— Я, хозяин? Неужели выдумаете?..

— Да, думаю. А теперь помолчи и займись гостем. Проводи его в комнаты и скажи, что я скоро буду. Потом пойди в кладовку, что рядом с гостиной, возьми большие садовые ножницы, принеси их сюда и выпусти нас из этих джунглей. Мы займемся нашим гостем, а ты остаток дня посвятишь стрижке кустарника вокруг моей кровати.

Филин Сорбл тихонько вздохнул.

— Как прикажете, мастер, — помолчав, сказал он. — Могу я спросить, что здесь произошло?

— Можешь. Это очень поучительная история. Маленькую ботаническую катастрофу вызвала чувствительность нашего юного чаропевца. Видишь ли, он влюблен, а пальцы у него еще зелены. Но, по правде сказать, самая большая проблема находится у него на плечах, а не на руках.

Этот мягкий упрек Джон-Том постарался принять со всей покорностью, на какую только был способен. Чтобы не причинить ненароком еще какой-нибудь ущерб окружающим, он постарался выбросить из головы мысли о прекрасной Талее и сосредоточиться на предстоящей встрече с гостем из далекой страны.

Вскоре острые садовые ножницы простригли в зеленой чаще тоннель и пленники выползли наружу.

— Отличная работа, — похвалил волшебник своего ученика. — Теперь расчисть все остальное. Оставь только розовый куст прямо под окном. Цветы на нем очень хороши, и к тому же в том углу всегда сыро.

— Да, хозяин, — ответил тот и принялся изо всех сил щелкать ножницами.

Ворон ожидал их в гостиной на специальном гостевом насесте, устроенном для удобства крылатых визитеров. Наверно, он проделал большой путь, но выглядел на удивление бодро. Джон-Тома очень заинтересовал синяк на лбу посланца, отсутствие части перьев на крыле и страшный шрам на шее сзади. Рана была совсем свежей, и Джон-Том подумал: уж не связана ли она каким-то образом с прилетом ворона в Колоколесье?

Если Клотагорб и заметил все эти подробности, то виду не подал. Он мрачно уставился на большой стакан, из которого гость с удовольствием прихлебывал.

— Что это?

— Что? — Ворон не сразу понял, о чем спрашивает волшебник. — А, это. — Он приподнял стакан. — Прекрасный напиток и довольно крепкий. Он пришелся как нельзя кстати. Чрезвычайно вам благодарен...

— Знаю, знаю, кого тут нужно благодарить, — грозно заворчал Клотагорб. — А сам он тоже приложился? Как гостеприимный хозяин?

Не успел ворон ответить, как чародей развернулся и сердито затопал обратно в спальню.

— Сорбл! — завопил он.

Джон-Том и Пандро неловко молчали, пока через пару минут не вернулся Клотагорб.

— Счастье, если к ночи ему удастся расчистить эти заросли, а уж если он не отхватит себе при этом кусок ноги, тогда — двойная удача. Ладно, с ним я потом поговорю.

Волшебник постепенно успокоился и вспомнил о госте.

— Извините, что я так внезапно прервал нашу неначавшуюся беседу. Теперь к делу. Вас зовут Пандро? Вы прилетели сюда из Квасеквы?

Ворон степенно поставил стакан на полку, соединенную с насестом, и подтвердил:

— Да, сэр.

— Далекий был путь.

— Да, неблизкий.

Пандро слетел вниз и запрыгал по полу, приближаясь к собеседнику.

—Хочу обратить ваше внимание на то, что я просто гонец, нанятый для доставки письма. Я даже не знаю толком его содержания, потому могу рассказать только то, что известно мне. Однако послание, которое я должен передать, объяснит ситуацию у нас в стране лучше.

Он достал из цилиндрического медальона, висящего на шее, бумаги.

— Это письмо от Оплода, который прежде был советником Кворума Квасеквы по делам магии и волшебства.

— Что значит «прежде был»?

Клотагорб стал внимательно просматривать бумаги через толстые очки и скоро погрузился в чтение.

Джон-Том решил занять гостя разговором.

— Что у вас с шеей?

Ворон инстинктивно потянулся крылом к свежей ране.

— Пока я летел сюда, на меня напали. Кто-то или что-то очень не хотел, чтобы я добрался до цели.

— А кто на вас напал?

