Невозможно искать их и одновременно баюкать пиратов. Кое-кто из них уже беспокойно шевелился, и Джон-Том не имел ни малейшего понятия о том, сколько продлится действие заклинаний.

— Приятель, сделай что-нибудь. — Мадж подергал цепь, соединяющую его лодыжки.

— Где могут быть ключи? На капитане их нет.

Внезапно ему вспомнились стихотворные строки. В них не было намека на местонахождение ключей, но присутствовало нечто совершенно иное. В этой песне речь шла о желтых глазах и торжествующих котах. «Мышиный дозор никогда не спит», летальная песенка про бдительного кровожадного котенка. Во всяком случае, так он когда-то охарактеризовал ее своему другу.

Юноша торопливо запел, жалея, что рядом нет Андерсона с его флейтой, стараясь не сбиваться с ритма и чутко следить за коматозным экипажем.

Внезапно звено якорной цепи, которой была скована Розарык, с треском раскололось. Тигрица изумленно поглядела на обломки, затем на Джон-Тома и, не сказав ни слова, взялась за куда менее прочные цепи своих товарищей. Два могучих рывка — и Мадж с Яльваром исчезают под палубой, а тигрица переходит к Джон-Тому. К тому времени, когда она избавила его от оков, снова появились выдр и хорек. У Маджа за плечами висели лук и колчан, а морду было почти не видать за охапкой тигриных доспехов. Яльвар, тяжело дыша, волок за собой огромные мечи.

Пленники бросились к буксирному канату, что тянулся к «Джону Б.». Замешкался только Джон-Том.

— Пошли, — махнула ему лапой Розарык. — Чего ты ждешь?

— Девушка! — возбужденно прошептал он. — Я обещал.

— Ей это ни к чему. А у нас с нею будут только хлопоты.

— Извини, Розарык. — Молодой человек повернулся и побежал к навесу.

— О, демоны! — прошипела тигрица и бросилась следом. Песенные чары уже теряли свою силу. Некоторые моряки ворочались и неровно сопели.

Мимо Джон-Тома пронеслась огромная полосатая фигура с бесчувственным телом Глупости, перекинутым через плечо подобно охотничьему трофею. У юноши екнуло сердце, но он тут же сообразил, что Глупость жива и здорова, просто уснула заодно с пиратами.

— Доволен? — тихо прорычала тигрица.

— Вполне. — Он ухмыльнулся и побежал следом за ней на корму.

Мадж и Яльвар уже перебрались на шлюп: выдр без труда форсировал водную преграду вплавь, а Яльвар, с характерным для хорька проворством, — по канату. Розарык, изготовясь к прыжку, вдруг заметила, что Джон-Том опять остановился.

— Ну а тепехь-то в чем дело?

— Понимаешь, Розарык, мне не в диковинку убегать, и я недурно плаваю, но, видишь ли, море волнуется, а у меня жутко устали руки от проклятой щетки, и я вовсе не уверен, что доплыву. Ты прыгай. Я постараюсь не отстать, а если все-таки отстану, ты, когда отвяжешь канат, разверни шлюп и вытащи меня из воды.

Тигрица сокрушенно покачала головой.

— Клянусь всеми кошачьими демонами, таких болтунов я не встхечала даже схеди людей. Дехжись покхепче. — Она повернулась к нему спиной спасать жалкие, истерзанные останки мужского эго. Он обеими руками обхватил ее за шею, стараясь при этом не скинуть Глупость. Словно не замечая удвоенной ноши, Розарык стала спускаться на передних лапах по канату. И вот наконец все трое в относительной безопасности — на палубе «Джона Б.».

— Руби канат! — крикнул Маджу Джон-Том, перебегая к штурвалу. — Розарык, ставь паруса.

— С удовольствием. — Она сбросила Глупость на палубу. Джон-Том вздрогнул, но тут же решил, что еще один-два синяка просто потеряются на фоне ссадин и ушибов, покрывающих все тело девушки.

Розарык взялась сразу за две лебедки, а Мадж коротким мечом принялся рубить толстый канат, который соединял шлюп с пиратской галерой. Через считанные секунды «Джон Б.» вновь обрел свободу. Его паруса расправились и наполнились ветром.

Когда с палубы большего корабля донеслись первые крики изумления и ярости, Джон-Том уже развернул шлюп.

— Как раз вовремя, — одобрительно произнес Яльвар с верхней палубы. — Определенно, у вас дар.

