— Зови меня Флор, будь добра.
— Не знаю, как насчет наколдовать, — осторожно проговорил Клотагорб, — но в кладовых Древа у нас что-нибудь да найдется. Пог покажет.
— Конечно, покажет, — буркнул мыш. — А чдо ему еще остается?
И обе девушки следом за летучим мышем исчезли в другой части внутренностей Древа, явно конца не имеющих.
— Ну, чего? Управляйся теперь сам. — Мадж дружески хлопнул Джон-Тома по спине мохнатой лапой и уставился на юношу, задрав вверх насмешливую рожу. — Сперва с Талеей финтил, а теперь это черноволосое великолепие материализовал. Вот это штучка! И мне бы такую.
— Я бы лучше поменялся местами с инженером, — пробормотал Джон-Том. Он думал о Флор Кинтере. Почему-то она представлялась ему совсем другой. — Мадж, я часто видел эту новую даму, Флор то есть, но всегда представлял ее более... ранимой, что ли.
— Эту-то? Ранимой? Чтоб я сдох, приятель, тока она ранима, как оцелот с шестью лапами.
— Понимаю, — грустно сказал Джон-Том.
Мадж поглядел на дверь, за которой исчезли женщины.
— Ей-ей, ты тут зря о ранимости толкуешь. Это ж как по горам лазить. А я так всегда обожал исследовать всякие выступы да расщелины. — И, игриво хихикнув, он отодвинулся от Джон-Тома.
Юноша побрел к скамье. На ней восседал Клотагорб, обозревая разрушения и пытаясь отыскать среди обломков что-нибудь целое.
— Мне действительно очень жаль, сэр, — неуверенно проговорил Джон-Том. — Я старался изо всех сил.
— Я знаю это, мальчик. Ты не виноват. — Клотагорб, успокаивая юношу, похлопал его по колену. — Редко найдется такой человек — волшебник, воин или рабочий, — который способен думать одними только мозгами, забыв о природном инстинкте. Не волнуйся. Что сделано, то сделано, и следует воспользоваться результатами ошибки. Во всяком случае, у нас появилась сторонница и воительница. Ну, а кроме того, у нас есть ты со своим, несомненно, могучим, пусть и непредсказуемым дарованием чаропевца. И не только им.
— Но я боюсь даже попробовать вновь.
Волшебник покачал головой.
— Это невозможно. Даже если бы я рассчитывал уцелеть в еще одном таком чародействе, все необходимые порошки и материалы уже израсходованы. Чтобы собрать нужное количество одного только иттербия, потребуется не один месяц.
Можно только надеяться, что вы не ошибаетесь в моих способностях, — пробормотал Джон-Том. — Что-то здесь от меня вообще толку нет. Что, если в нужный момент я не вспомню подходящую песню? — Он вдруг нахмурился. — Вы, кажется, сказа-ли, что у меня есть не только способности, но и еще что-то?
Волшебник закивал, обнаруживая явное довольство собой.
— Иногда хороший пинок куда полезнее углубленных размышлений. Когда при диссипации интерразмерностной силы меня швырнуло о дерево, я вдруг на короткий миг отчетливейшим образом увидел... Словом, я знаю теперь, кто направляет угрожающее нам зло. — И он многозначительно поглядел на внимающего Джон-Тома.
— Тогда скажите мне, кто и что...
Чародей-черепаха жестом остановил юношу.
— Подождем лучше, пока девицы вернутся. Беда угрожает всем, исключений не будет.
Пока они ждали, Джон-Том приглядывался к волшебнику. Клотагорб сидел, отдавшись размышлениям, выходящим за пределы разумения остальных.
Девушки вернулись, Пог за спиной их бурчал что-то раздраженным тоном. Джон-Том испытал легкое потрясение при виде Того, как преобразился нежный цветок его юношеских фантазий.
Знакомые фуфайку и юбку на Флор сменили брюки и жилет из белого, похожего на кожу материала. Узкий жилет оставлял обнаженными плечи и руки, смуглая кожа изумительно контрастировала с молочно-белой одеждой. За спину была на тесемке переброшена черная шляпа с бахромой, в тон к ней были подобраны черные же сапоги с угольной оторочкой. На металлическом черном поясе покоился длинный кинжал — или короткий меч, как угодно, — а правая ручка красотки держала кистень о двух шарах на цепочках.
— Ну, как тебе? — Она изящно взмахнула сим инструментом и пояснила Джон-Тому, почему выбрала именно его. Оказалось, что он напоминал привычную ей дубинку. Разница была только в паре шипастых металлических шаров, оказывающих воздействие смертоносное, а не просто утихомиривающее.