— Демоны, — ответил Пандро с восхитительной небрежностью. — Безликие демоны. Серо-черные, с длинными изогнутыми клыками и безглазые.

Такого Джон-Том не ожидал.

— Да что вы говорите? — воскликнул он в изумлении.

— Это были настоящие демоны — Пандро настаивал на своем, принимая искреннее изумление Джон-Тома за недоверие. — Неужели вы думаете, я не сумею разобраться, демон это или не демон, особенно если он пытается оторвать мне голову?

— Я вам верю, — успокоил его Джон-Том.

Ворон принялся с интересом рассматривать своего собеседника.

— Вы — самый большой человек, какого мне доводилось видеть.

— К тому же я — чаропевец, — гордо заметил Джон-Том.

Клотагорб, не поднимая головы от письма, ввернул:

— Что есть, то есть! Хотите взглянуть на его чародейство? Пойдите в соседнюю комнату.

— Там нет ничего интересного. Так, пустяки! — вдруг заторопился молодой человек. — Скажите, вы работаете у этого мага Оплода?

— Нет, меня наняли для выполнения этого поручения. На службе я не состою, если вы это имели в виду.

Клотагорб закончил чтение письма и недовольно кивнул.

— По-моему, все не так уж серьезно. Однако Оплод принимает происходящее близко к сердцу, и письмо написано на грани истерики. Мое личное участие, видимо, не требуется. Но оставить без внимания просьбу о помощи я не могу.

Он повернулся к ворону.

— Что собой представляет этот Маркус Неотвратимый? Вы его видели?

Пандро отрицательно покачал головой.

— Я выполняю небольшие поручения: доставка, отправка — вот такие услуги. Мне редко приходится бывать в комплексе Кворумата, поэтому мне не доводилось сталкиваться с ним. Но от других я слыхал, что видели его немногие, потому что он держится особняком. Зато рассказов о Маркусе и его магии ходит множество.

— Он действительно человек?

— Так говорят.

— Значит, он человек, явившийся сюда из другого мира?

Клотагорб снова уткнулся в бумаги.

Джон-Том едва сознание не потерял от волнения, однако тотчас нашел в себе силы для вопроса:

— Из другого мира? Может, он тоже чаропевец, как я? Или играет на каком-нибудь инструменте?

Пандро даже попятился от столь неожиданного энтузиазма.

— Нет, ничего подобного я не слыхал. Говорят, он шепчет свои заклинания, чтобы никто его не подслушал. Про музыку тоже разговоров не было.

— Происходи там нечто подобное, Оплод непременно упомянул бы об этом в послании, потому что все остальное здесь сказано, — заметил Клотагорб, внимательно наблюдая за реакцией Джон-Тома. — Тут написано, что он человек, владеющий искусством магии и утверждающий, что он явился из другого мира.

— Но ведь это вполне может быть. Почему вы сомневаетесь? — волновался юноша. — Случилось же со мной такое. Может, и с ним тоже.

— Все возможно. Однако, если у тебя доброе сердце и благородные намерения, это совсем не означает, что у другого пришельца все будет точно так же. Он вообще может оказаться не из твоего измерения. Вспомни о множественности миров!

— Вы правы. — Джон-Том сразу сник. — Я так разволновался, что совсем забыл об этом.

Пошелестев бумагами, волшебник продолжал:

— Из письма Оплода следует, что Маркус, по-видимому, насквозь фальшив и социально ненадежен. Оплод боится не столько того, что уже случилось, сколько того, что еще может произойти, тем более что магия пришельца действительно мощна.

Клотагорб сложил бумаги.

— Но все это не мое дело. Я не собираюсь решать проблемы, выпавшие на долю другого чародея. Оплод сам признает, что проиграл Маркусу в честном соревновании. Возможно, те страхи, на которые он намекает, есть отражение его собственного недовольства сложившейся ситуацией. В письме говорится об ожиданиях и страхах, а не о реальной угрозе. Для паники я не вижу оснований, а что произошло в стране с тех пор, как Маркус занял место Оплода? Начался террор, введена инквизиция или еще что-то в этом роде?

— Нет, сэр, — ответил Пандро. — Что касается рядовых граждан, все осталось как было. Во всяком случае, до моего отлета. Но... — добавил он задумчиво, — на меня напали демоны, причем над лесами, где прежде их скоплений не наблюдалось.