— Гуляет — значит, перемещается, сынок. И никогда не задерживается подолгу на одном месте.

— Ерунда, — фыркнула Глупость. — Это всего лишь город. Такой же, как все.

— Конечно, девонька, это город, но совсем не такой, как все. Кранкуларн — уникум. — Его пенсне из-под полей шляпы пустило лучик в глаза Джон-Тому. — Скажи, длинный человек, зачем вы туда идете?

— Хотим кое-что найти. В магазине.

Бурундук кивнул.

— А, в лавке «То, не знаю что».

— Так вы о ней слышали?! — встрепенулся Джон-Том. — Нам нужна одна вещь... Лекарство. Говорят, его можно приобрести только в этом магазине.

Бурундук проворчал (его голос весьма напоминал скрип ржавого железа):

— Так вот за чем вы идете...

— Да, и проделали огромный путь. Через весь Глитгергейст. Помогите, пожалуйста. Нам нужно направление. Точное направление.

Снова ворчание-скрежет:

— М-да, изрядный путь для того, чтобы выставить себя на посмешище.

— Это не блажь. Мой друг и учитель, великий волшебник, очень болен, ему совершенно необходимо лекарство. Расскажите, как добраться до Кранкуларна, а уж мы постараемся не остаться в долгу.

Старец печально покачал головой.

— Мальчик, я бы сказал, если б знал, но, увы, ничем не могу помочь. Я не знаю, где сейчас Кранкуларн.

Джон-Том поник.

— Это ведомо только им, — добавил бурундук, — а я — не тот, кто рискнет их спрашивать.

— Предоставьте это нам, — нетерпеливо попросил Джон-Том. — Они — это кто?

— Волшебные, конечно. Кто ж еще?

— Волшебные?

— Да, малютки-чародеи. Народец эльфов. Неужели вы ничего о нем не слышали?

Глаза Глупости загорелись детским любопытством.

— Когда я была маленькой, очень любила сказки про волшебный народец. Мне их мама рассказывала. — Она притихла, а Джон-Том сказал, спеша перевести беседу в русло более свежих воспоминаний:

— Где нам найти этих эльфов? — Он готов был лезть хоть к черту в пекло, лишь бы черт был сведущ и откровенен.

— Сынок, я бы никому не посоветовал так рисковать, но, вижу, ты полон решимости. — Бурундук указал на крутой склон за спинами путников. — Они обитают на этих холмах, в тесных ущельях и сырых развалинах и чураются иноплеменников. Нормальные народы вроде моего с ними дружбы не водят, но ты — человек, а они, говорят, человекоподобны. Возможно, тебе повезет больше. Поищи в местах, где вода поглубже и почище, где камни почти черны, где берега укрыты густым ковром мха, где...

— Этта, дедуля, погоди-ка, — перебил Мадж, восседая на камне посреди потока. — Тут тоже мох. Надеюсь, у него нет нравственных проблем?

Бурундук нахмурился.

— Какие такие нравственные проблемы могут быть у ничтожного мха?

Мадж успокоился. Из его памяти еще не стерлось путешествие по торфяникам Мудльтупа, едва не завершившееся катастрофой.

— Пустяки, не бери в голову.

Бурундук поглядел на него, как на придурка, и повернулся к Джон-Тому.

— Вот в таких местечках ты сможешь встретить волшебный народец. Конечно, если захочешь.

— Похоже, у нас нет выбора. — Джон-Том поднялся и стал рассматривать окаймленный бахромой деревьев склон холма.

Пожилой бурундук пошел своей дорогой.

— Прощай, и удачи тебе. Удачи. Она пригодится в поисках эльфов, и еще больше — если поиски увенчаются успехом.

За гребнем простирался густо заросший лесом склон — чем ближе к подножию, тем отвеснее. Вскоре идти стало трудно, путники то и дело оступались и соскальзывали с опасной крутизны. Хуже всего приходилось Джон-Тому и Розарык; хорьку и выдру, которых природа наградила потрясающей ловкостью и низким центром тяжести, спуск не доставлял хлопот, а девушка обладала гибкостью молодого гиббона.

По дну ущелья протекал ручей — шире предыдущего, но не настолько, чтобы можно было назвать его рекой. За его валуны и коряги цеплялись мох и различные папоротники. В сыром, прохладном воздухе жужжали насекомые, а темные граниты и сланцы насыщались теплом солнца.

