С лица Ланы не сходило раздражение.

— Ты такую не пробовал! — сказала она по-испански.

— Вы… меня пугаете, — перешел он тоже на родной язык. — Даже моя мама, гречанка, сорок пять лет прожив в Мексике, не говорит так чисто, как вы. Где научились?

Макар, не удержавшись, встрял, тоже по-испански:

— Она по электронным курсам училась.

Тут мексиканец вконец посерьезнел и нахмурился. Как-то по-новому, внимательно окинул взором обоих собеседников, особенно своего бывшего подопечного.

— Что ж ты раньше, Мак, не похвастался знанием испанского? Столько общались…

«Дак я раньше и не знал испанского» — хотел брякнуть Бережной, но вовремя перестроился:

— Как-то не пришлось…

— Да… — Карлос озадаченно мотнул головой. — Запутано — не распутаешь… Может я зря ввязался? — он пристально смотрел на Макара.

Тот с нараставшими разочарованием и тревогой ответил:

— Не знаю… Ты уж сам решай.

Рука непроизвольно потянулась к винтовке.

Карлос двинул его по руке.

— Отбой. Я теперь ваш лучший друг. Пенсию мне Шеф уже не назначит. Ты слышал, кто я — иуда. Иуды для всех двуногих назвали меня иудой. Это не самая худшая характеристика. Что касается вас, то, поскольку вы против них, значит вы — борцы за свободу трудящихся. Это мне знакомо. Помогу, чем могу. Хотя всю изнанку ваших игр я и не знаю… Кстати тебя, Мак, я зауважал еще тогда, когда ты полез в гору для спасения своей соотечественницы. Здесь практически нет таких людей… Всё. Сеньорита, можете опустить ваш пистолет. Убивать единственного союзника нерационально. Тревожить засады в лесу тем более. Давайте лучше перекусим.

Макар кивнул, и девушка нехотя положила пистолет на матрац.

Мексиканец выдернул из ножки стола торчавший там кинжал, вскрыл банки.

— Пища простая, но питательная. Вода свежая, меняю периодически. Прошу.

Подпольщики пожевали что-то вроде «завтрака туриста», только с карибскими мотивами. Запили водой.

— Спасибо, Карлос, — поблагодарил Бережной, приваливаясь к земляной стене. — Ты сам сделал это убежище? И зачем?

Хозяин землянки подумал.

— Я всегда знал, что рано или поздно на этом острове возникнут проблемы. Уж больно большой кусок они собрались заглотить. Муха хочет съесть кита. Можно подавиться. Поэтому много лет я, ради своего удобства, был одним из них, но, в то же время, никогда не верил в успех этой бредовой затеи, и не собирался разделять их участь, когда за ними приедут санитары. В этой, как вы выразились, норе, есть шанс отсидеться некоторое время.

— А чего раньше не ушел с этого острова? Все же не исключал их успех — можно ведь в новую расу войти… Ты извини, мы в любом случае благодарны тебе за спасение, просто надо как-то понять друг друга…

— Нет, я не думал входить ни в какие расы. Я даже родственников своих в перепись не дал. Хотя мне предлагали записать десять человек.

— О-па! — возмутился Макар, — А мне всего пять!

— А ты на них в суд подай. А вообще, почему я тут обосновался… У меня, видите ли, довольно сложное прошлое.

— Давай рассказывай, мы должны знать, с кем имеем дело, — строго потребовала Лана.

