И тут он увидел лицо, которое знал очень хорошо, лицо, полное огня и света. Собрав все свои силы, он попытался впитать в себя эти черты, запомнить навеки. Четкое теплое личико словно притягивалось к нему. Когда оно приблизилось, все существо его воспламенилось любовью... Они соприкоснулись губами, внутри юноши вспыхнуло пламя, едва не выбросившее его из седла. Это была Талея. Он знал это и волей своей защищал ее.

— Возвращаемся назад! Поскорее! — крикнул он огненному скакуну.

— ТЫ ДОЛЖЕН ЗНАТЬ СЛОВА, ЧЕЛОВЕЧЕК, ИЛИ ЖЕ ОСТАНЕШЬСЯ СО МНОЙ ДО КОНЦА МОЕГО СТРАНСТВИЯ.

Что же петь, думал Джон-Том. Какая мелодия могла сравниться с просторами космоса и звездами? Все знакомые ему прежде песни присыхали к языку.

Тут Талея-гничий шевельнулась у сердца его, и он поглядел вперед — в холодную синеву. Время возвращаться туда, где ему следует быть, и он вдруг понял, где именно и как попасть в это Место.

Рот его открылся, пальцы ласково легли на дуару. Голос юноши и голос инструмента слились в один, никогда еще не слышанный им, истинный голос Джон-Тома.

Звезды закрутились быстрее, Вселенная в один миг исчезла. Голова его пульсировала, горло жгла странная песня без слов, истекавшая подобно реке, что была в миллион раз сильнее земных рек.

Навстречу уже торопились синее небо и белоснежные вершины гор. Вот и граница — смутный предел бытия. Он чувствовал в себе больше сил, чем когда-либо в жизни.

— Вот это скачка, ни хрена себе! — донесся из-за спины радостный голос Маджа.

— Мадж, родной мой! — вскрикнул Джон-Том, обрадовавшись приятелю.

— Свихнулся, че ль?.. А где мы были?

Всюду, думал Джон-Том, но как объяснить это выдру.

— ПУТЬ МОЙ ИЗМЕНИЛСЯ НАВЕКИ, — ревел М'немакса. — МНЕ ПРИШЛОСЬ ИЗМЕНИТЬ ЕГО, ЧТОБЫ УСТРАНИТЬ ЗЛО В ЭТОМ МИРЕ. ТЕПЕРЬ МОЙ ПУТЬ ПОЧТИ ЗАВЕРШЕН. ОТПРАВЛЯЙСЯ СО МНОЙ, МАЛЕНЬКИЙ ЧЕЛОВЕК. ТВОЙ МИР ОБРЕЧЕН. Я ПОКАЖУ ТЕБЕ ТАКОЕ, ЧЕГО НИКОГДА НЕ УВИДИТ СМЕРТНЫЙ.

— О чем это он, шеф?

— О магии Эйякрата, Мадж. Клотагорб понял, что насекомые не смогут справиться с ней. Она грозила такими опустошениями, что даже М'немакса вынужден был изменить курс. Такое уже случалось в моем мире. Гляди.

Внизу над дальней частью Трумова Прохода вставал облачный гриб — он был невелик, но все же гуще тумана Зеленых Всхолмий.

Прямо под ними сдавались в плен остатки армии броненосных. Им повезло: они оказались посреди ущелья и, бросая оружие, опускались на все шесть ног, умоляя о пощаде.

Медленно распадавшийся гриб отмечал место, где неудача подкараулила Эйякрата. Исчезла скала, на которой стоял чародей. На месте ее остался кратер. Бомба, которую наворожил Эйякрат, относилась к числу более или менее чистых. А кратер послужит предостережением будущим поколениям броненосных, он перекроет Проход надежнее Врат.

Пламенные крылья замерли. Маджа осторожно перенесли на стену. Джон-Том поблагодарил огненное создание, но не согласился унестись с ним.

— ТРИ МИЛЛИОНА ЛЕТ! — прогрохотал М'немакса, и ржание его сотрясало стены каньона, сбрасывая с них скалы. — ВСЕГО ТРИ МИЛЛИОНА. СПАСИБО ТЕБЕ, МАЛЕНЬКИЙ ЧЕЛОВЕК. ТЫ ИСТИННЫЙ ЧАРОДЕЙ, НАДЕЛЕННЫЙ НЕВЕДОМОЙ МУДРОСТЬЮ. ПРОЩАЙ!

Огромный огненный силуэт поднялся в воздух, с оглушительным треском лопнула ткань пространства-времени. Дыра затянулась мгновенно, и М'немакса исчез, чтобы возобновить странствие, теперь недолгое; вернулся в свое неведомо где и повсюду.

Вокруг них хлопотали фигуры, мохнатые и лишенные шерсти... Каз, Флор, Хапли, придерживающий свою пронзенную мечом лапу. Пог взволнованно метался над головами, а теплоземельцы засыпали их поздравлениями и вопросами.