Почти весь день они обыскивали ручей и наконец решили идти дальше. Непреодолимый водопад вынудил их перебраться на другой берег и подняться на обрыв. Они перевалили через гребень, спустились в долину и остановились на ночлег.

В середине следующего дня, когда они осматривали уже четвертый каньон, в душе у Джон-Тома зашевелилось подозрение, что волшебный народец — не более чем миф, сочиненный старым, болтливым и зловредным грызуном специально для легковерных путешественников.

В конце запоздалого завтрака Мадж вдруг сорвался со своего сиденья — кочки, усеянной масляно-желтыми цветами, — и тявкнул от боли и неожиданности. Эхо возгласа раскатилось вдоль ручья.

Все вскочили на ноги. Розарык машинально ухватилась за мечи, Глупость съежилась, изготовясь к бегству, а у Яльвара на затылке вздыбилась шерсть. Джон-Том, хорошо знакомый с импульсивностью выдра, оставил посох на земле.

— Черт возьми, какая муха тебя укусила?

Мадж изогнулся штопором, пытаясь рассмотреть свой зад.

— Это точно, кореш, укусила, так ее растак. Эй, Глупость, не в службу, а в дружбу, погляди, крови нет? — Он поворотился к девушке спиной и легонько нагнулся. Она осмотрела поясницу, косматый хвост и участок тела, защищенный кожаными штанами.

— Ничего не видать.

— Да ты слишком далеко сидишь.

— Ах ты, извращенец мохнатый! — Девушка отодвинулась, бросив на выдра полный отвращения взгляд.

— Нет, правда, крошка. Я, конечно, не стану отвергать это обвинение, но ктой-то в самом деле покусился на мое филе.

— Лжец! На черта мне сдалось твое филе?

Писклявый, но твердый голос исходил из кочки с цветами. Джон-Том подобрался к ней на четвереньках и стал высматривать источник опровержения.

Крошечные ручки раздвинули стебли, такие же желтые, как и лепестки, и перед Джон-Томом появился некто крошечный, крылатый, женственный и ужасно перекормленный.

— Будь я проклят! — прошептал он. — Эльфиня-толстуха!

— Следи за языком, чудище! — Оскорбленная эльфиня тяжело, но не без грации перебралась на коричневую с красными продольными полосами колоду. — Да, знаю, у меня есть небольшая личная проблема, но я не терплю, когда мне о ней напоминают всякие большеротые люди.

— Виноват, — с притворным раскаянием произнес Джон-Том. — Ты эльфиня, правда? Из волшебного народца?

— Нет, — огрызнулась она. — Я портовый грузчик из Снаркена.

Джон-Том присмотрелся. Одеяние незнакомки напоминало вьющиеся жгутики осенней лавандовой паутины. На голове поблёскивала миниатюрная тиара — сдвинутая набекрень, она закрывала глаз. Длинные локоны ниспадали до бедер. В левой руке эльфиня держала тонюсенький золотой жезл. Крылышки казались целлофановыми пластинками, испещренными красной финифтью.

— Нам сказали, — затаив дыхание, произнесла Глупость, — что вы способны нам помочь.

— Да ну? А какой мне в этом интерес? У нас своих забот хватает. — Эльфиня посмотрела на Джон-Тома. — Какая миленькая дуара. Красавчик, да ты никак музыкант?

— Он чаропевец, и очень могущественный, — сообщил ей

Мадж. — Добрался сюда с того берега Глиттергейста за лекарством для старого волшебника.

— Болван он могущественный, а не чаропевец. — Эльфиня тяжeлo уселась на бревно, небрежно и совсем не аристократически раскинув ноги. По прикидкам Джон-Тома, она была дюйма четыре в высоту и почти столько же — в ширину.

— Меня зовут Джон-Том. — Он представил спутников.

Наступила неуютная пауза. Наконец юноша нарушил ее вопросом:

— А вас как зовут?

— Тебя не касается.

— Конечно, конечно, — произнес он уступчиво. — Не хотите помочь — не надо, только я не пойму, почему мы должны грубить друг другу.

— Что? Вежливый человек? Чушь собачья. — Эльфиня пожала плечами. — Ладно, лысотелый, черт с тобой. Я — Грельджен. Что, не звучит?

— Нет, отчего же. — Джон-Том дал себе зарок как можно бережнее обращаться с этой волшебной пинтой агрессивности.

— Толковый ответ. Найдется что-нибудь перекусить?