— А тебе не кажется, — со сложным чувством проговорил он, — что это уже чересчур?
— Поглядите-ка, он еще выступает. В чем дело-то, что тебе здесь не нравится? — Обернувшись кругом, Флорес присела в насмешливом реверансе. — Или дамы так себя не ведут?
— Да нет. То есть...
Она подошла к юноше и со смехом положила ему на плечо руку. Ладонь прожгла и зеленый переливчатый плащ, и голубую рубашку.
— Не пыжься, Джон. Или Джон-Том, раз тебя так здесь называют. — Она улыбнулась, и раздражение, вызванное ее появлением в этом облачении, исчезло. — Я не изменилась. Ты просто не понял, что на самом деле ничего обо мне не знаешь. Не считай себя виноватым... Впрочем, на это мало кто способен. Я осталась той же, что была всегда, просто мне вдруг выпал шанс порезвиться в одной из собственных фантазий. Очень жаль, что я не соответствую твоей мечте.
— Но как же дезориентация? — недоумевал он. — Когда я сюда попал, то ощутил такое смятение... был настолько озадачен, что даже думать не мог.
— Что ж, — отвечала она. — Возможно, я больше тебя читала о невозможном или мечтала куда глубже, чем ты. Я здесь как дома, Compadre mio[15]. — Пристегнув двойной кистень к наборному поясу, она откинула капюшон и опустилась на пол... Все это было проделано одним невероятно изящным движением.
— Я уже объяснил Джон-Тому, — начал Клотагорб, — что своим совместным воздействием взрыв и волшебство, которое мы творили, наконец показали мне источник того самого зла, что грозит поглотить этот мир. А может быть, заодно с ним и ваш, юная леди, — обратился он к Флор, — если мы не остановим его здесь.
Талея и Мадж внимали с почтением, Джон-Том слушал не без сомнений, Флор же — с явной тревогой. Внимание Джон-Том делил между словами чародея и девушкой своей мечты.
Безусловно, девушкой из мечты она осталась и здесь. Она мгновенно приспособилась к этой странной жизни — и значит, она другая. Более того, немыслимая ситуация, безусловно, доставляла ей удовольствие. Подобное поведение заставляло его устыдиться. Сколько же дней понадобилось ему самому, чтобы по-мужски принять свою судьбу?
Неуверенность в себе сменил гнев — как несправедливо все это... В конце концов пришло и смирение. Впрочем, как отметил Мадж, ситуация могла быть и хуже. Если Флор отнесется к нему только как к другу — а он все же надеялся на большее, — все равно куда приятнее, если рядом будет она, а не пятидесятилетний тип... пусть даже и инженер. И с Талеей она уже подружилась.
Да, все могло сложиться куда хуже. А теперь события могут развиться самым приятным образом. И Джон-Том позволил себе легкую внутреннюю улыбку.
В конце концов, энтузиазм Флор может оказаться только кратковременной позой. Если истинно то, что предрекает Клотагорб, все здесь станет намного хуже и всем придется полагаться друг на друга. И он будет под рукой, когда Флор потребуется на кого-нибудь опереться. Решив так, Джон-Том обратил все свое внимание на слова Клотагорба.
— Это все Броненосный народ, — пояснил чародей, медленно прохаживаясь вдоль полок с уцелевшими сосудами. — Они собираются всеми своими тысячами, десятками тысяч вторгнуться в Теплые земли. Легионы их уже кишат на Зеленых Всхолмиях. В одно мгновение увидел я огромные плацы для боевых учений, устраиваемые возле Куглуха. Роются норы для бесчисленных орд, собираются все новые и новые войска. Я видел, как тысячи рабов, лишенных души и разума, откладывают рабочие инструменты и берутся за оружие. Они готовят такой натиск на Теплые земли, какого мы не знали. Я видел...
— Я видел кошку в перьях... в баре Флиртачии-града, — перебил его Мадж с абсолютным отсутствием такта. Последние несколько минут его явно раздирало нетерпение, вырвавшееся в единой вспышке. — Не то чтоб я в вашем зловещем предсказанье сомневался, ваше всемогущество, тока Броненосный народ вечно на нас нападает. Конечно, опять скоро полезут, тока чего ж бояться-то? — Выражение лица Талей свидетельствовало о том, что она согласна с выдром. — Их всегда останавливали в Трумо-вом Проходе за Вратами Джо-Трума. И они всегда лезут этой самой кучей, о которой вы говорите, тока стратеги из них... да и храбры они по-дурному. И всегда кончалось одним — они нам тока землю унавоживали в Проходе.