Битва закончилась, а с ней и война. Тех броненосных, кто избежал смерти в термоядерном взрыве умеренной силы, загоняли за сделанные на скорую руку загородки.

Джон-Том смущался и нервничал, но Мадж сиял, словно М'немакса, наслаждаясь общим восхищением.

Когда возбуждение улеглось и воины оставили стены, присоединившись к своим соратникам внизу, Клотагорб сумел пробиться к Джон-Тому.

— Ты превосходно справился с делом, мой мальчик! Я горжусь тобой. — Чародей улыбнулся. — Из тебя выйдет настоящий волшебник. Нужна только точность и определенность в формулировках.

— О, я учусь, — признал Джон-Том без улыбки, — например, что не следует забывать о том, что может скрываться за словами. - Он мрачно посмотрел на волшебника — тот не отвел взгляда.

— Я поступил так, как следовало поступить, мой мальчик. Я бы и снова поступил точно так же.

— Я знаю и не могу осуждать вас за это, но и симпатизировать вам тоже не в силах.

— Ну, как хочешь, Джон-Том, — ответил чародей. Он поглядел за спину молодого человека, и глаза его округлились. — Кажется, ты слишком торопишься осуждать меня.

Джон-Том обернулся. К нему приближалась хрупкая рыжеволосая фигурка. Он мог только смотреть.

— Привет, — легко улыбаясь, проговорила Талея, — сколько же дней я провалялась без сознания?

— Мертва ты была, — ляпнул бестактный Мадж.

— Да ну тебя. Мне приснился такой странный сон. — Она поглядела на ущелье. — Значит, пропустила всю драку?

— Я видел тебя... там, — пролепетал ошеломленный Джон-Том. — То есть не всю — только часть. Она пришла ко мне, и я понял, что это ты.

Ничего не знаю, не помню, — строго сказала Талея. — Получилось так: я очнулась в шатре посреди кучи трупов. Чуть со страху не обделалась. — Она хихикнула. — Но с прислугой случилось кое-что похуже. По-моему, они еще бегут. Потом я спросила, где ты, мне показали. А это правда, что говорят о тебе и М'немаксе?..

— Все правда, все честно, — отвечал Джон-Том. — То, что вошло в меня, я отослал назад в твое тело, но это неважно. Главное для меня — это ты.

— Джон-Том, ты вдруг стал говорить так непонятно!

Он положил руки ей на плечи.

— Кажется, нам наконец следует побыть вдвоем.

Он застенчиво улыбнулся, не в силах объяснить девушке, что произошло ТАМ. Она недоуменно поглядела на него.

— А ты не забыла своих слов... там, в Куглухе? — спросил он.

Талея нахмурилась.

— Не знаю, о чем ты, только это не новость. Ты всегда слишком много говоришь, но в одном все-таки ошибаешься.

— В чем же?

— Я не забыла своих слов.

И она ответила Джон-Тому самым долгим и сладким поцелуем в его жизни.

Наконец она разжала объятия. Или же он сам... Неважно.

Неподалеку на парапете рядышком сидели Флор и Каз. Джон-Том покачал головой, удивляясь собственной слепоте. Хапли исчез. Вне сомнения, он отправился разведывать путь к ближайшей реке. Фаламеезар, речной дракон, вполне мог помочь в этом лодочнику. Конечно, если сейчас его грызуны не нуждались в наставлениях относительно прав и обязанностей угнетенных пролетариев. Клотагорб отправился обсуждать чародейские дела с одним из волшебников-теплоземельцев.

— И что теперь будет, Джон-Том? — Талея встревоженно поглядела на него. — Раз ты теперь сделался настоящим чаропевцем, значит, захочешь возвратиться в свой мир?

— Не знаю. — Юноша поглядел на камни под ногами. — Едва ли я могу считать себя истинным чародеем. — Он со скорбью опустил ладонь на дуару. — Я всегда получаю лишь то, что нужно, а не что прошу. Конечно, это неплохо, но не слишком обнадеживает. И знаешь что — судьба адвоката или рок-звезды больше не привлекает меня. Я бы сказал, что вижу теперь гораздо дальше.

До бесконечности, добавил он про себя.

Талея кивнула.

— Ты повзрослел, Джон-Том.

Он пожал плечами.

— Если бы пережитое старило нас, я сейчас был бы вроде Мафусаила.

— Ну, я позабочусь, чтобы ты у меня не постарел... — Талея провела рукой по его волосам. — Значит, ты хочешь сказать, что намерен остаться? — И ровным тоном она добавила: — Может быть, ты хочешь остаться со мной?.. Если, конечно, способен меня выносить.

— Талея, я никогда не знал женщины, подобной тебе.

— Дурень, это потому, что подобных мне нет.

Она подвинулась поближе, чтобы снова поцеловать его. Он отстранился, охваченный воспоминанием.