К плечу его пригнулся высокий кролик.

— Суал сказал: этот бормотал. У нас в Усадьбе не плутуют. Ты ж не хочешь, чтоб тебя обманули, так, братец? Значит, он и получил по заслугам. — Джон-Том по-прежнему не отводил от кролика вопрошающего взгляда. Тот пожал плечами. — Раз он шептал заклинания — значит, ему язык отрезали. Если б руками водил — отмахнули бы и руки. Сам знаешь: глаз да глаз и так далее.

— Не слишком ли строго? Это ж всего только игра.

Странные молочно-розовые глаза глянули на него сверху вниз.

— У нас тут все строго, мужик. И ты это знаешь. Приходится, вишь, обходиться без всяких там плутоватых судей и адвокатов-лукавцев. Среди своих мы не потерпим предателей. А справедливая и заслуженная кара, — он ткнул лапой в сторону, откуда недавно донесся вопль, — всякого заставляет быть честным. Этому еще повезло, жив остался. А тебе, собственно, что до него?

— Извини... моя очередь, — торопливо проговорил Джон-Том.

Игра продолжалась. Иногда он проигрывал, но выигрывал чаще. Долгое отсутствие Талей и Маджа уже заставляло его нервничать. Он гадал, можно ли забрать выигрыш и удалиться. Что, если у кого-нибудь из проигравших найдется в толпе дружок, готовый ткнуть его в спину ножом или же в отместку за проигрыш приятеля обвинить в колдовстве?

Но рослый кролик держался возле него, подбадривал и поощрял к продолжению игры. Это было вполне естественно: кролик держал пари и ставил на Джон-Тома. Однако тот вопль никак не шел из головы юноши, ему представлялся нож и хлынувшая кровь.

Суал висел на своем посту, только время от времени перелетал с лампы на лампу или поправлял зеленую шляпу с пером, которую удерживал на голове шнурок. Глаза его внимательно обегали играющих.

О жульничестве больше никто не кричал. Горка монет перед Джон-Томом медленно росла.

Тут в игре наступил неожиданный перерыв. В кружке играющих вдруг показалась стройная фигура. Игроки руками прикрывали монеты, чтобы, оступившись, она не разбросала их. Разгневанная волчица выглядела одновременно и смущенной, чему еще более способствовали выкрики и улюлюканье зрителей обоих полов. Шурша юбками, волчица огрызалась, прибегая к утонченным ругательствам.

Джон-Том взглядом попросил объяснения у приятеля-кро-лика.

— Извини, мужик, не видел. Только тут все понятно. Видишь лиса вон того? — Кролик показал на изрядно подспустившего денежки, но еще богато одетого игрока, сидевшего напротив Джон-Тома. Перед ним на камнях лежали всего две или три серебряные монетки.

— Видишь, деньги у него вышли, а играть хочется. Сам знаешь таких. Вот он и поставил свою девку.

— Рабыню, что ли? — осведомился Джон-Том.

Ответ был умеренно гневным.

— С чего это ты взял или, по-твоему, мы варвары? Рабы — это у Броненосного народа. Наверное, она просто заключила с ним временный контракт. — Кролик подмигнул. — Сам знаешь, как бывает, — на пару ночей.

— Что-то она не очень хочет, — скептически отозвался Джон-Том.

— Трудно сказать. Может, хочет, может, не хочет.

— А почему тогда она согласилась?

— Любит, значит. Ты что — сам не видишь?

— Э... в такие игры я не играю.

— А почему это вдруг, а, мужик? — В голосе кролика зазвучала враждебность.

— По-моему, хватит с меня. — Джон-Том начал собирать выигрыш, пытаясь нащупать карманы в куртке и брюках...

Прочие игроки обнаружили явное неудовольствие и угрожающе поглядывали в его сторону. Однако известная честность была присуща и здешним ворам. На все возражения игроков голоса из круга наблюдателей отвечали:

— Он выиграл честно... Всяк имеет право в любое время выйти из игры... Пусть идет, если хочет... Нечего останавливать его... — И тому подобное. Однако подобные речи зачастую сопровождались косыми взглядами, падавшими на горку монет. Джон-Том подумал: мало выиграть, нужно еще суметь уйти с деньгами. Конечно, едва ли кто-нибудь посмеет напасть прямо здесь на честного победителя, но в Усадьбе Жулья полно темных и мрачных закоулков.

