рузвельт предлагал провести конференцию либо в Каире, либо в Багдаде. Называл он и другие города. Со своей стороны Сталин, ссылаясь на обязанности Верховного Главнокомандующего, обязывавшие его к ежедневному руководству военными операциями на фронте, не видел возможности направляться в отдаленные места, в особенности туда, где установление бесперебойной связи с фронтами вызывало затруднения. Поэтому он предложил Рузвельту провести встречу в верхах в Тегеране (операция «Эврика»). После длительной советско-американской переписки Рузвельт согласился с предложением Сталина. Черчилль не возражал против проведения конференции в любом из предложенных городов, в том числе и в Тегеране. Однако он настаивал на том, чтобы встрече «Большой тройки» предшествовала очередная англо-американская конференция. Необходимость такой конференции английский премьер обосновывал наличием якобы многих неясных вопросов в запланированной в Квебеке операции «Оверлорд». Он писал Рузвельту о том, что полагает необходимым вновь подробно рассмотреть планы открытия Второго фронта в Северной Франции в свете влияния этой операции на военные действия в Средиземном море и внести соответствующие поправки в принятые уже решения.

Рузвельт хорошо понимал, чего добивается Черчилль: поддержки его пресловутой «балканской стратегии». Было ясно, что проведение новых англо-американских переговоров могло привести к пересмотру принятых в Квебеке решений. Идеи Черчилля, однако, не совпадали с планами американского военного командования, отдававшего приоритет операциям на Тихом океане и в Западной Франции. Кроме того, Рузвельт, выступавший за проведение двусторонней советско-американской встречи еще летом 1943 г., полагал нежелательными предварительные переговоры между американцами и англичанами, считая, что такие переговоры могут быть восприняты как сговор против Советского Союза. Такой же точки зрения придерживался и американский посол в Москве А. Гарриман.

Однако ввиду того, что Черчилль продолжал настаивать на своем, Рузвельт решил изменить характер намеченной встречи, местом которой был избран Каир. Он пригласил на нее представителей Советского Союза — народного комиссара иностранных дел и военных советников, а также главу китайского гоминьдановского правительства Чан Кайши. Черчилль негодовал по поводу принятого Рузвельтом решения. С большой обидой писал английский премьер-министр Президенту США о том, что англичане и американцы имеют право, как казалось ему, встречаться друг с другом наедине для обсуждения операций их собственных вооруженных сил.

На Каирской конференции, проходившей 22–26 ноября 1943 г. и получившей кодовое название «Операция «Секстант»», кроме Рузвельта и Черчилля, сопровождаемых многочисленными советниками, присутствовала китайская делегация во главе с Чан Кайши. Хотя сначала советская сторона дала согласие на участие наркома иностранных дел СССР в конференции, однако позже глава советского правительства сообщил Рузвельту, что Молотов не сможет прибыть в Каир.