Джон-Том только пожал плечами и сосредоточился на ловле ветра.

— Я действовал без плана и репетиций. Тут нет моей заслуги. Просто удачное сочетание музыкальных навыков и еще чего-то, случайно подхваченного в этом мире.

— Все же вы талантливы, и бессмысленно это оспаривать.

На миг Джон-Тому почудилось, будто на месте Яльвара около грот-мачты стоит и глядит на него снизу вверх совершенно иное, моложавое существо. Он моргнул — наваждение исчезло. Все тот же старый, согбенный, усталый хорек.

Мадж ставил спинакер, чуть поодаль Розарык лихо управлялась с такелажем, а еще дальше над планширом разбойничьего судна виднелся ряд искаженных ненавистью физиономий. Пираты ожесточенно жестикулировали, кровожадные проклятия сотрясали воздух, но все перекрывалось громоподобным кудахтаньем Корробока. Головы морских злодеев исчезли за фальшбортом, а потом рассыпались по всей галере — экипаж ринулся на мачты. Под бой барабана и щелканье бича рабы, не успев протереть спросонья глаза, налегли на весла. Галера прибавила скорость.

Но на сей раз ветер дул в левый борт «Джона Б.». Даже при помощи гребцов галере с квадратными парусами не угнаться было за современной яхтой с косой парусной оснасткой. И все-таки, пока гребцы не попадали от изнеможения, казалось, что Корробоку удастся сократить дистанцию между кораблями. В конце концов Мадж распутал узел, не дававший подняться спинакеру. Парус расправился во всю ширь, наполнился ветром, и шлюп лихо оторвался от преследователя.

— Ура! Получилось! Уходим! — возликовал Джон-Том, и Мадж вторил ему с юта. С риском для жизни балансируя на кормовом леере, выдр повернулся спиной к галере, спустил штаны, сложился пополам и принялся мастерски строить рожи. Пираты ответили леденящими кровь посулами, но их вопли звучали все глуше.

— Да, мы уходим. — Яльвар пристально посмотрел на вздутые паруса. — Лишь бы ветер не подвел.

Когда их незваные попутчики изрядно поотстали, Мадж перестал кривляться, спрыгнул на палубу и натянул штаны.

— Классно мы их сделали, а, шеф? — Он улыбнулся от уха до уха и дружески шлепнул Джон-Тома по спине. — Да будь я проклят, если ты меня не надул. Я-то ждал явления какого-нибудь десятифутового демона, который сотрет этих ублюдков в пыль, а ты и меня охмурил не хуже, чем их!

— Попробуй я играть в открытую, Корробок еще до вечера прокатил бы меня на пике. — Джон-Том скорректировал курс.

— Ага, запросто. Боже ты мой! До чего ж ты ловко обтяпал это дельце, чувак, как ласково уложил их в постельку, а после освободил эту чудовищную дамочку. — Он кивнул в сторону Розарык.

— Вообще-то сначала я собирался искать ключи, — признался Джон-Том, стараясь утаить смущение. — А когда вспомнил, что понятия не имею о том, куда Корробок засунул связку, я смекнул: Розарык — наша единственная надежда.

Тигрица спустилась к ним с мачты и поглядела за корму.

— А я об одном жалею: не успела кое с кем попхощаться. — Глаза ее сузились, а из горла вырвалось такое жуткое рычание, что спутников пробил озноб. — С пехвым помощником, напхи-мех. Интехесно, удивился бы он, пхоснувшись без своих...

— Розарык, — с укором перебил Джон-Том, — не пристало даме так...

Тигрица показала огромные острые клыки.

— Это зависит от того, какая дама, пхавда, Джон-Том? — Внезапно она отстранила его, прошла вперед и хмуро вгляделась в даль.

— В чем дело? — Он повернулся лицом к корме. Ее голос прозвучал ровно, без малейшего испуга: — Похоже, мы еще не окончательно пхостились с Коххобоком.

— Яльвар, спрячься внизу, — велел хорьку Джон-Том. — На палубе ты нам не понадобишься.

— Вынужден не подчиниться, господин. — Старец подобрал длинную острогу и крепко сжал ее в лапах. — Я не вернусь в это плавучее чистилище. Лучше умру здесь.

Задумывая и осуществляя свой рискованный план бегства с пиратского корабля, Джон-Том кое о чем забыл. Он так долго прожил в чужом мире, что перестал видеть разницу между людьми и животными.