Он поглядел на кролика, прошептал:

— Что ж делать-то?

Тот смягчился и отвечал вновь дружелюбно.

— Во-первых, посмотри-ка на свою собственную одежду. — Расхохотавшись, он потянулся к горлу Джон-Тома. Тот начал было отодвигаться, но кролик с ухмылкой от уха до уха продолжил: — Разреши-ка?

Поколебавшись, Джон-Том согласно кивнул. Вроде бы не с чего этому животному вдруг проявлять враждебность к нему.

Расстегнув на шее Джон-Тома застежку, кролик расстелил плащ на полу — остальные нетерпеливо дожидались.

— Ага, так я и думал. Хороший у тебя портной. — И он указал на строчку и пуговицы на подкладке.

Осторожно отстегнув клапан, кролик с помощью Джон-Тома наполнил потайной карман монетами; набив его до отказа, они застегнули пуговицы. Джон-Том вновь накинул плащ на плечи. Вес монет приятно отягощал шею.

— Вот так вот, — удовлетворенно проговорил кролик. — Так-то лучше. Карманник в капюшон не полезет. А здесь их мало, да и искусных не видно. Остальные же подумают, что там просто камни.

— Зачем это держать камни в капюшоне?

— А чтобы на глаза не нахлобучили в драке... или когда сильный ветер. Вообще-то и в драке полезно. Ты вроде беззащитен, а смотри что у тебя получается: гибкая дубина в дополнение к длинному посоху. — Кролик обратил глаза к небу: — Вот бы так умереть... до смерти забитым чужими деньгами. Или же... — он перевел взгляд обратно на Джон-Тома. — Впрочем, это мои сложности.

— Возможно. — Джон-Том потянулся ко все еще объемистой куче монет перед собой и извлек из нее три больших золотых кружка. — Вот тебе, чтобы уладить их... и за помощь и добрый совет.

Кролик с достоинством принял деньги, отправил их в жилетный карман и застегнул его.

— Ты добр ко мне, мужик, но принимаю только потому, что нуждаюсь в деньгах. В иных обстоятельствах я бы отказался. Вот тебе еще один совет: не швыряйся так золотом, а то привлечешь внимание личностей куда менее благородных, чем я. Что касается того, как тебе поступить: хочешь — кончай с этим делом. Но ты в центре, и лучше бы доиграть этот круг. Тогда никто не назовет тебя дерьмом.

— А как быть с девицей? — Волчица постукивала нежно-голубыми балетками и, совершенно притихнув, поглядывала куда-то в сторону.

— Вот что я тебе скажу, мужик. — Кролик подмигнул. — Ты заканчивай этот круг. Сам знаешь — три твоих золотых у меня есть. Так вот, заканчиваешь круг. Если выигрываешь, я возвращаю тебе за нее один золотой. — Он поглядел на бурую крепкую фигуру волчицы. — Может, и два.

— Ну, ладно. — Джон-Том еще раз глянул на кольцо наблюдателей. Ни Маджа, ни Талей.

Игроки передавали друг другу кости. Болельщики подталкивали друг друга локтями, бормотали, держали пари или просто глазели, не скрывая любопытства. Хорек, сидевший напротив, выбросил семерку и застонал. Следующим метал крот в невероятно темных очках и высоком котелке. Он выбросил восемь, потом шесть, потом семь и наконец тройку... Проиграл.

Кости передали Джон-Тому, он метнул их перед собой. Две четверки и двойка. Потом вышло десять. Следом играл поморник[6]. Он выбросил десять. Толпа разразилась воплями, толкаясь и теснясь вокруг играющих. Джон-Том выбросил шестерку. Передал кости поморнику. Тот казался совершенно уверенным в себе. Кости покатились... Единица, двойка, тройка. Поморник стукнул клювом об пол. Крики уже рвали ухо.

Джон-Том выиграл снова. Повернувшись, он позвал:

— Эй, приятель. Можешь... — Юноша смолк. Кролика не было.

Причину исчезновения советника Джон-Тома знал только щегольски разодетый носач[7], стоявший неподалеку.

— Это длинный Белый, что ль, в серых пятнах? — Джон-Том кивнул, и обезьяна махнула в сторону главного коридора.

— Так вон он пошел. К нему такая вот золотистая земляная белка подошла... Ну сущий пух... Вот он с нею и ушел.

— Но я не...