— Ух, ты! — усмехнулся Карлос. — Как мы страшно глазенками стреляем. Может мне вам, сеньорита, исповедаться?.. А что, в самом деле. Жить-то осталось совсем чуть-чуть. Ну слушайте, если хотите… Начну тогда с родителей. Мои отец и мать познакомились в Европе, отец увез мать в Мексику, когда ей было двадцать лет. Через год появился я. Родители были революционными романтиками: Фидель, Че Гевара, справедливость, социализм и все такое. Вобщем, придерживались левых идей, даже радикально левых. Мое точное имя — Карл, назвали в честь Карла Маркса. Потом, через несколько лет переделки мира, отец надолго загремел в тюрьму — за участие в экстремистском движении. Кто там был прав, кто виноват — не знаю. К тому времени у меня уже был брат, матери пришлось поднимать нас одной. Я вырос на улице. Попал сначала в подростковую банду, потом просто в банду. Занимались… разными делами. Потом оказалось, что среди нас полицейский агент. Всех зацепили, только нескольким удалось уйти, в том числе и мне. Бежал в Южную Америку. Там услышал про Иностранный Легион. Завербовался. Служил на Ближнем Востоке, долго в Африке. Пришлось повоевать. Потом вышел глупый инцидент с моим командиром, и я его по неосторожности убил. А это, знаете ли… Хотя, я и сейчас считаю, что был тогда прав. Вобщем, тогда мне удалось исчезнуть. Но у меня не было гражданских документов, я был в международном розыске, как уголовник, и я стал врагом Иностранного Легиона. Зато у меня были кое-какие деньги — успел снять со счета. Деньги, все-таки, помогают отделить слово «проблемы» от слова «неразрешимые». На сухогрузе, вместе с контрабандным барахлом я добрался до Карибов. Хотел опять двинуть куда-нибудь в Южную Америку, но побоялся, застрял на островах. Там мы и познакомились с Клаусом.

— Люмге? — спросил Бережной.

— Да, Люмге. Там у него была другая фамилия. В этом регионе он был работником одной большой спецслужбы, и, пользуясь положением, завел свой нелегальный бизнес. Я ему очень помогал в делах. Но из-за своего непомерного аппетита и авантюризма он прокололся. Его поперли со службы, и он вскоре каким-то боком прибился сюда — блюсти безопасность. Меня он тоже перетащил — ведь он был вербовщиком, агентурщиком, а в практических делах обороны он был полный профан. Я ему поставил условие — никакой боевой работы, только спокойные занятия. Так меня назначили замом по хозяйственной части. Но, конечно, я его постоянно консультировал по вопросам охраны, боевой подготовки… Так вот и живем. Вернее, жили. А вы спрашиваете — почему не сбежал. Куда? Лучше чем здесь я себе жизни нигде не найду.

— Что же тебя заставило оборвать свою сытую жизнь? — неприязненно спросила Лана.

Карлос долго и с удовольствием смотрел на эту грациозную, воинственную кошку. Потом сказал:

— А считайте так: все во мне перевернулось, когда я увидел вас, сеньорита, свернувшуюся калачиком на полу, а тот мерзавец уже собирался сделать из вас дырявое решето. Тогда я, как любой порядочный человек…

— Что? — опешила девушка. — На каком полу? Какое решето? Что ты несешь!

Карлос посмотрел на Макара. Тот, кивнув, подтвердил:

— Так и было, Лана. Он спас тебе жизнь. Точнее, нам обоим. Ты тогда была без сознания.

— Да? — не переставала удивляться мидянка. — Ну тогда спасибо…

— Благодарности преждевременны, — сказал мексиканец. — Вероятность того, что мы здесь погибнем, составляет сто процентов. Уйти отсюда нельзя. Даже если мы захватим самолет, взлететь ему не дадут. Впрочем, вы, видимо, можете спастись каким-то специфическим способом. Но не об этом сейчас. Вторгаясь в этот вооруженный муравейник, вы, безусловно, имели определенную цель — не просто покромсать парковую растительность. Если бы я был в курсе ваших намерений, я, может, сумел бы вам чем-то помочь.

Разведчики переглянулись. Лана взяла объяснение на себя. Но все ее объяснение свелось к одному — им надо предотвратить задуманную бандитами операцию; их чудо-оружие и костюмы — продукт секретных технологий; «ноэлиты» — члены преступной организации, а они сами — представители спецподразделения одного из государств.

Макар покачал головой, но вмешиваться не стал.

Карлос улыбнулся.

— Сеньорита, извините, но издалека видно, как вы неподдельно не умеете ничего, что нужно бойцам спецподразделений.

— Ты уверен в этом? — с вызовом спросила Лана.

— Абсолютно.

Внезапно нож сам собой взмыл со стола и замер в воздухе перед переносицей мексиканца. Лезвие напряженно подрагивало.

Карлос собрался и поиграл желваками.

— Я уже сегодня наблюдал такие способности… — он молниеносно взмахнул рукой в сторону ножа, но тот резко увернулся и, сделав петлю, вонзился по самую рукоятку в земляную стену возле его уха.

Он крякнул. Не поворачивая головы, вытащил кинжал.

— …но это больше свидетельствует о какой-то сверхъестественной природе умения, а не о специальной подготовке.